Евгений Ясенов - Золотая шпора, или путь Мариуса

— Мы знали, на что идем, — угрюмо ответил герцог. — Талисманы слишком ценны, чтобы уступать их без борьбы. Даже Крону.

— Так что мне ему передать? Что вы его посылаете? — ехидно поинтересовался Мариус.

— Передай ему, что Орден отныне начинает действовать самостоятельно, — сказал герцог Бони, гордо задрав голову. — Да, раньше Крон мог нас заставить плясать под свою дудку. Теперь — не может.

Герцог произнес это, как окончательный приговор. Но такой ответ Мариуса не устраивал. Он должен был получить талисманы любой ценой. Он хотел верить, что три магические вещи способны оживить Расмуса. И за талисманы Мариус был готов сразиться с герцогом насмерть, если это понадобится. Но пока он не имел иного оружия, кроме наглого блефа.

— Ты думаешь, герцог, что освободился от Крона? — громко спросил Мариус, поднимаясь. — Ты ошибаешься. И ты отдашь талисманы мне, не пререкаясь, иначе сегодняшний день будет последним днем Ордена Пик.

Мариус ощутил вдохновение, ранее ему неведомое. Его несло по горячему течению, он полностью себя сознавал, но что-то внутри — притом свое, не чужое — подсказывало, как поступать, что говорить. Более того — Мариус предугадывал ответ герцога и потому имел фору, поскольку мог обдумать свою следующую реплику еще до того, как соперник раскроет рот.

— Никто не получит талисманов — ни Крон, ни его прихвостни-гонцы! — рявкнул герцог Бони. Теперь они с Мариусом стояли друг против друга и пожирали друг друга глазами. В зрачках герцога пылало рубиновое пламя. Мариус смотрел на герцога равнодушным и уверенным взглядом.

— Вон отсюда! — прохрипел герцог и протянул руку к звонку. Мариус почувствовал, как в голове его образуется огненный шар. Он вытянул левую руку вперед и не вполне уверенно посмотрел на безымянный палец. Кольцо блеснуло. Мариус скорее почувствовал, чем увидел, как из глаз его излился оранжевый поток и ударился в голову герцога Бони.

Герцог зажмурился, да так и остался стоять с закрытыми глазами.

— Талисманы мне! — приказал Мариус.

— У меня их нет, — безжизненно ответил Бони.

— Где они? — не давая противнику ни секунды передышки, напирал Мариус.

— Они в Лиловых горах, — покорно сообщил герцог.

— Как я найду место, где они спрятаны?

— За перевалом Лакуста начинается ущелье, полное тумана, — так же механически говорил герцог. — Его охраняет армия гномов. Там — их главное подземелье. В этом подземелье, в пещере 21–53 хранятся талисманы.

Мариус понимал, что лгать в подобном состоянии герцог не мог.

— Сядь в кресло! — приказал Мариус, чувствуя себя всесильным.

Герцог повиновался.

— Ты придешь в себя и забудешь о нашем разговоре.

Герцог кивнул головой, как сальвулянский болванчик.

— Свободен! — и Мариус опустил руку.

Герцог прижал ладонь ко лбу, посмотрел на Мариуса.

— Словом, ваша светлость, талисманов Крону вы не вернете? — спокойно переспросил Мариус.

Герцог морщился, как будто что-то пытался мучительно вспомнить. Наконец, тряхнул головой и надменно сказал:

— Не верну. Талисманы принадлежат не Крону и его архангелам, а человечеству.

— Ладно, — Мариус пожал плечами. — Мое дело маленькое. Я передам.

Герцог Бони позвонил. Вошел Кармел.

— Проводи гостей на выход! — и герцог Бони отвернулся к окну, утонув в мощном потоке света.

Прощаться никто из них двоих не собирался. Мариус круто повернулся и вслед за Кармелом пошел по коридору. За пределами его сознания осталось появление из какой-то подсобной каморки Уго — умытого и в почищенном костюме. Опомнился Мариус уже за порогом загородной резиденции Южного Герцога.

В кипарисовой аллее Мариус не выдержал. Он сдался и все рассказал Уго — все до последней реплики герцога. Это было неконтролируемо, как приступ рвоты, и совершенно необходимо организму, истощенному схваткой с могучим противником. Мариус очень хотел сохранить хоть крупицы тайны, и все-таки сохранил их. Он уберег от Уго сведения о местоположении пещеры с тремя талисманами.

Выслушав исповедь товарища, Уго улыбнулся:

— Обидно, но почти все происходит позже, чем следовало бы. И погрузился в долгое молчание. Они шли к Смелии, и каждый думал о своем. И лишь на городских улицах Уго сказал:

— Сдавшихся всегда больше, чем проигравших, и тут ничего не попишешь. Таков мировой закон. Решение все-таки остается за тобой, а не за Кроном. Взвесь все спокойно. Знаешь, как говорят сальвулы: "Лучше не сделать и пожалеть, чем пожалеть о том, что сделал". Возможно, и не стоит тебе лезть в эту мясорубку с талисманами. Вряд ли тебе удастся оживить Расмуса. Таких примеров я что-то не припомню — а помню я достаточно.

Мариус неуверенно усмехнулся.

— Но ведь Крон, наверное, помнит больше? — предположил он.

Уго посмотрел на друга с удивлением:

— Да ты, дружище, мудр! И что с этой мудростью думаешь делать?

— Не знаю, — честно признался Мариус.

Стоял полный штиль. Паруса обвисли, как тряпки. Рыжий Торре, проклиная температуру и безветрие, сидел в тени полотняного тента, отгоняя по-осеннему кусачих мух. Уже второй день "Черная луна" болталась в виду Серебряного острова в ожидании подходящего ветра.

В этом году жара пришла к морю Изабеллы явно раньше, чем следовало. Уже в середине мая утвердился невыносимый, иссушающий зной. Спасения от него не было даже на морском просторе. Легкие просто отказывались принимать пропеченный насквозь воздух. Мариус сидел рядом с Рыжим Торре, аборигеном с Острова Зеленого Дракона, и смотрел на Серебряный остров, который пока что представлял собой всего лишь темно-зеленую полосу на горизонте. Зеленую полосу с молочной шапкой. Рыжий Торре имел богатый жизненный опыт. Венцом его карьеры стал смертный приговор, вынесенный ему на талинском военном фрегате «Ярость». Торре с двумя подвижниками — Леопардом и Черным Тринком — подбивал команду на бунт. Бунтовщиков в талинском военном флоте наказывали стандартно: спускали на тонком прочном канате за борт — так, чтобы ноги едва касались воды. Это было почти равносильно смертному приговору, поскольку с борта тут же бросали тухлое мясо, приманивая акул. Несчастному, конечно, давали дубинку и нож, но отбиться от вечно голодного хищника удавалось лишь одному из сотни. В таком, без преувеличения, подвешенном состоянии несчастный Торре пребывал в течение суток, избежав встречи с акулами лишь по странному недоразумению. А правила экзекуции гласили: продержался сутки, выжил — стало быть, оправдан Божьим судом. Рыжий Торре оказался тем одним из сотни, кого явно не любила смерть.

Куда направится "Черная луна" после Серебряного острова, знал только капитан Железный Майк. Но Мариус не собирался идти на поводу у богини судьбы Росунды. За те несколько месяцев, что он состоял в экипаже "Черной звезды", корабль впервые так близко приблизился к западному берегу моря Изабеллы. Впервые в пределах досягаемости оказалась Ренига, стало быть — Лиловые горы и… И подземелье гномов. Здесь Мариус расстанется с пиратским бригом.

Уго считал себя хорошим агентом. А хороший агент всегда доводит дело до конца. Поэтому Уго должен был любой ценой узнать, где находятся три талисмана. Факт, что Мариус утаил эти сведения, сам по себе представлял большой интерес. Уго отказывался признавать Мариуса серьезным игроком в столь грандиозной партии. Но он ощущал со стороны компаньона явное недоверие. Причины такого отношения Уго не особенно волновали. Наверное, кто-то соответственно настроил Мариуса. Суть ситуации состояла в том, что волею судеб Мариус встал по ту сторону баррикад. Он перестал быть другом и превратился в соперника.

Мариус изменился буквально на глазах Уго. Это впечатляло настолько, что можно было допустить даже некое духовное перерождение. Но все случилось слишком быстро, чтобы Уго смог считать Мариуса достойным талисманов. Три магических предмета — огромная сила, и требуется искусство посвященного, чтобы обратить их энергию в безопасное русло. В руках дилетанта талисманы способны вызвать не просто беду — глобальную катастрофу. Первоначальный замысел Уго был прост: сопровождать Мариуса вплоть до того момента, пока либо талисманы найдутся, либо станет ясно, где их искать. В резиденции герцога Бони не случилось ни первого, ни второго. В то же время, Уго чувствовал, что Мариус готов к разрыву. Он мог в любой момент исчезнуть и оставить Уго с носом. Уго не мог допустить такого позора. Он не мог провалить операцию, которая неожиданно стала самым важным событием в истории Великого Красного Братства. И он принял контрмеры.

Уго убедил Мариуса в необходимости заглянуть в будущее и отвел его к одному толстому диджану. По специализации старик был дактиломантом — гадал по пальцам. Это, по его объяснению, считалось "чистым гаданием", потому что метод дактиломантии опирался на средства, созданные Господом — человеческие руки. На самом деле, старик был эмиссаром Братства в Смелии и вообще одним из видных мистиков Талинии. То, что наплел старик Мариусу про линии руки, служило отвлекающим маневром и никакого иного значения не имело. Весь спектакль был затеян ради того, чтобы погрузить Мариуса в гипнотический транс. Старику это удалось так искусно, что Уго даже не заметил начала процесса. Оказавшись в бессознательном состоянии, Мариус по всем законам природы должен был выдать свою тайну. Но произошло необъяснимое. Старик бился над пациентом с полчаса и весь взмок, но так и не мог ничего выведать. Уго уже совсем отчаялся и готов был поверить, что Мариус все-таки ничего не знает о местоположении талисманов. Но, вдруг, уже на излете сеанса, что-то случилось. По лицу Мариуса пробежала судорога, и он дал нужные сведения.