Соединяя пространства (СИ) - Маринкина М.

Вот она совсем рядом, прямо у ног лежит ружье, которое сжимает посиневшими заледенелыми пальцами…кто? Алексей? Женя? Григорий? Лицо менялось, будто какой-то шутник прокручивал жуткий калейдоскоп, и она никак не могла понять, разобрать — кто же перед ней. Отчаянный крик сорвался с губ, но она его не услышала, голос словно утонул в вязком безвоздушном пространстве. Неожиданно, глаза лежащего открылись, и холодный безжизненный изумрудно-зеленый взгляд устремился в темное ночное небо…

Юля до боли в ладонях вцепилась в подлокотники и с тревогой оглядывалась по сторонам. Фотографии разлетелись по полу и с каждой на нее смотрел и улыбался счастливый Алексей. Прямо над собой она видела испуганное лицо Наталии, та трясла ее за плечо и что-то спрашивала, но Юля никак не могла сосредоточиться на ее голосе. Он гремел где-то вдали, словно отголосок раскатов за окном. Яркие вспышки высвечивали в темной комнате каждую деталь. Юля слышала собственное шумное дыхание, яростный стук сердца и понимала, что медлить нельзя, промедление подобно смерти, оно и принесет смерть. Быстро поднявшись, она бегом бросилась в свою комнату, схватила рюкзак, бросила в него фонарик, парализатор и старенький телефон — там он мог еще пригодиться, — и также быстро спустилась обратно, натягивая на ходу теплую куртку и вытаскивая из кармана голубой камешек-кристалл.

— Юлечка, ты уверена? — дрожащим голосом спросила Наталия.

Она лишь молча кивнула в ответ и крепко прижалась на мгновение.

Твердой уверенной походкой шла Юля к камням, которые в грозовую ночь приобрели необычайное голубоватое свечение. А может это тоже знак? Чем ближе она подходила, тем интенсивнее мерцали мегалиты, подхватив частоту ее пульса. В одной руке Юля крепко сжала подарок Максима, другой ладонью прижалась к камню и сосредоточилась на образе Алексея в тот момент, когда нашла его связанным в лесу, стараясь довести чувство тревоги за него до предела. Наконец, она крепко зажмурилась и тут же перед внутренним взором закрутился цветной клубок. Оранжевая, бордовая, зеленая, алая, желтая и фиолетовая нити сплетались и расплетались не переставая. Но Юля упорно искала голубую, сейчас как никогда она была уверена, что эта нить есть среди остальных. И в тот же миг мелькнул ее крохотный кончик. Но девушке этого было вполне достаточно, мысленно ухватившись за него она принялась тянуть из всех сил, пока не ощутила звенящее состояние натянутой струны.

Вдруг на этой нити серебряным цветом запульсировала точка-звездочка, яркая, притягивающая, зовущая, и Юля рванула к ней.

Открытые участки кожи обожгло морозным холодом, кислорода не хватало, безвоздушное пространство приняло ее и Юле показалось, что она с огромной скоростью падает в бездну. Не открывая глаз, боясь потерять из вида нить, она, задыхаясь, летела в бесконечную пропасть. Уже на границе отчаянно убегающего сознания, девушка неожиданно поняла, что под ногами твердая почва и споткнувшись, упала на колени, уперевшись ладонями в мягкую пожухлую траву. Оглядевшись, она радостно вскрикнула, потому что получилось, у нее все получилось! Ее взору предстал знакомый лес, и вправду, укрытый местами снежными наносами. Только было невероятно тихо.

Оглянувшись на мегалиты, Юля ахнула. Поднятый ею на поверхность камень стоял на месте, а другой по диагонали сверху вниз пересекала черная трещина, верхушка сместилась вбок и погасла, лишь основание едва заметно светилось бледно-зеленым светом. Возможно, постигни подобная участь оба камня, и у нее ничего бы не вышло.

Юля поднялась на ноги, за пределами опушки расползлась черная мгла. Как бы страшно не было, но именно ради этого она решилась на отчаянный прыжок. Она осторожно ступала по заиндевевшим листьям, стараясь обходить пятачки снега, чтобы не оставлять следов. Голые деревья застыли, охваченные первыми заморозками, небо закрывали облака, зато дышалось невероятно легко и свободно. Путь до деревни, который занимал не больше пятнадцати минут, растянулся, казалось, на целый час. Наконец, появилась кромка леса, девушка остановилась и попыталась хоть что-то разглядеть в темноте. Перед глазами стояла картинка пожарища из сна, и она никак не могла поверить, что на самом деле может быть по-другому.

Как и прежде, Юля краем леса добежала до лаза в заборе и вскоре стояла в заброшенном саду, с радостью разглядывая абсолютно целехонький дом. Окно на кухне оказалось приоткрыто, значит можно легко попасть внутрь, но как узнать, кто сейчас в доме? Внутренний голос подсказывал, что самое безопасное место — подвал в сарае, про него никто не знал раньше, и вряд ли кто-то обнаружил после всех произошедших событий.

Юля быстро прошмыгнула сквозь оголившийся кустарник в сарай и, балансируя на куче хлама, осторожно добралась до заветной крышки люка. Внизу все осталось без изменений: продукты и одежда лежали на стеллажах и два разложенных табурета так и стояли с той самой ночи, когда это место обнаружил Максим. Юля наконец перевела дух, повесила на гвоздик включенный фонарик и, глядя на силуэты искусственных камней, задумалась. Просто бродить по деревне опасно, ведь неизвестно кто сейчас здесь может находиться. Разузнать про Алексея, сидя в колодце, тоже затруднительно, отсюда много не увидишь. Или увидишь?

Пу́ри остался здесь. Но поля генераторов теперь нет, и он может находиться далеко от деревни. Попробовать, в любом случае, стоит. Устроившись поудобнее, она несколько раз глубоко вдохнула и прошептала:

— Ко ахо э коэ…

Без особой надежды Юля повторила фразу несколько раз, и вдруг зверь откликнулся. Мало того, она почувствовала что-то вроде удивления. Пу́ри абсолютно легко позволил соединиться с его сознанием и перед взором девушки замелькали светлые пятна, похожие на пятачки снега. Следом за удивлением от зверя пришло ощущение тоски, боли и… Вины? В его сознание вторгалась новая мысль, очень слабая, едва заметная, Юле даже не пришлось приложить усилий, чтобы впустить ее и при этом не потерять контакта со зверем. Эта мысль могла означать только одно — Женя жив и находится где-то рядом, но что-то с ним не так. Он либо болен, либо… при смерти?

Пу́ри сделал попытку двинуться, повинуясь этой слабой мысли, и Юля не стала препятствовать. Зверь выбрался из кустов, отряхнулся, и девушка, осмотревшись его глазами, поняла, что он спал в малиннике за озером. И действительно, несколько мгновений спустя, перед взором появились темно-серые барашки воды, которые гнал по озерной глади свежий ветер. Сильного холода пу́ри не испытывал, но шерсть на его теле шевелилась и мерзли лапы, попадая на снег.

Вот впереди замаячила знакомая беседка, увитая пожухлым от холода виноградом, а рядом с ней — бесформенный темный предмет. У Юли все сжалось внутри: сон сбывался, пусть не точно, но сбывался. А когда зверь внезапно остановился и принялся обнюхивать лежащее на земле ружье, Лёшино ружье, сердце девушки отчаянно заколотилось. Ее страх передался черному, и он тихонько заскулил. Остановившись в замешательстве, пу́ри не понимал, как ему поступить дальше: одна мысль требовала подойти ближе к темному предмету, а Юлин страх останавливал и мешал двигаться вперед. Бесформенная масса тихонько шевельнулась, чужая мысль стала интенсивнее, и связь со зверем прервалась.

Покачнувшись на табурете, Юля успела ухватится за одну из полок, и тут же вскочила. Ей надо обязательно к озеру, надо сейчас же понять, кто там находится.

Пробежав по лесу напрямик, она выскочила точно за беседкой и остановилась, теперь только тонкая стенка сооружения отделяла ее от лежащего на земле. Внезапно послышался стон и, Юля, собрав всю волю в кулак, шагнула к берегу.

Медленно приблизившись, она испытала одновременно огромное облегчение и приступ острой жалости. На земле, запутавшись в длинном черном изодранном в клочья плаще, лежал Женька, его лицо, руки, грудь покрывали глубокие царапины и следы запекшейся крови. Одна нога была неестественно вывернута и на штанине тоже проступили кровавые следы. Повязка валялась в стороне, открывая обезображенную глазницу. Он снова застонал, Юля присела на корточки и дотронулась кончиками пальцев до его щеки. Зверь улегся на землю в нескольких шагах от нее, положив голову на передние лапы. Женя, словно нехотя, приоткрыл глаз, в нем промелькнуло удивление и испуг, уголки губ дернулись, словно в легкой усмешке. Он провел кончиком языка по пересохшим губам и со злостью прошептал: