Виталий Вавикин - Мир, где приносят в жертву планеты

Она стала его частью. Он пропитался этой неприязнью. Как пропитался чувствами Субиры – нежными, теплыми, которые она испытывает к нему. Испытывает ко многим, но это некритично. Он может смириться с другими, но не может принять, что она не знает его. Она видит лишь его тело, его оболочку, слышит его слова, но никогда не примет его таким, какой он есть на самом деле. И теперь эта неприязнь живет и в нем. Теперь какая-то часть его сознания тоже не сможет принимать себя.

– Вот, возьми мой платок, – заботливо сказала Субира.

Только сейчас Абидеми заметил, что его платок насквозь пропитался кровью. И нужно обязательно что-то сказать. Успокоить, обмануть, внушить поддельные воспоминания взамен украденных. Но слов нет.

– С тобой все в порядке? – осторожно спросила Субира, подходя к Абидеми. – Я… Я напугала тебя? Извини. Наверное, виной всему солнце. Я была слишком долго на улице. А ты ведь знаешь, каким стало солнце после того, что сделали наши ученые с небом… Это не болезнь, – последнее она сказала дрогнувшим голосом, и Абидеми почувствовал, что ее неприязнь относится не только к порокам и недостаткам других, но и к себе. Если она больна, то ей придется презирать себя так же, как будет презирать себя Абидеми, забрав часть ее мыслей. Презирать за то, что он мутант, абсорбер. – Это не болезнь, – сказала Субира, заметив, что Абидеми пытается не встречаться с ней взглядом. – Это просто слабость. Просто случайность…

– Давай поговорим об этом завтра… – выдавил из себя Абидеми.

Субира вздрогнула, напряглась, но возражать не стала, лишь попросила вызвать ей такси, словно все поняла – неприязнь ее любовника к этому случайному припадку.

Когда приехало такси, Субира покинула вечеринку через черный ход. Собравшиеся увидели лишь ее спину. Абидеми не двигался – стоял в оцепенении в пустой комнате и не чувствовал, перестала кровь течь из его носа или нет.

– Все в порядке? – спросил Феликс, заглянув в комнату.

Абидеми обернулся, долго смотрел в глаза режиссеру, затем качнул головой.

– У тебя не получилось стереть воспоминания?

– Получилось.

– Что тогда?

– Она ненавидит меня.

– Я думал, ты забрал у нее эти воспоминания.

– Она ненавидит всех, кто имеет какие-то отклонения… – на глазах абсорбера заблестели слезы.

Феликс вздрогнул, увидев это. Он и не думал, что Абидеми может плакать.

– Зачем ты сказал мне забрать у нее эти воспоминания? Так она бы просто презирала меня, а теперь себя презираю я. Она снова любит меня, а я знаю, чем все это закончится… – Абидеми понимал, что сейчас в нем кипят чужие мысли и воспоминания, которые он забрал у Субиры, но они были сильнее него. Сильнее всего мира. Потому что невозможно было убедить себя, что они не принадлежат ему. Это его жизнь. Это его настоящая жизнь. – Ты все испортил, – сказал неожиданно жестко Абидеми, глядя Феликсу в глаза. Сказал то, что сказала бы сейчас Субира. – Ты убил нас. Просто убил.

Абсорбер шагнул вперед, словно собирался наброситься на Феликса, но затем в последний момент свернул, обогнув оцепеневшего режиссера, хлопнул входной дверью. Феликс стоял неподвижно пару минут, затем ушел в свободную комнату.

– Что-то не так, – сказала Джуд.

– Думаешь, Абидеми следом за Субирой стер память Феликсу?

– Я серьезно! – Джуд наградила Келлера гневным взглядом. – Ты ведь знаешь, какие советы умеет давать Феликс.

– Я никогда не слушал его советов.

– Я тоже не слушала, но видела, что происходит, когда слушали другие. – Она взяла Келлера за руку и потянула за собой, к Феликсу. – Ты ведь знаешь, для него вся жизнь – это очередной фильм, который рано или поздно закончится. – Она открыла дверь в тихую, погруженную в полумрак комнату.

Феликс обернулся. На какое-то мгновение он позволил себе надежду, что вернулся Абидеми. В конце концов, знать то, что о тебе думает твоя возлюбленная, не так уж и плохо.

– А, это вы, – кисло протянул Феликс, увидев Келлера и Джуд.

– С тобой все в порядке? – спросила Джуд, увидела, как Феликс пожал плечами, и тихо, неразборчиво выругалась. – Что сказал Абидеми?

– Послал нас всех к черту.

– И ты переживаешь, что не сможешь без него закончить фильм?

– К черту фильм! – Феликс налил себе выпить, расплескав большую часть по столу, схватил стакан, но пить не стал, уставившись на дно стакана. – О каком фильме вообще можно говорить, если я не могу дать элементарный совет.

– Давать совет абсорберу не так просто…

– Хватит! – он обернулся, уставился на Джуд, словно собирался послать ее к черту, затем упал на диван, расплескав остатки выпивки из своего стакана, откинулся на спинку, запрокинул голову, уставившись в потолок. – Мы закрываем фильм. Вам заплатят, но фильма не будет. К черту.

– Причем тут абсорбер и фильм? – спросила Джуд, чувствуя, как последняя надежда стать известной актрисой тает под лучами депрессивного солнца взбалмошного режиссера. – Осталось ведь совсем немного.

– Критики разорвут этот фильм на части.

– Мне казалось, ты говорил, что это будет шедевр.

– Мне казалось, что если Абидеми расскажет о том, кто он, своей любовнице, то все закончится хорошо. Чем не финальная сцена фильма? Потом мне казалось, что все будет хорошо, если он сотрет ей воспоминания и все продолжится, как и было. Тоже неплохо для фильма. Но он увидел все, что она о нем думает, и решил послать все к черту. Вот так. Я облажался, – он улыбнулся, продолжая подпирать взглядом потолок. – Как думаешь, Келлер, какую музыку сейчас лучше сыграть?

– Тишина подойдет? – Келлер крякнул, не ожидая, что Джуд ткнет его кулаком в бок.

– Какого черта ты делаешь? – спросила она одними губами.

– Он все правильно делает, – сказал Феликс и уставился на дно своего пустого стакана. – Думаю, нужно еще выпить.

– Может, лучше свернем одну из моих самокруток? – предложил Келлер.

– У тебя есть твое знаменитое «Северное сияние»?

– Как в старые добрые времена, – Келлер вытащил из кармана спичечный коробок и бросил его другу.

Феликс не попытался поймать его. Коробок ударился ему в грудь, упал на диван. Феликс уставился на него, словно не понимал, что это и откуда взялось.

– Думаешь, сможешь подкупить меня этим? – тихо спросил он. – Думаешь, если я накурюсь, то решу продолжить съемки?

– Да мне вообще плевать, продолжишь ты съемки или нет. Ты ведь сам сказал, что мы все получим обещанные деньги вне зависимости от того, выйдет фильм или нет.

– Верно, получите… – Феликс взял спичечный коробок, сунул в нагрудный карман и поднялся на ноги. – А вы оба… – он уставился на Джуд и Келлера так, словно только что увидел. – Вы что, снова вместе? Как в тот день на озере? – И не дожидаясь ответа: – Дурацкий день. Просто катастрофа. – Феликс прошел мимо своих друзей, стараясь не встречаться с ними взглядом. – Если вернутся Субира или Абидеми, то я на балконе, пытаюсь убить себя самосадом друга детства, – сказал он, не оборачиваясь, и вышел, громко, надрывно смеясь.