Марисса Мейер - Лунные хроники. Золушка

Толпа встретила речь принца вялыми хлопками. Исследования чумы велись еще с тех пор, как случилась первая вспышка в маленьком городке Африканского Союза десять с лишним лет тому назад. Похоже, с тех пор ученые не добились особого успеха. Тем временем болезнь одно за другим поражала сотни, казалось бы, никак не связанных друг с другом сообществ по всему миру. Сотни тысяч людей заболевали, мучились, умирали. Даже муж Адри столкнулся с этой болезнью во время путешествия по Европе – того самого путешествия, в котором он согласился стать опекуном одиннадцатилетней девочки-киборга, оставшейся сиротой. Одно из немногих воспоминаний, сохранившихся о нем у Золы, – как его увозят в карантин, а Адри кричит, что он не смеет оставлять ее с «этой штукой».

Адри никогда не говорила о своем муже, и мало что в доме напоминало о нем. Единственным свидетельством того, что он когда-то существовал на этом свете, были голографические почетные значки и резные медальоны – они выстроились в ряд на каминной полке. Это были награды за научные достижения и почетные призы с международной технологической выставки – их ему присуждали три года подряд. Зола понятия не имела, что он изобрел. Но что бы это ни было, очевидно, это не продавалось или продавалось плохо – после его смерти семья осталась практически без денег.

На экране выступление принца прервалось – на возвышение, на котором стояла кафедра, поднялся незнакомец и протянул записку принцу Каю. Глаза принца затуманились. Экран потемнел.

Зал для пресс-конференций сменился столом перед голубым экраном. За столом сидела женщина; ее лицо ничего не выражало, и только побелевшие костяшки пальцев на столе выдавали ее эмоции.

– Мы прерываем трансляцию пресс-конференции Его Императорского Высочества, чтобы сообщить последние новости о состоянии здоровья Его Императорского Величества Рикана. Врачи императора только что сообщили нам, что летумозис Его Величества вошел в третью стадию.

Охнув, швея вынула булавки изо рта.

Зола прижалась к дверному косяку. Ей-то и в голову не пришло выразить принцу свои соболезнования или пожелать императору выздоровления. Наверняка он теперь считает ее бесчувственной. Невоспитанной.

– Нам также сообщили, что делается все возможное, чтобы облегчить страдания Его Императорского Величества. Кроме того, во дворце нас официально заверили, что исследователи ни на минуту не прекращают работу по созданию вакцины. Для тестирования антидота срочно требуются добровольцы, несмотря на то, что продолжается набор киборгов. Из-за болезни императора было много споров по поводу Сто Двадцать Шестого Ежегодного Дворцового Фестиваля, но принц Кайто сообщил прессе, что Фестиваль состоится, как было запланировано ранее, и выразил надежду, что это принесет нам немного радости в это трудное время. – Дикторша запнулась и сделала паузу, несмотря на то, что перед ней был суфлер. Ее лицо смягчилось, а голос дрожал, когда она закончила свою речь: – Многая лета императору!

Швея пробормотала «Многая лета», словно отвечая дикторше. Экран снова потемнел перед тем, как на нем снова возник зал для пресс-конференций, но принц уже покинул сцену, а в толпе журналистов царила неразбериха – каждый надиктовывал последние новости на свою камеру.

– Я знаю киборга, который как раз годится в волонтеры для теста, – сказала Перл, – к чему ждать какого-то там набора?

Зола опустила взгляд на Перл, которая была почти на шесть дюймов ниже ее, даром что на год старше.

– Хорошая идея, – сказала она. – А ты тогда сможешь найти работу, чтобы расплатиться за свое чудесное платье.

Перл зарычала:

– Семьям волонтеров платят пособие, ты, клубок проводов вместо мозга!

Королевская исследовательская группа начала набор киборгов примерно год назад. Каждый день в лотерее персональных номеров всех киборгов, которых в Восточном Содружестве жили тысячи и тысячи, выпадал новый ID. Их привозили из самых отдаленных уголков страны, вплоть до Мумбаи и Сингапура, и использовали как морских свинок, чтобы тестировать антидот. Это преподносилось как дело чести – пожертвовать своей жизнью ради блага человечества, но на самом деле это было всего лишь напоминанием: киборги не такие, как все. Многим из них щедрая рука ученых подарила второй шанс на жизнь – а после само их право на существование стало принадлежать тем, кто их создал. Киборги должны быть счастливы, что уже прожили столько, сколько прожили – многие считали именно так. Так что справедливо, что они первыми должны отдать жизнь в поисках исцеления для всех.

– Мы не можем отдать нашу Золу. – Пиона вцепилась пальцами в юбку. – Она еще должна починить мой портскрин.

Перл фыркнула и отвернулась от них. Пиона сморщила нос за спиной у сестры.

– Прекратите препираться, – сказала Адри. – Пиона, ты мнешь юбку.

Швея вернулась к работе, а Зола отступила назад, в коридор. Ико уже опережала ее на два шага – ей не терпелось убраться подальше от Адри.

Зола оценила попытку Пионы ее защитить, но в конечном итоге Зола знала, это не имеет никакого значения. Адри никогда не отдаст ее в волонтеры – это будет автоматически означать потерю единственного источника дохода, а Зола была уверена, что ее мачеха сама и дня в жизни не проработала.

Но если выбор падет на нее, никто ничего не сможет с этим поделать. А в последнее время начинало казаться, что среди тех, чьи номера якобы случайно выпадают в лотерее, подозрительно много жителей Нового Пекина и окрестностей.

Каждый раз, когда жертвой лотереи становились девочки-подростки, Золе казалось, что у нее самой в голове тикают часы.

– Ты едешь на бал. – Ико хлопнула металлическими ручками-захватами, изображая аплодисменты. – Нам нужно найти тебе платье и туфли. Я тебя не отпущу в этих кошмарных ботинках. И еще нужны новые перчатки и…

– Можешь посветить сюда? – сказала Зола, выдвигая верхний ящик шкафа с инструментами. Она рылась в ящике – было слышно, как лязгают сваленные там болты и гайки – когда Ико подкатилась ближе. Полумрак кладовки залил голубоватый свет.

– Подумай только, какая там будет еда! – не унималась Ико. – А платья! А музыка!

Зола не обращала на нее внимания, выбирая из огромного множества инструментов нужные и прикрепляя их к намагниченному торсу Ико.

– Ох, звезды небесные! Подумай о принце! Ты сможешь танцевать с принцем Каем!

Это заставило Золу прерваться и заглянуть в голубой свет датчика Ико.

– С какой стати принцу Каю танцевать со мной?

Вентилятор Ико жужжал, пока она обдумывала ответ.

– С такой, что в следующий раз у тебя не будет машинного масла на лбу.

Зола подавила смешок. Иногда для андроидов все так просто.

– Мне очень жаль тебя разочаровывать, Ико, – сказала Зола, с грохотом задвигая один ящик и выдвигая другой, – но я не еду на бал.

Вентилятор Ико замер на мгновение – и тут же заработал снова.

– Не понимаю.

– Для начала, я только что истратила все свои сбережения на новую стопу. И даже будь у меня деньги, стала бы я тратить их на платья и ботинки? Глупости!

– А на что еще тебе их тратить?

– На новый комплект шурупов? На шкаф с нормальными выдвижными ящиками? – Для убедительности она толкнула второй ящик плечом. – На первый взнос за свою собственную квартиру, где я не буду больше ходить в служанках у Адри?..

– Адри никогда не подпишет вольную.

Зола выдвинула третий ящик.

– Знаю. Да, это выйдет куда дороже, чем какое-то дурацкое платье, но, – она схватила отвертку и целую горсть шурупов, – может быть, мне удастся сделать пересадку кожи.

– У тебя чудесная кожа.

Зола искоса глянула на Ико.

– Ох. Ты имеешь в виду, для тех частей, где ты киборг.

Задвинув третий ящик, Зола стащила свою сумку с рабочего стола и смела в нее инструменты.

– Как ты думаешь, что еще нам может… ох, точно, домкрат. Куда же мне его положить?

– Ты неблагоразумна, – сказала Ико. – Может быть, удастся обменять что-нибудь на платье. Или купить подержанное. Да я сама до смерти хочу в тот магазин винтажной одежды на улице Сакура, знаешь его?..

Зола прошлась вокруг кучи случайных инструментов, скопившихся под столом:

– Неважно. Я не еду.

– Нет, важно! Это же бал! И принц!

– Ико, я просто чиню его андроида! И это совсем не значит, что мы теперь друзья! – Упоминание об андроиде заставило ее о чем-то вспомнить, и мгновение спустя она уже вытянула из-под него домкрат. – И это тем более неважно, потому что Адри в жизни не позволит мне пойти.

– Но она сказала, если ты починишь хувер…

– Верно. И что будет, когда я починю хувер? Как насчет портскрина Пионы, который вечно барахлит? Или, – она оглядела комнату и заметила ржавого андроида в углу, – старого Садовника семь-три?

– Да что Адри делать с этой древней штукой?

У нее больше нет сада. У нее даже балкона нет.