Терри Пратчетт - Последний герой. Сказание о Плоском мире

— Ну, не совсем вечной… Скорее… просто долгой. Точно. Нормальной долгой жизни. Куда более продолжительной, чем если бы я бежал не по прямой и не так быстро. Хотя на пересеченной местности допускаются некоторые отклонения от курса.

— На самом деле ты — просто трус, да? — вздохнул Моркоу.

— Да. Впрочем, никогда не понимал, что в этом плохого. Знаешь, для того, чтобы удирать, тоже требуется смелость. Многие люди, хвати им смелости, стали бы такими же трусами, как я.

Они снова посмотрели и иллюминатор. Гора стала ближе.

— Согласно содержащимся здесь сведениям, — сказал Моркоу, перелистывая заполненные торопливым почерком блокноты, которые Думминг сунул ему прямо перед отлётом, — некоторым людям удалось-таки проникнуть в Дунманифестин и вернуться оттуда живыми.

— Всего лишь живыми? Не слишком-то успокаивает, — откликнулся Ринсвинд. — А как насчёт рук-ног? Что у них потом стало с головой? Какие вообще были последствия?

— Ну, и основном это были мифические герои, — неуверенно произнёс Моркоу.

— До или после?

— Боги, как правило, благосклонно относятся к смелости, дерзости и отваге, — пояснил Моркоу.

— Отлично. Ты идёшь первым.

— У-ук, — сказал библиотекарь.

— Он сказал, мы заходим на посадку, — перевел Моркоу. — Мы должны занять какое-нибудь определённое положение?

— У-ук! — ответил сражавшийся с рычагами библиотекарь.

— Что значит «Лечь на спину и сложить руки на груди»?

— И-ик!

— Разве ты не видел, что делал Леонард, когда сажал корабль на луну?

— У-ук!

— Та посадка была удачной, — пожал плечами Ринсвинд. — Ладно, жаль, конечно, что наступит конец света, но такое иногда случается, верно?

— НЕ ЖЕЛАЕШЬ АРАХИСА? ЭТИ ПАКЕТИКИ ТАК ПЛОХО ОТКРЫВАЮТСЯ…

Призрачное кресло висело в воздухе рядом с Ринсвиндом. Фиолетовый ореол, возникший по краям его поля зрения, свидетельствовал, что пространство-время вокруг него вдруг окуклилось.

— Значит, мы потерпим крушение? — спросил Ринсвинд.

— ВОЗМОЖНО. К СОЖАЛЕНИЮ, ПРИНЦИП НЕУВЕРЕННОСТИ ВЕСЬМА ОСЛОЖНЯЕТ МОЮ РАБОТУ. НЕ ЖЕЛАЕШЬ ПОЧИТАТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ЖУРНАЛЬЧИК?

«Сокол» сделал разворот и стал плавно снижаться к облакам, окутывавшим Кори Челести. Библиотекарь свирепо воззрился на рычаги, потом яростно куснул один из них, дернул руль принца Гарана, вскочил с кресла, пробежал по кабине и спрятался под одеялом.

— Мы сядем на этом заснеженном поле, — сказал Моркоу, занимая место пилота. — Леонард предусматривал возможность посадки на снег. В конце концов…

«Сокол» скорее не приземлился, а поцеловал снег. Затем он взмыл и воздух, пролетел чуть дальше и снова коснулся снега. После серии подобных прыжков снег весело заскрипел под килем, и корабль заскользил по полю.

— Поразительно! — воскликнул Моркоу. — всё равно что пройтись по парку!

— Ты имеешь в виду, что сейчас нас ограбят, украдут все наши деньги, а потом отпинают по ребрам? — уточнил Ринсвинд. — Возможно. Кстати, ты заметил, что мы направляемся прямо к городу?

Они уставились вперед. Ворота Дунманифестина приближались слишком быстро. «Сокол» наскочил на сугроб и заскользил дальше.

— Сейчас не время паниковать, — сказал Ринсвинд.

«Сокол» снова наскочил на сугроб, подпрыгнул и влетел в ворота обители богов. Вернее, сначала он летел, а потом…

— Семерка, и победа за мной? — уточнил Коэн. — Всё зависит от того, смогу ли я выбросить семерку, да?

— Да, конечно, — ответил Рок.

— Шанс один на миллион, — хмыкнул Коэн.

Он подбросил кость высоко в воздух, и она, вдруг замедлив полёт, принялась вращаться, поблескивая гранями и издавая шелест, подобный тому, который издают лопасти ветряной мельницы.

Достигнув верхней точки дуги, кость начала опускаться.

Коэн, застыв, не спускал с неё глаз. Потом его меч выскользнул из ножен и описал замысловатую дугу. Раздался щелчок, что-то вспыхнуло в воздухе зеленоватым светом, и…

…Две половинки кости покатились по столу.

Одна половинка остановились, показав шестерку, а вторая — показав единицу.

Парочка богов, к немалому удивлению менестреля, разразилась аплодисментами.

— Ну, всё как и договорились? — спросил Коэн, чуть опуская меч.

— Да неужели? А ты случаем не слышал пословицу про «судьбу не обманешь»? — поинтересовался Рок.

— А ты не слышал пословицу про «хорошо ли твоя мамаша накладывает швы», приятель?! — завопил Хэмиш Стукнутый, приподнимаясь в своём кресле.

Все как один человек (ну, или в данном случае — бог) сереброордынцы обнажили мечи.

— Никаких драк! — крикнул Слепой Ио. — Таковы правила! Хотите драться, идите в мир!

— Я не жульничал и никого не обманывал! — прорычал Коэн. — Оставлять повсюду свитки, заманивая героев на верную погибель, — вот что я называю жульничеством!

— Но без волшебных карт герои не стали бы героями, — заметил Слепой Ио.

— Зато остались бы в живых! — отрезал Коэн. — Герои для вас — всего-навсего фишки в вашей дурацкой игре!

— Ты разрубил кость пополам, — сказал Рок.

— А ты покажи мне правила, которыми это запрещается! Да, покажи-ка мне правила! — заорал Коэн, приплясывая от ярости. — Покажи мне все правила! Ну, что скажешь, господин Рок? Хочешь попробовать ещё раз? Удваиваем ставки или выходим из игры? Удваиваем?

— Фледует прифнать, удар был прекрафным, — заметил Оффлер.

Некоторые из богов помельче согласно закивали.

— Что?! — изумился Рок. — И вы готовы спустить им это с рук?! Они же открыто насмехаются над вами!

— Насмехаются над тобой, мой господин, — раздался голос, до сей поры не участвовавший в дискуссии. — Предлагаю признать их победу. Он обманул судьбу, то есть тебя, Рок. Судьба была обманута, всё случилось, как случилось, и мнение пострадавшей стороны в расчёт не принимается.

Сквозь толпу величественно шла Госпожа, и боги расступались, пропуская её. Они понимали, что становятся свидетелями рождения новой легенды.

— А ты кто такая? — рявкнул всё ещё багровый от ярости Коэн.

— Я?

Госпожа широко развела руки. На её ладонях лежали игральные кости — единицами вверх. Она едва шевельнула запястьями, и кости соединились, удлинились, переплелись, превратились в извивающуюся шипящую змею и исчезли.

— Я — один шанс на миллион, — сказала она.

— Правда? — спросил Коэн, не слишком-то впечатленный этим представлением. — А все остальные шансы кто?

— Тоже я.

Коэн презрительно хмыкнул.

— И какая после этого ты госпожа?

— Э-э, Коэн… Она и вправду Го… — неуверенно произнёс менестрель.

— Что? Я не должен был так говорить? — перебил Коэн. — Я, наверное, должен был упасть на колени: «О, мадам, премного благодарствую!» — и так далее? Так вот, даже не собираюсь. Говорят, удача благоволит храбрым, а я говорю, что видел слишком много храбрецов, которые шли в бой, чтобы никогда не вернуться. И плевал я на… Эй, что с тобой такое?

Менестрель пристально смотрел на одного из богов, стоявшего с краю толпы.

— Это ведь ты?! — прорычал он. — Ты — Нугган, да?

Мелкий бог сделал шажок назад, но потом, видимо, решил явить своё величие, чем совершил большую ошибку.

— Молчи, смертный!

— Ты — полный… полный… Пятнадцать лет! Лишь в пятнадцать лет я первый раз попробовал чеснок! И наши жрецы вставали ни свет ни заря, чтобы раздавить все грибы в окрестностях! А знаешь, сколько стоит маленькая шоколадка в нашем городке и что могут сотворить с человеком, у которого её найдут?

Менестрель раздвинул плечом Орду и, угрожающе вскинув над головой лиру, двинулся на Нуггана. Божок попятился.

— Я поражу тебя молнией! — проверещал Нугган, поднимая руки.

— Кишка тонка! Только не здесь! На всякие мерзости ты способен только в обычном мире! А здесь ты можешь лишь жульничать и обманывать! А еще запугивать! Для этого и нужны молитвы… Запуганный человечек сам бежит под крылышко громиле: мол, защити! Тебе столько храмов построили… а ты какой-то мелкий…

Коэн успокаивающе положил руку ему на плечо.

— Хорошо сказано, парень. Но тебе пора идти.

— Брокколи, — шепнул Оффлер Вжиквжику, Богу Пиломатериалов. — Запрещай брокколи — никогда не ошибёшься.

— А я вот запретил панупунитопластику, — сообщил Вжикижик.

— А что это такое?

— Понятия не имею, но люди недовольны.

— Дай я хоть раз тресну его по уху!.. — рвался менестрель.

— Послушай меня, сынок, — сказал Коэн, с трудом удерживая менестреля. — Твоей лире вряд ли пойдет на пользу, если ты будешь дубасить ею всех подряд направо-налево. Она тебе ещё пригодится. Пара коротких стишков… Просто поразительно, насколько глубоко врезаются в память такие стишки. Послушай меня, паренёк, послушай, ты понимаешь, что я тебе говорю? У меня есть меч, чертовски хороший меч, но он годится лишь на то, парень, чтобы сохранять мне жизнь. А песня может сделать человека бессмертным. Плохого или хорошего!