Куплю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

— Маленькая мстительная Спичка, — произносит он.

— Я не могла иначе.

Мои глаза расширяются, когда он вновь обхватывает мои плечи, пригвождая к машине.

— Сука ты, Серафима, — сжимает челюсти и губы.

Провожу пальцами по его влажному лицу. Словно эти прикосновения могут его расслабить. И он совсем чуть-чуть успокаивается, хотя дышит тяжело и глубоко. Выпуская из лёгких горячее дыхание. Как огнедышащий дракон.

— У меня не было выбора! Ты решил всё за меня. Мне сдохнуть хотелось в день твоей свадьбы! Тебе знакомо это чувство? — я смотрю на него, вспоминая то время.

Понимая, что, предложи мне Юрасов сделку ещё раз, я поступила бы точно так же. Мой взгляд судорожно перемещается от одного его глаза к другому, будто я способна в их глубине найти ответ.

— Более чем, — запускает руку в мои трусики. Моя кожа холодная от дождя. А там — пекло. Указательный и средний проскальзывают в мою плоть, а большой палец накрывает клитор. От подступившего удовольствия откидываю голову назад, жмуря глаза.

Мне жизненно необходимо вжаться в него сильнее. Слиться с ним. Стать одним целым.

— Из тебя слова не вытянуть, — злюсь, насаживаясь на его пальцы. Этого слишком мало. Хочу его член в себе. — Ты всё время держишь меня в неведении. Я не шарнирная кукла, ты это понимаешь?

Смотрю на его ширинку. Сабуров тоже мокрый. До трусов. И сейчас налитая кровью головка члена, стоя по стойке смирно, упирается в белую ткань боксеров. Облизываю губы. Но не притрагиваюсь к любимой игрушке.

Наблюдаю за тем, как его рука высвобождает член. Сглатываю слюну, видя, как широкая ладонь обхватывает ствол. Напряжённый, увитый венами. Чую, что сознание становится мутным. Мысли пробираются через него как через вязкую субстанцию. В моих трусиках.

Кладёт мою руку на свой член. Я размазываю предэякулят по головке. Несмотря на то, что Сабуров сам руководил моими движениями, когда мои пальцы двигаются по его стволу, он вздрагивает. То удовольствие, которое я ощущаю, наблюдая свою власть над ним, не сравнимо ни с чем. Торжество в чистом виде. Неоспоримая победа. Слаще первого места на Олимпийских играх. Будто я способна укротить ураган. Смертоносную природную силу.

Его руки скользят по моей заднице вниз к мокрым бёдрам. Подхватывает под ягодицами. И он оказывается между моими ногами.

Член прижимается к моей промежности. Медленно скользит по влажным губкам к клитору. Снова опускаю веки, не в силах терпеть удовольствие. Покрываю мелкими, спешными поцелуями каждый участок кожи, до которого могу дотянуться, крепко обнимая шею.

Входит в меня медленно, распирая стенки влагалища. Будто в первый раз. За время вынужденного воздержания, кажется, мне вновь требуется дефлорация. Ощущение наполненности доставляет особенное удовольствие.

Держа за мою задницу, он поднимает и медленно опускает меня на своём агрегате. А я трусь щекой о его уже покрытую щетиной щеку, впадая в оцепенение. Желая ловить лишь эти ощущения.

Мне хочется задать ему какой-то вопрос. Снова. На который он так и не дал ответа. Но все мысли ускользают. Не могу собрать их в кучу. Они расползаются, забываются с каждым движением члена внутри моего лона. И это то, чего мне так долго не хватало.

Запах его кожи, вкус его губ. Грубые и одновременно нежные руки.

Целую его рот, опускаясь и поднимаясь на члене. Мне бы хотелось растянуть это удовольствие. Я до сих пор не чувствую ночной холод. Дождь. И готова оставаться в этом месте бесконечно долго. Только бы рядом с ним.

Но напряжение внутри растёт с каждой секундой. С каждым движением. Тяжесть внизу живота становится всё плотнее и, словно рождение новой звезды, расползается по телу, даря ощущение тепла и света. Ловлю губами воздух, теряя связь с реальностью, а в себя прихожу, когда Сабуров опускает меня обратно с небес на землю. Буквально.

Ноги дрожат, ощущаю озноб и обхватываю его торс руками, прижимаясь щекой к груди. Дезориентированная, я ничего не соображаю. Мне нужно время прийти в себя. Передохнуть после мощного оргазма. И он, зная меня, обнимает, поглаживая по мокрой спине.

Льну к нему. Запускаю руку ему под рубашку, касаясь горячей кожи. Изучаю его тело тактильно. Вспоминаю. Но замираю, находя преграду.

Резко отстраняюсь, за секунду трезвея.

Он не останавливает меня, когда я расстёгиваю пуговицы. Полы рубашки расходятся, и я обнаруживаю пластырь, закрывающий бок. На белой ткани кровавое пятнышко. Смотрю на него недоуменно. Растерянно.

— Что это, Сабуров? — голос понизился до писка. От страха за него. Когда это случилось? Когда я могла его потерять? Явно не только сегодня вечером.

— Шальная пуля, — безэмоционально отвечает, убирая мою руку с места, закрытого пластырем, будто ему неловко оттого, что я узнала, что он живой человек, — ерунда.

— Не ерунда, — осторожно, боясь причинить боль, провожу по коже рядом с раной, целую уголок намокшего пластыря. — Ты её намочил, это не опасно? Тебе больно?

Спрашиваю, а у самой слёзы на глаза наворачиваются.

Он хмурится. Сводит брови. А я почти физически ощущаю его смятение. Давно ли кто-то за него переживал? А мне кажется, это в моём боку сейчас рана. Это я кровоточу.

Вместо ответа Ратмир вновь обхватывает моё лицо большими ладонями. Целует. Иначе. Нежно. Почти ласково. Неспешно смакуя. Выражая свои чувства куда ярче слов, отчего моё сердце снова трещит по швам. Вмиг превращаясь в хрупкое стекло.

Но долго быть нежным он просто неспособен. Сдерживаемые чувства рвутся наружу. Поцелуй становится требовательнее. Глубже. И когда мы отрываемся друг от друга, тяжело дышим.

— Блядь, — вздыхает, прикрывая глаза, касаясь моего лба своим, — надо отсюда убираться.

Стаскивает с меня платье, бросая его на землю. Я стою, трясясь от холода, недоуменно наблюдая за ним. Из одежды на мне только туфли. За секунду оценил мой внешний вид, хмыкнув.

— Садись в джип.

Кожа сиденья неприятно резонирует с собственной влажной, ничем не прикрытой задницей. Наблюдаю через окно, как Сабуров забирает спортивную сумку из багажника спорткара. Жалко здесь эту дорогую тачку оставлять, но вытащить её самостоятельно из кювета мы не сможем. Да и времени нет.

Заняв водительское место в своей мокрой одежде с распахнутыми полами рубашки, вытаскивает из спортивной сумки майку и штаны. Судя по исполинскому размеру, они его.

— Оденься, — передаёт вещи мне.

Заводит автомобиль, и мы трогаемся с места. В сухой чистой одежде стало куда приятнее, тепло медленно заполняло салон, и я грела озябшие пальцы под потоком горячего воздуха.

— Ты не ответил про свою жену, — собирая мысли в кучу, задаю вопрос, который от меня ускользал, пока я качалась на члене мужа несчастной.

— Нам с тобой грозит куда более реальная опасность, — всё, что он мне отвечает. — Удивительно, что нас не нашли, пока мы с тобой трахались.

— Кто? Кто нашёл? Ты разве не убил Мураза?

Сабуров морщится от этого вопроса.

— Убил.

Замечаю, что принимаю его ответ как нечто обыденное. Спокойно. Должно быть, это всё действие адреналина, продолжавшего кипеть в моей крови.

Он, будто только что вспомнив, находит на приборной панели оставленный телефон. Матерится. Вижу, как на экране его телефона появляются пропущенные звонки и непрочитанные сообщения.

Ратмир нажимает на последний телефонный номер, и в салоне раздаётся встревоженный голос его начальника охраны:

— Где вы? По вашему следу Ямадаев-младший пустил погоню!

Руки Сабурова сильнее сжимают рулевое колесо.

— Быстро он обо всём узнал. Он же должен находиться в Англии, — произносит Ратмир сквозь зубы, ударяя ладонью по рулю, — обеспечь охрану в доме.

Мы далеко от особняка, а значит, защита нужна тем, кто сейчас в нём. И моему сыну тоже. От новой дозы страха я сжимаюсь на сиденье, подтягивая под себя ноги. Трясёт мелкой дрожью, но уже не от холода.