Куплю твою жизнь (СИ) - Рахманина Елена

Ратмир резко вздыхает.

— Вот урод, — сжимает кулак, — мог бы, достал бы его с того света и снова пришил.

Опускаю взгляд. Что теперь до этих угроз. Ту ночь никто не исправит и не сотрёт из моей памяти.

Сабуров находит силы поднять руку и сжать мой подбородок, задирая его вверх.

— У меня с ней ничего не было. Никогда. Хорошо разговор с Муразом слышала? Она забеременела не от меня, — он говорит тихо, хрипло. С трудом.

А я просто смотрю на него стеклянными глазами. Никогда не было? Как возможно, что Сабуров не уложил жену на лопатки в первую брачную ночь? Радость тут же наполняет моё сердце до краёв. Неужели это из-за меня?

— У меня с Юрасовым тоже ничего не было. Он даже не приставал ко мне, — признаюсь.

— А с тем охранником, который за тобой поплёлся, после того как я тебя вдовой сделал? — смотрит на меня, сузив глаза.

Я чувствую, как его рука слабеет. Убираю её с подбородка, переплетая с ним пальцы.

— У меня ни с кем не было секса, кроме тебя.

Он снова опускает веки. Удовлетворённый ответом.

— Хоть умру счастливым.

— Попробуй только!

Нас ждали у входа. Вижу мужчину, но даже не сразу узнаю в нём Дени. Он стоит в белом халате. Выглядит куда старше, чем в нашу последнюю встречу. Безумно радуюсь знакомому лицу в жутких стенах больницы.

Сабурова укладывают на каталку, и я понимаю, что он уже без сознания, хотя уверена, что всё время, проведённое в дороге, он реагировал на мою речь. Наблюдаю, как его увозят в хирургию, и холод сковывает всё тело. Сжимаюсь, становясь какой-то маленькой, размером с горошину. Неспособной повлиять на ход событий. Помочь ему.

Гоню от себя прочь мысли, что со мной станет, если он не выкарабкается. Потому что жить в мире без него мне совсем не хотелось.

Не знаю, куда деться. Охота лезть на стену от страха и неопределённости. Но единственное, что могу себе позволить, это ходить вдоль коридора. Туда и обратно. Бесчисленное количество раз.

Рядом никого из близких. Только люди Ратмира, охранявшие нас. Уточнила у того, который передавал мне аптечку, всё ли в порядке дома. Он успокоил, что дом под охраной и туда никто не сунется.

Смотрю на часы, а стрелка, словно приколоченная, стоит на месте. Остаётся только обращаться к богу и заверять, что я стану хорошей и послушной девочкой. Умалчивая, что грех на душу взяла и убила сегодня человека. Ещё одного. Я защищала свою семью.

Когда Дени выходит из оперблока, я сижу. Не могу встать. Совсем не чувствую силы в ногах. Пытаюсь понять что-то по выражению его лица. Но оно не говорит мне ровным счётом ни о чём.

— Он стабилен, — произносит, а у меня уходит несколько секунд на то, чтобы переварить информацию.

Выдыхаю медленно, опуская лицо в ладони. Я не плакала всё это время, потому что только рядом с ним чувствовала себя слабой. Только он мог меня утешить. И сейчас сцепляю зубы, ощущая подкатывающий к горлу ком.

— Когда к нему можно? — спрашиваю дрожащим голосом.

Я ведь по документам ему никто.

Дени морщится, будто знал, что этот вопрос возникнет.

— Когда его переведут в палату. Но думаю, что могу провести тебя к нему.

Я тут же подпрыгиваю на ноги, забывая про дрожь, про страх. Хочу убедиться, что он жив. Мне это необходимо.

Выгляжу, должно быть, совершенно безумно, но Дени всё понял по моим глазам. Без слов. Кивает и просит следовать за ним. Выдал мне форму медсестры. Я торопливо переоделась, спеша к НЕМУ.

Дени провёл меня в реанимацию, где лежал Ратмир.

— Ему нельзя нервничать. Он не успел восстановиться после одного ранения. И вот новое, — недовольно произносит его друг, а я испытываю острую вину. Словно я главная причина всех бед Сабурова. Возможно, так оно и есть.

Присаживаюсь на стул у его койки, наблюдая за показателями датчиков сердечного ритма и другими мониторами. Оказалось, очень болезненно видеть такого сильного мужчину, подключённого к аппаратам.

Судорожно вздохнула. Ему нельзя нервничать.

Положила голову на койку, рядом с его рукой. И тихо рассказала, как влюбилась. В него. Не зная, слышит он меня или нет. Как мне нравилось его выводить из себя. Лишь бы на мгновение увидеть спадающую броню. И сейчас кажется, я знала, что он всегда за мной возвращался бы. Что бы я ни делала. Какую бы глупость ни сотворила. Куда бы ни убежала. Откуда эта уверенность родилась во мне? Сама не понимаю.

Не заметила, как отключилась. Усталость взяла своё.

А проснулась от прикосновения к волосам. Лёгкого.

Подняла голову и встретилась с тигриным взглядом. Уставшим, измотанным. Но таким живым.

Ощущаю, что превратилась в кисель. Вот прямо здесь и сейчас стеку лужей из слёз под его койку.

— Привет, — тихо шепчу, — врача позвать?

Едва заметно кивает.

Выбегаю к медсестре, и через минуту начинается какая-то медицинская суматоха.

— Подожди в коридоре, — просит Дени, выпроваживая меня.

Прислоняюсь к стене рядом с палатой. И жду. Я знаю, что такое, когда перед смертью пациенту становится лучше. Так умирал дедушка. И от воспоминаний мне делается до тошноты дурно.

Ко мне подходит один из людей Ратмира. Они постоянно кружили рядом. Уже перестала на них обращать внимание.

— Возможно, вы хотели бы это знать, — робко начинает парень, — вчера машина, в которой ехала супруга Ратмира, попала в аварию. Ни водитель, ни девушка не выжили.

— Спасибо, — скупо благодарю. Обещанное Сабуровым Муразу исполнилось. Только всё же что с ней? Не могу сказать, что после случившегося её судьба так уж сильно меня заботила. Особенно когда сама накануне взглянула в глаза смерти. Но это известие смутной тревогой осело в груди.

От переживаний дышу через раз, пока ко мне не подходит медсестра, видя мой бледный, измождённый вид. Воздуха критически не хватает.

— Может, вы присядете? — спрашивает она.

Мотаю головой. Из палаты выходит Дени и наблюдает эту картину.

— Принесите транквилизаторы, — обращается к медсестре, — жена пациента перенервничала.

Я молчу. Ничего у него не спрашиваю. Просто смотрю на знакомого и жду.

— Он спит. С ним всё будет в порядке. Поезжай домой и отдохни.

Вернувшаяся медсестра протянула стакан воды и таблетку. Выпила залпом. Но уезжать отказалась. Дени разрешил немного поспать на свободной койке в палате. И меня вырубило на пару часов.

— Сера, — моего плеча осторожно касаются. Не могу вспомнить, где нахожусь. — С Ратом всё в порядке. Он в сознании. Его перевели из реанимации в палату. Хочешь к нему?

Я киваю, спешно поднимаясь. И понимаю, что от меня плохо пахнет. И вообще. Выгляжу как зомби, вылезший из-под земли. Попросить принять душ показалось верхом наглости.

— Не думал, что он так скоро очухается, — обращается ко мне Дени, используя «медицинские» термины, — в прошлый раз рана была не такой опасной, но выздоравливал он медленнее. К тебе спешил. Говорит: «Сын у меня».

Последнюю фразу он произнёс с усмешкой, а меня током пробило. Будто добить решил. Ещё чуть-чуть, и рассыплюсь по пути в палату на атомы.

— Рат точно в порядке?

— Да, конечно.

— Тогда я домой поеду.

— Не понял.

— От меня разит потом. Я не мылась сутки.

— Поэтому хочешь принять ванну, накинуть на плечи пеньюар и явиться к нему красивая?

— Ты всё верно понял, — устало киваю, игнорируя его сарказм.

— Не глупи, Серафима. Он за тебя жизнь отдаст. И не один раз. Ты, конечно, всегда была красоткой. Но дело явно не только в этом. Вокруг него и до тебя вились отборные девицы.

Вздыхаю раздражённо.

— Ты умеешь успокоить.

— Иди к нему. Он тебя ждёт.

И я иду. Прохожу в палату и с облегчением наблюдаю, что Ратмир действительно выглядит лучше. Исполин в больничной робе. Даже под ней видны его накачанная грудная клетка и мощные бицепсы.

Ратмир ещё был слабый, уставший. Долго поговорить не удалось. Он вскоре уснул, а я, испытывая облегчение, всё же поехала домой. К сыну.