Алексей Синиярв - Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк

— Говорил-то по-русски?

— Выучил специально, сволочь, чтобы здесь людей унижать. Да ну его в жопу! — Литр Иваныч смял и бросил купюру под ноги.

Сергей поднял и расправил.

— Коллекционерам продать можно.

— Один деятель продал. При Хрущёве дело было. Верховный Суд расстрел присудил. Ты знаешь, что за это расстреливают? А?! Нет, я все же пойду. Бить не буду, но в рожу ему эту подъёбку кину.

— Погоди ты. Я же говорил. А если это испытание?

— Какое еще..? — оторопел Литр Иванович.

— Ну… Проверяют. Поведёмся или нет. Как щуку на блесну. В харю заехать. Или, например, кипиш поднимем… Прокурора, мол, нам подавай!

— Проверяют? Я что-то сразу не сообразил, — Литр Иванович призадумался. — Проверяют значит… Могет быть, могет быть… Но сколько уже можно проверять, едрёныть? Вчера, значит, разговорчиками мутными мучили. Сегодня статью за хранение валюты заработал. Завтра что? Пришью кого-нибудь? А к этому идёт. Я уже что-то подустал, однако. Я не железный дровосек. К тому ж! А!? Проверяй, но наливай. А? А что за баба, кстати, в купе, Мотылёк? На Катерину эту, с Таллина, больно похожа. Только помоложе.

— И я подумал. Точно, похожа.

— Ладно, — решительно сказал Литр Иванович. — Пойдем, Мотылек. Вчера у Кати этой таллиннской… Она больная, конечно, — наслушалась, наверно, «Голоса Америки», — но пирожки у нее очень вкусные были. Давай это сюда. Валюту сдадим под роспись государству. Когда воротимся мы в Портленд.

— Когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки, как овечки. Но только в Портленд воротиться, нам не придётся никогда, — напел Сергей.

— Не каркай. Заранее. Тоже мне, оракул Дельфийский.

— Капиталина Петровна, — кокетливо представилась дама.

— Сергей.

— Вениамин, — подыграл веселому тону Литр Иванович.

— Как?

— Вениамин Яковлевич.

— Ах, Яковлевич! Конечно-конечно.

— Мы не орлы, — весело сказал Литр Иваныч, — мы львы. Лев Давидович, Лев Яковлевич.

— Тогда понятно. А вот, Вениамин Яковлевич, уж не серчайте, — озорно сказала Капиталина Петровна, — говорят, там, где хохол прошел, Яковлевичам делать нечего.

— Правильно. Очень правильно подмечено. Мы же по разным дорогам, любезная Капиталина Петровна. Там, где хохол … Да пусть его, бисову детину, по шляхам ходит. Что там делать, матушка вы моя? Там пыль да туман, да гнутые копейки. Мы по широким и светлым проспектам. С радостным маршем, с песней веселой.

— А сейчас?

— В стольный Киев — град, в командировку.

— А что у вас за предприятие, — допытывалась попутчица. — Акционерка?

— В смысле?

— Работаете где?

— Почтовый ящик. Авиационный завод.

— А-а… — уважительно протянула тетка. — Я вот и гляжу. Здоровенную тяжесть какую везете. Образцы цветмета?

— Это, — Литр Иваныч поднял палец. — Это… Можно сказать… Прорыв. Революция в науке и технологии.

— Медь? бронза? На границе проблемы могут быть.

— На границе? — переспросил Сергей.

Литр Иваныч с нехорошей улыбкой посмотрел на него.

— Это опытный образец, — ласково пояснил он попутчице. — В научно-исследовательский институт везем.

— Это какой?

— Адрес где-то записан, — сказал Литр Иваныч.

— В куртке, — ехидно подсказал Сергей.

— Та бис с ним, — отмахнулся Литр Иваныч.

— Ну, если документы в порядке…

— С документами у нас… Как положено, — сказал Литр Иваныч. — Заверены печатью, подписаны «треугольником». Еще и виза. Сверху. От генерального.

— На таможне, значит, проблем не будет.

— Таможня дает добро, — вспомнил Литр Иваныч фразу из фильма.

— А вы какую должность занимаете?

— Начальник снабжения, — приврал Литр Иваныч. — Решил сам. Знаете ли. Проконтролировать. Да и заказ серьезный. Финансирование открыли.

— А я, знаете ли, зам. Замдиректора акционерного общества. Вот, визиточка вот. Телефончик внизу. Сейчас сделку в Москве оформили. Красную ртуть продаем. В Арабские Эмираты. Из первых рук. А вам знаете… Прокат можем предложить. Вы не думайте, не чернобыльский. Это Караулов всё врет в своем «Моменте истины», что радиоактивные трубы из Украины везут.

— Радиоактивные!?

— Ну, когда взрыв-то был? Что вы!? Сколько времени уже прошло? Люди в зоне живут, и хоть бы хны. Пусть еще про телят с двумя головами да про грибы по метру расскажет. Это специально всё, спекуляции. Его слушать — так у нас там динозавры летают.

— Да что вы!?

— Да-а. Выгодно кому-то. Вы же понимаете. Всё не так просто. А цветмет, знаете, нас весьма и весьма интересует. Очень даже, очень.

Литр Иваныч скупо кивнул.

— Я понимаю, с вашими масштабами… Всё же, авиационный завод…

— Первым делом — самолеты.

— Ну, а свое дело у вас есть?

— Есть, конечно, — озабоченно сказал Литр Иваныч. — Дел по ватерлинию. Папа у меня в Москве. Там такие дела, хоть каждый день…

— Значит, у вас в Москве своя рука, — с уважением произнесла Капиталина Петровна. — Я тоже своим про Москву говорю. Там деньги под ногами валяются. Им-то нагибаться лень.

— Я тоже не нагибаюсь, — сказал Сергей. — А чего нагибаться? Копейка рубль бережет? Больше выронишь, пока за медью нагибаешься.

— Сразу видно современного делового молодого человека. У них другие аппетиты, — сказала Капиталина Петровна Литр Иванычу, — а нам хватит того, чем они побрезгуют. Верно?

Литр Иваныч посмотрел на Сергея и, наклонившись к попутчице, доверительно сказал:

— Что они понимают? В прелестях моментов скоротечной жизни.

— Так, может, будем дружить? — игриво спросила она.

— Дружить я рад завсегда, — расплылся в улыбке Литр Иваныч. — Тем более с вашими богатыми возможностями. — Он обвел маслянистым взглядом пышную фигуру соседки.

— Я ваши возможности уже хорошо представляю. И мы достойно, уверяю вас, их оценим. Протокольчик о намерениях, — сказала, улыбаясь Капиталина Петровна, — оформим?

— Мы только перекурим. Мигом.

Литр Иваныч толкнул Сергея локтем.

— Ты походи, погуляй пару часиков, — сказал Литр Иваныч в тамбуре.

— Где я тебе буду два часа? Охренел?!

— Видишь как, — засуетился Литр Иваныч. — Прямо говорит — дружить хочет. В ее-то годы — что это? За ручки подержаться? «Возможности» мои она оценит! Протокольчик-укольчик хочет. Баба-то пылает!!

— Она же старая, Яковлевич.

— Много ты в старости понимаешь! Самый сок.

— У нее климакс уже давно, Яковлевич!

— У нее взбрыки гормональные. Она и тебя съест, не подавится. Видишь, что говорит: побрезгует, мол, молодой. Погуляй, Мотылечек. Я быстренько. Ты и нагуляться не успеешь.