Границы (не)приличия (СИ) - Лари Яна

Я знаю, что он стоит за дверью. Ждёт, когда выйду пунцовая от стыда. И это при том, что я в принципе давно разучилась краснеть.

Что на этот раз?!

Потешит раненое самолюбие? Поиздевается?!

— Выходи, Ася, — тихий голос срывает сердце в пятки. — Ты не сможешь вечно прятаться в ванной.

Глушу в полотенце панический вой, поджимая немеющие от холода плитки пальцы ног. Стас прав, сколько можно?! Пусть выскажется и разойдёмся, как всегда, по разным спальням.

Набравшись храбрости, распахиваю дверь.

Ох, зря…

Медленно пячусь под тяжестью плотоядного взгляда. Наглухо закрытого шифонового платья на мне будто и нет, так алчно смотрят голубые глаза.

— Не бойся. Вживую я тебе тоже понравлюсь, — хрипло говорит он, расстёгивая ремень.

Я вжимаюсь бёдрами в холодный фаянс раковины, но всё равно ощущаю жар, идущий от мужского тела.

— Ты не сделаешь этого. Не посмеешь… — цепенею, старательно блокируя воспоминания о позавчерашней ночи. Я думала, что знаю его, но нет. Даже близко.

— Кого ты пытаешься убедить — меня или себя?

— Стас, так нельзя! — задыхаясь от возмущения, нащупываю мыло, которым только что смывала потёкшую тушь с лица. Бросаю не прицеливаясь. С такого расстояния не промахнуться, но и толка от попадания никакого.

На что, спрашивается, надеялась? Пара секунд, за которые он резко срывает с себя запятнанную рубашку, обнажая поджарый торс, и вот я уже прижата к стиральной машине.

— Ты думала можно бесконечно трепать мне нервы?

Он нависает сверху, удерживая мои руки в своих сильных ладонях, не давая ни единой возможности вырваться.

— У меня есть жених! — закашливаюсь от ненавистного слова.

— И его устраивает то, чем ты занимаешься? — Стас приподнимает бровь, порочно улыбаясь уголком рта. — Если так, то он не будет против. Иначе давно бы тебе шею свернул.

— Твоё мнение — последнее, что меня волнует. Думаешь, я в восторге тесниться с тобой в одной квартире? С испорченным, наглым…

Моя речь резко прерывается врезавшимся в губы поцелуем. Сбивающим с ног. Злым. Восхитительным.

Табачный аромат горчит кофейно-сладким послевкусием. В последней попытке вырваться дёргаюсь вперёд, невольно прижимаясь ещё теснее к напряжённому торсу. Внутри всё переворачивается в ответ на натиск перекатывающихся под его кожей мышц.

«Тормози его, Ася. У тебя же раньше всегда получалось!» — отчаянно бьётся в мозгу, пока Стас заламывает мне руки за спину и туго стягивает ремнём запястья. С вполне определённым, очень даже решительным намерением.

Горячие ладони жгут через шифон, задирая подол до самой талии. Дразнят всплывающими в памяти картинками, за какие-то сутки запавшие так глубоко в мои мысли, что почти успели пустить там корни.

А затем он рывком разворачивает меня спиной к себе и здравый смысл подло затихает, под давлением спаявшего наши тела притяжения.

Ася

«Ничтожество» — слепит дешевизной моё отражение в витринах бутиков. Я бегу чуть сутулясь после девятичасовой смены в салоне, не обращая внимания на ледяной не по-летнему дождь.

Капюшон тяжело ударяет по плечам, хлюпая озерцом протекающей через ткань воды. Промокшая толстовка совершенно не спасает от холода. День какой-то сегодня на редкость дерьмовый. Приходится подбадривать себя фантазиями о том, как бы выглядели лица моих ночных клиентов, увидь они меня сейчас. Продрогшую, с посиневшими губами. Мечта, ага.

Горло царапает неадекватным смешком. Видимо, сказывается двухчасовой сон. А до ночной смены всего сорок семь минут, и мне ни в коем случае нельзя осипнуть.

Назло погоде улыбаюсь шире. Дела у меня, правда, идут хорошо. Просто с перманентной припиской «не очень».

В квартире на всю мощность гремит попсовый мотив. В упор не припомню, чтобы я с утра включала радио. Но больше некому. Забыла, неверное… или просто схожу с ума, что с моим режимом сна неудивительно. Ничего уже через сутки отосплюсь.

Первым делом наливаю в стакан молоко и под мерный гул микроволновки быстро стаскиваю с себя верхнюю одежду. Добавляю в напиток столовую ложку липового мёда. Онемевшие пальцы едва удерживают гранёные стенки. По-хорошему, ещё есть время постоять под горячим душем, чтоб отогреться перед долгой ночью.

Собираюсь хлопнуть по выключателю, но снова замираю от удивления. Свет в ванной комнате уже горит.

И как это понимать?

Совпадение?

Анастасия Львовна — хозяйка квартиры, съехала позавчера к своей дочери. Со сломанной ногой на седьмой этаж не подняться. Лифт-то уже неделю не работает. Значит, утром моё тело всё-таки жило отдельной жизнью. Что ж, повезло утюгом редко пользуюсь.

Тяну на себя дверь, одновременно поднося стакан губам. Но так и застываю с открытым ртом. А повод замереть весьма пикантный. Если не сказать внушительный…. особенно в определённых местах.

Ох, чёрт! Живого мужчины в моей постели не было даже дольше, чем нормального сна. И вот теперь не решу, то ли отвернуться, что может быть опасно, то ли попытаться узнать, какого чёрта он здесь делает… то ли всё-таки сгонять на кухню за чугунной сковородкой.

Незнакомец стоит лицом ко мне весь в пене. Жилистый брюнет. Высокий. С длинными аристократическими пальцами, которые в этот самый момент медленно спускаются по дорожке тёмных волос, ведущей к паху.

Я нервно смеюсь.

Конечно, логичней всего испугаться, в идеале — убежать, но мне больше некуда идти. И низ живота простреливает приятной тяжестью, которая не хуже оторопи приковывает к месту. Губы сушит резким вдохом. Вживую такой экземпляр нечасто увидишь, есть отчего растеряться. А заодно осознать разницу между обычным порно, которое приходится просматривать работы ради, и реальным, живым, осязаемым, таким настоящим влечением.

Незнакомец слегка прищуривается и смотрит несколько бесконечных секунд.

В неловкой тишине слышно, как лопаются пенные пузырьки на его коже.

— Присоединяйся, что ли. Раз стучаться не учили, — усмехается он, проследив, наконец, за моим взглядом.

Столбенею от такой откровенной беспардонности.

Наверное, мать бы рекомендовала в таких случаях кричать «Пожар!», но мне не повезло — я выросла в детдоме. Привычку рассчитывать только на себя одним голым мужиком не вышибить, поэтому стараюсь выдавить непринуждённую улыбку. В надежде выиграть время и, чего скрывать — осадить нахала.

— Забудь. Ты не в моём вкусе, — тревога холодной лапой стискивает горло, но голос звучит ровно, пока я незаметно осматриваю комнату в поисках, чем обернуться на случай, если придётся дать дёру из квартиры.

Единственное полотенце висит на крючке у самой ванны. Блин. Не дотянуться.

— Ой ли? — он продолжает изучать меня с самоуверенной ухмылкой. И от этого ещё больше приходит в боевую готовность. — Я сегодня непривередлив. Пользуйся.

Вот же сволочь синеглазая!

— Ой ли. — Отрезаю сухо, хотя внутри закипаю. — Справишься сам по старинке, ага?

Маньяк какой-то.

— Ты бы сильно не обольщалась, Пыжик, — отзывается он, вызывающе опуская пальцы ещё чуточку ниже. Господи, помоги мне сохранить лицо. Там реально есть на что посмотреть. — Я только вернулся из армии. У меня сейчас стоит даже на молоко в твоём стакане. Такое тёплое… влажное…

Красивые губы изгибаются в дьявольской ухмылке.

Сглатываю, ощущая, как начинают гореть уши. У меня-то! Гореть. Уши.

Я уже давно не строю из себя праведницу. Это смешно, когда тебя часами… Смешно в общем. Но оказывается, меня всё ещё есть чем пронять. Фантазии клиентов по накалу даже близко не стоят.

Только усилием воли заставляю себя держать спину ровно под прицелом его взгляда. Обгладывающего. Порочного до жути. Прожигающего.