Джастин (СИ) - Ийя Ия

Когда Катя пришла в себя, первое что ум закричал тревожно: я поступила плохо, бедный Томас, он этого не заслужил.

— Оставайся, — просил Джастин.

Она мотнула головой, молниеносно собралась и уехала.

«Томас сам виноват, — успокаивала совесть Катя, — зачем он меня толкнул к Джастину.»

Первое, что увидела, вернувшись домой, встревоженные глаза будущего мужа. Он, видимо, ходил из угла в угол, а когда Катя зашла, остановился. Так и замер на полпути.

— Я рад, что теперь вы окончательно порвали, — Томас прижимал ее голову к груди, — ты выбрала меня. Я счастлив.

Расписались тихо, без гостей. Это праздник двоих, к чему свидетели. В свадебное путешествие полетели в Нью-Йорк.

Катя восторгалась городом. Лет через двадцать — двадцать пять в Нью-Йорк прилетит из другой страны ее сын (не Виктор). В первый раз в США. Он замрёт от восхищения и скажет, что это 100 % его город, здесь он должен был родиться. Запахи, атмосфера: его-его.

А если верить теории, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, то Катя с восторгом рассматривала статую свободы, а рядом с ней в параллельной реальности стоял и восторгался ее ещё не рождённый сын.

— Сейчас старая добрая Джулия тебя всему научит. — Джулия разлеглась в кресле Джастина, положив ноги на стол.

Он стоял возле полки с книгами, глядел на подчиненную в пол оборота.

— В Неваде у меня есть дядя. Бедовый, жуть. Проблемы с законом его лучшие друзья. Также ему не везёт с адвокатами. Суть задумки следующая. Я нанимаю Возняка для своего дядюшки, ты — естественно, оплачиваешь. Возняк таскается по судам Невады, ты обрабатываешь Катю. Умоляешь, просишь на коленях, в лепешку разбиваешься, чтобы она вернулась. Доступно разъяснила план действий?

— С чего это Катя согласится ко мне вернуться? Ее что ли насильно Томас удерживает? А мне только клетку открыть надо?

— Я тебя совершенно не узнаю. — Джулия убрала ноги со стола, — Мямля! Где уверенный в себе руководитель компании? Где кумир эстрады? Что ты там говорил? Что вы любите друг друга?

— А ну, уйди с моего кресла, — Джастин взял Джулию за плечи и приподнял.

— Ладно, — он сел в кресло и вытащил из портфеля бумаги, — что я теряю? Помогу твоему дядюшке.

План Джулии почти удался, но не достиг конечной цели.

Когда Томас уезжал в командировки, Джастин звонил Кате и приглашал к себе.

Они занимались сексом, после чего Джастин просил ее вернуться:

— Я больше никогда не подниму на тебя руку. Никакого насилия, обещаю. Всё будет по-другому. Ты мне очень важна, я не готов тебя терять.

Но Катя отказывалась, любые доводы были тщетны.

— Ты не веришь мне?

— Верю. Ты сам себе веришь, но не знаешь, как обернется потом. Томас ко мне относится очень бережно, лучшего мне никогда не найти. Я счастлива, я на вершине. В колледже снова учусь, работаю. Любима, под защитой. Я полностью удовлетворена своей жизнью сейчас. Вернуться к тебе — это все время бояться, что ты меня подавишь. Оборвутся все мои связи, я снова стану одинокой и запертой. Только уже навсегда. Такой ты человек.

— Что мне нужно сделать, чтобы ты мне поверила? Ты не будешь заперта, я сделаю все для тебя.

— Когда я думаю, что могла бы согласиться на твои уговоры — то чувствую безысходность.

— Зачем тогда приезжаешь, когда тебя зову. В сексе не удовлетворена?

— Вот, видишь! Ты обижаешь меня и даже не замечаешь.

— Прости.

Зачем же она, замужняя женщина, высоко ценящая своего супруга, изменяла ему с бывшим мужем?

Она боялась. Сильно, до истерики, до ночных кошмаров, от которых просыпалась в ужасе, Катя боялась, что Джастин полюбит другую. Страх намного сильнее, чем чувство вины перед Томасом.

Она успокаивала себя тем, что не хочет новой мамы своему Виктору. И кривила душой.

Она боялась потерять любовь Джастина. Боялась и не могла ждать следующей встречи, следующего слияния, во время которого она чувствовала: он здесь, он все ещё с ней.

Такой треугольник — любовь, страх, любовь — не мог продолжаться долго.

Как-то Катя вернулась со свидания домой и застала там Томаса. Как в анекдотах, в которых муж приезжает с командировки на день раньше.

Томас приехал, а жены нет дома, и является она лишь в три часа ночи. Катя чуть не споткнулась, когда зашла в гостиную. Муж сидел на диване, упершись локтями в расставленные колени, подперев руками мрачное лицо.

— Привет, — она положила сумочку на кресло и застыла.

Что ей делать? Идти, как ни в чем не бывало в душ? Или придумывать какую-то причину ночного отсутствия? Виктору резко стало плохо, например. Нет, она не будет играть здоровьем сына.

— Катя, — обратился к ней муж. Тихо, устало.

Она вцепилась в спинку кресла. Что сейчас будет? Он выгонит ее? Ноги ослабли, она вот-вот сядет на пол.

— Прекращай это… — продолжил он.

Катя не дышала.

— Я совершил ошибку. Непозволительную ошибку. Не нужно было перед свадьбой отправлять тебя к Джастину. Я сам виноват.

— Ты ни в чем не виноват. Ты самый лучший, самый… — она не смогла продолжить, заплакала.

— Мы с тобой хотели дочку, говорили об этом много. Как же я могу быть уверен в том, что она будет моей дочерью. Прошу, прекращай. Или возвращайся к нему, если любишь. Но не бегай от меня к нему. Выбери.

— Хорошо, Томас, — она захлебывалась от плача, — Я прекращу. Я люблю тебя, я с тобой хочу быть.

— Иди в душ. И пойдём спать.

Томас обнял ее в постели, не так крепко как обычно, показывая, что между ними все остаётся как прежде, но обнять свою женщину после того как она побывала в постели любовника, это огромная работа над собой. Принятие ошибки другого.

Катя позвонила бывшему мужу и сообщила, что их встречи окончены.

Джастин уехал в мировое турне и больше года они не виделись.

По приезду Джастин забрал сына, потом Катя видела его ещё несколько раз, когда передавала или забирала Виктора.

Загорелый, словно побывал на курорте, он выглядел отстранённым. Привет, пока, вот и все слова, которыми они обменивались.

У Кати при встрече с Джастином болело где-то в сердце, так глубоко, откуда и не достать и не залечить.

Как-то он ей позвонил и, не подготавливая, сообщил:

— Моя мама при смерти. Я нахожусь за три часа езды от Плейнвиля. Можешь приехать забрать Виктора? Ему сейчас здесь не место.

— Да, конечно, — растерялась от неожиданности Катя, — диктуй адрес.

Неужели мама и вправду умирает, не преувеличивает ли Джастин опасность? В глубине души он, несомненно, любит ее и теперь боится потерять. Вполне вероятно, что она поправится. Хотя… Джастин не паникёр, он всегда реально оценивает ситуацию.

Она была ошеломлена настолько, что лишь на полпути вспомнила, что не предупредила Томаса.

— Я выезжаю следом за тобой, — отреагировал по телефону муж, — Дождись меня на месте или в пути встретимся.

Катя припарковалась возле небольшого двухэтажного дома. На лужайке под крыльцом лезла клочьями неподстриженная трава. Безлюдная улочка городка извивалась и пряталась за поворотом, вдоль дороги стояли одинаковые дома. Такие улицы растиражированы по всем городкам страны, слеплены по одному кукольному дизайну.

Джастин открыл ей дверь. Катя вошла в просторную гостиную, еле освещенную двумя светильниками, расположенными над камином. Балки, выкрашенные в белый цвет, подпирали высокий потолок, в темноте угадывался цвет серых стен, на деревянном полу расстелился яркий ковёр. На диванчике, расположенном возле невысокого стола, подложив ладони под щеку, спал Вики.

— Как мама? — немедленно спросила Катя.

— Умерла. Полчаса назад позвонили.

Катя чуть не задохнулась. Она качнулась вперёд, сделал пару шагов навстречу Джастину, и обняла его. Он коротко обнял ее в ответ и опустил руки.