Границы (не)приличия (СИ) - Лари Яна

Стираю со лба испарину. От страха ломит рёбра.

Методично щёлкаю суставами пальцев, второй рукой снимая блокировку с телефона. Заявление о пропаже — всё, что пока приходит на ум, но не внушает никакой надежды. Даже если умолчать про записку, то свидетелей, готовых подтвердить, что уходила она под руку со знакомым, за глаза хватает. Угрозы годовалой давности опера ещё в прошлый раз не впечатлили.

Заношу палец над сенсором… и отвлекаюсь на бело-голубую упаковку из ламинированной фольги, лежащую на полу у стиральной машинки. Находка вызывает недоумение, потому что Ася патологически щепетильна к порядку. Опускаюсь на корточки, присматриваюсь… И что-то мне подсказывает, тест на беременность явно не мог выпасть из бабушкиной аптечки.

К тому же надорванный.

На упаковке изображено примерно что искать, я бросаюсь на кухню с не меньшей скоростью, чем сбегал до этого во двор. Мусор я вынес утром. На дне пакета только два яблочных огрызка. Больше ничего. По крайней мере она позавтракала. А ведь когда-то питалась нормально. Яичница, кофе…

И никаких яблок я в первое время на кухне не видел. Отрицательный тест по-любому должна была выбросить. Его незачем носить с собой, перевязывать лентой или что там с ними делают поплывшие от гормонов женщины. От меня никто не беременел, но по рассказам Севера Аня из бумажной полоски устроила шоу не хуже, чем он, когда делал ей предложение.

Моя железная девочка в последнее время слишком часто плакала. А я слепой дурак всё списывал на стресс. Думал, не вывозит. С её-то прошлым, как же.

Схватившись за волосы, слепо смотрю в ночь за окном. В грудную клетку будто камень ударил — не выдохнуть. То, что казалось ужасом сейчас становится трагедией. Ася была моим солнцем, а теперь весь небосвод резко и с грохотом валится мне на голову.

Подаренный бабушкой кинжал едва вмещается в карман моей толстовки. Не знаю, как, но я найду её. Не может быть по-другому. Найду, а потом раз и навсегда решу нашу проблему. Пусть меня посадят, даже сопротивляться не стану, потому что она, наконец, будет в безопасности. Или они.

Теперь, наверное, правильно думать — они.

В отражении стекла одной из фоторамок вижу свою улыбку. Я буду отцом… Меня просто вдруг распирает от радости. Секунд на пять. А потом звонит забытый на стиралке телефон.

— Кир, мне срочно нужны колёса, — выпаливаю, едва приняв вызов. — Прокатишься со мной по притонам?

— Стас… — голос друга снова не радует экспрессией. В этот раз вообще звучит как-то механически.

— Да, знаю, у тебя жена и дочь. Просто отвези меня. Я дальше сам, — трещу как из пулемёта, возвращаясь на кухню. Внутри внезапно так пересохло, что кажется глотка трещинами пойдёт.

— Стас, — повторяет Лис уже с нажимом. — Есть новости по машине. Ты уверен, что правильно номер записал?

— В трёх единицах трудно ошибиться, — срываюсь на сухой смешок, борясь с необъяснимым порывом завершить звонок. Слова прорываются изнутри бессмысленным бредом. — А помнишь, я твою Полину первым выходящей из подъезда заприметил? Ты ещё окрестил её грильяжем и чуть не уступил мне попытку подкатить? В последний момент встрепенулся. Я вот думаю, если люди — две половинки, их ничего никогда не разлучит и…

— Стас, — как заклинило друга. Кажется, он переходит на рык. — Мы с Даном подъезжаем, слышишь? Открой пока дверь.

— А я её не закрывал, — отзываюсь хрипло. Стакан выскальзывает из пальцев, беззвучно раскалывается пополам. Почему-то хочется, чтоб вдребезги. Это же к счастью, да? — У нас сегодня день открытых дверей.

С усмешкой тянусь за новым стаканом. Пальцами не чувствую стекла.

— Стас, та машина… В общем, она вылетела на встречную полосу… Выживших нет.

Экран телефона тоже покрывается сеткой трещин. Выронил.

Я будто пьяный, ухожу всё дальше куда-то в себя, как в лабиринт. Достаю из холодильника бутылку. Нужно напиться, потому что очень хочется сложиться вдвое и выпустить из себя всё то что сводит лёгкие. Ощущение тяжести становится непереносимым.

— Стас?! — фоном не унимается Лис.

Голос друга врезается в мозг секундой осознанности и коньяк летит в стену. Сажусь на корточки. Не хочу надираться. Хочу чувствовать эту боль. Иначе забреду совсем далеко. Туда, откуда никакому мозгоправу не вывести.

Ася

Хлопок парадной двери в очередной раз резко повышает моё давление. Снова не Стас. Какой-то подросток сворачивает в сторону мусорных баков. Безнадёжность ожидания крепнет во мне с каждой минутой.

В окнах седьмого этажа свет не горит и внутри всё угасает.

Может, Королёв напился с горя и спит? Или, наоборот, переживает — рыщет по всему городу, не зная где меня искать.

Жаль, что вместо номера нельзя набрать шесть букв, как он был записан в моём телефоне. Мобильный, симка — всё осталось в нагрудном кармане Мишиной куртки.

Бросаю ещё один взгляд на тёмные окна и отворачиваюсь, агонизируя внутри оттого, что до квартиры, где можно дождаться Стаса рукой подать. А мне эту руку словно отрезали. От мысли, что где-то совсем рядом Миша точно так же выжидает, когда я решусь вернуться, сводит живот. Любовь тянет меня обратно, а ответственность за крошечную жизнь гонит, толкая в спину.

Стараясь не шуметь, отлипаю от боковой стены аптеки и ухожу быстрым шагом. Сворачиваю за угол. Район хоть старый, но хороший. Фонари горят все как один. Сейчас это не радует, слишком светло. Я как на ладони.

Держусь в тени. Несколько раз зажимаю себе рот трясущимися руками, заслышав шаги за спиной. Внутри, наверное, каждый орган дрожит. Уже даже не пойму, от страха или от злости. Топографический кретинизм не позволяет хоть приблизительно сориентироваться, в какой стороне находится частный дом Королёвых.

Ночная прохлада щиплет ссадину на лбу. Стукнулась о переднюю панель, когда Миша резко ударил по тормозам, выворачивая на тротуар. Гаишников испугался. Незапланированная встряска пришлась мне на руку — я со всей дури кинула в него рюкзаком. Кажется, было слышно, как хрустнул под весом статуэток мой планшет.

Чёрт с ним.

Зато этой заминки хватило, чтобы выскочить из машины и побежать между прохожих куда глаза глядят. Мотор завёлся почти сразу, но я уже не стала оглядываться. Мысль о персональной канистре бензина в багажнике подстёгивала хлеще своры спущенных с цепи собак.

После часа бесцельной ходьбы я останавливаюсь перед дверями гостиницы. Простой фасад вселяет уверенность. Потяну. Вообще-то, во внутреннем кармане куртки лежат документы и карта, куда мне перечисляют деньги за звонки. Пригодилась детдомовская привычка хранить все ценности под рукой.

Я спокойно могу позволить себе провести ночь где угодно, хоть в номере люкс, но не вижу смысла тратиться. Безопасность и пару часов сна сейчас всё, что мне нужно.

На ресепшене беру одноместный номер. От усталости не успеваю полностью переваривать бойкую речь администратора. Девушка начинает хмуриться, явно заинтересовавшись моим состоянием. Прошу поторопиться, потому что меня жутко мутит.

Волшебное слово «токсикоз» творит чудеса, не проходит и пары минут, как я опускаю голову на подушку.

Сон не идёт. Теперь мне неопределённо и одиноко. Достаю из внутреннего кармана тест, который бросить с вещами в рюкзак не поднялась рука. Теперь это тоже моё сокровище.

Недолго думая, возвращаюсь на ресепшен, прошу бумагу и ручку. В номере складываю плотный лист пополам, на время зависаю, озадачившись выбором места встречи. Понятия не имею, как пойдёт разговор… после прошлой записки.

Стас не может усидеть на месте, когда нервничает, у меня из-за гормонов чуть что слёзы наворачиваются. Нужно что-то относительно уединённое, где можно и пройтись, и пореветь, и никто не станет мешать да таращиться.

Едва дожидаюсь утра. Отдаю курьеру экспресс-письмо и принимаюсь считать часы.