Джеймс Дашнер - Исцеление смертью

А теперь он на мягком ворсистом полу, строит из серебристых кубиков грозный замок, а кубики при этом, кажется, будто сплавляются между собой. Мама сидит на стуле в углу и плачет. Томас знает, почему она плачет. У его отца Вспышка, и признаки её уже налицо. Нет сомнений – мама тоже заразилась, а если ещё нет, то это произойдёт скоро и неизбежно. Томас, которому снится этот сон, знает, что пройдёт совсем немного времени, и доктора обнаружат, что он тоже носит в себе вирус, но тот не оказывает на него никакого воздействия. К тому времени уже будут разработаны тесты для выявления подобных случаев.

Вот следующая картинка: он едет на велосипеде. День стоит жаркий, асфальт дышит зноем. По сторонам улицы, там, где когда-то зеленели пышные газоны, теперь лишь торчат серые сорняки. Томас весь мокр от пота, но на лице – улыбка. Мама шагает рядом и смотрит на него – любуется, впивает в себя каждое мгновение. Они направляются к ближайшему пруду. Вода в нём застойная, и от неё дурно пахнет. Мама собирает для Томаса камешки – пусть побросает их в тёмные, зловещие глубины. Поначалу он просто швыряет их – чем дальше, тем лучше, но потом пытается заставить их скакать по воде, как ему папа в прошлом году показывал. Не получается. Усталые, изнурённые зноем, они с мамой возвращаются домой.

А сон продолжается, и его следующие эпизоды – нет, воспоминания – окрашены в мрачные тона.

Томас дома. На диване сидит какой-то человек в тёмном официальном костюме, с замкнутым и строгим лицом, в руке – какие-то бумаги. Томас стоит рядом с мамой и держится за её руку. Уже образован ПОРОК – всемирная межправительственная организация; разумеется, речь идёт о правительствах тех стран, которые выжили после страшной катастрофы, случившейся задолго до рождения Томаса – колоссальных вспышек на Солнце. Цель ПОРОКа – изучение того, что теперь известно под названием «убойная зона» – места, где Вспышка производит своё разрушительное воздействие. Это место – человеческий мозг.

Посетитель объявляет, что у Томаса иммунитет. Иммунитет есть и у других – менее чем у одного процента населения, и большинство из иммунов – люди моложе двадцати. Мир настроен к ним враждебно. Их ненавидят за то, что они не восприимчивы к ужасному вирусу, презрительно называют мунатиками, творят с ними такое, что и рассказывать страшно. ПОРОК предлагает Томасу защиту, а Томас в ответ поможет им найти способ лечения Вспышки. Он умён и сообразителен – фактически, лучший из всех, кого они протестировали. У мамы нет другого выбора, кроме как отпустить его. Ей, безусловно, не хочется, чтобы её сынок стал свидетелем того, как она медленно сходит с ума.

Немного позже она говорит Томасу, что очень любит его и рада, что ему не придётся пройти через то, что постигло его отца: болезнь стёрла его личность, превратила его в нечеловека.

Картина померкла, и Томас проспал оставшуюся часть ночи без сновидений.

Ранним-ранним утром их разбудил шум в коридоре. Томас не успел даже на локте приподняться, а дверь уже распахнулась, и в комнату ворвались вчерашние пятеро охранников с гранатомётами наперевес. Вслед за ними в камеру ступил Янсон.

– Проснись и пой! – возвестил Крысюк. – Посовещавшись, мы решили вернуть вам всем память! Хотите вы этого или не хотите.

Томас ещё не совсем проснулся; сновидения, вернее, воспоминания детства, туманили его мозг. Он даже не сразу понял, что этот тип там вякает.

– Чёрта с два! Пошёл ты к грёбаной матери! – рявкнул Ньют – он уже вскочил с постели, вжал кулаки в бока и уставился горящими глазами на непрошенного гостя.

Томас не мог припомнить случая, чтобы в глазах его друга когда-либо пылал такой огонь. И тут до юноши дошёл смысл того, что сказал Крысюк – и его словно ударило под дых.

Он сбросил ноги на пол.

– Ты же уверял, что мы не обязаны это делать!

– Боюсь, у нас нет выбора, – пожал плечами Янсон. – Время для лжи закончилось. Поэтому сообщаю, что пока вы трое бродите в потьмах, дело не сдвинется с мёртвой точки. Сожалею, но мы вынуждены так поступить. Ньют, кто-кто, а ты-то больше других заинтересован в том, чтобы мы нашли исцеление!

– Да мне на себя теперь насрать, понял? – тихо прорычал Ньют.

Инстинкты Томаса подсказывали, что вот он – момент, которого он ожидал.

Он внимательно смотрел на Янсона. Лицо Крысюка смягчилось, он глубоко вдохнул – словно ощущал растущую в воздухе угрозу и желал нейтрализовать её.

– Послушайте, Ньют, Минхо, Томас. Я понимаю ваши чувства. Вы пережили ужасные вещи. Но всё самое худшее позади. Мы неспособны изменить прошлое, не в состоянии взять обратно то, что случилось с вами и вашими друзьями. Но не будет ли это значить, что их жизни потрачены впустую, если мы сейчас бросим на полдороге нашу работу?

– «Не в состоянии взять обратно»? – взорвался Ньют. – И это всё, что ты можешь сказать?

– Эй ты, полегче, – предупредил один из охранников, наставляя лончер в грудь Ньюта.

Упала тишина. Томас никогда не видел Ньюта таким – взбешённым до предела и даже не пытающимся хотя бы внешне сохранять спокойствие.

А Янсон продолжал:

– У нас мало времени. Пойдёмте, не вынуждайте нас управляться с вами вчерашним способом. Мои охранники ни перед чем не остановятся, уж можете мне поверить.

Минхо спрыгнул с койки, нависавшей над постелью Ньюта.

– Он прав, – деловито сказал он. – Если мы собираемся спасти тебя, Ньют – а заодно и чёртову уйму других – то мы будем идиотами, если задержимся в этой клетке ещё хотя бы на секунду. – Минхо стрельнул глазами в Томаса и кивнул в сторону двери. – Пошли!

Он прошагал мимо Крысюка и охранников и вышел в коридор в коридор, ни разу не оглянувшись.

Янсон приподнял бровь, глядя на Томаса, который всячески пытался скрыть своё удивление. Должно быть, у Минхо созрел какой-то план – уж больно странно прозвучала его короткая речь. Друг прав – если они сделают вид, что согласны сотрудничать, то выиграют драгоценное время.

Томас отвернулся от Крысюка с охранниками и незаметно для других подмигнул Ньюту.

– Ну что – послушаем, что они нам скажут? – Он старался, чтобы его голос звучал непосредственно, искренне, и, надо признаться, тяжелее работы он в жизни не делал. – Я был заодно с этими людьми до того, как попал в Лабиринт. Ну не мог же я быть окончательной сволочью, так ведь?

– Ой, я тя умоляю, – закатил глаза Ньют, но пошёл к двери, и Томас поздравил себя с этой маленькой победой.

– Когда всё будет позади, вас станут называть героями! – с энтузиазмом пообещал Янсон, провожая друзей из комнаты.

– Заткнись! – Вот и всё, что ответил ему на это Томас.