Ирина Королева - Гахиджи

Глава 27

Впереди показались заросшие мхом каменные завалы. Их гладкая поверхность блестела на солнце, источая тепло, и Елена осторожно перебралась за каменную стену. Она привалилась спиной к их живительному теплу и закрыла глаза «Дэвон, где же он? Что с ним? Иаби, что стало с ним?» Елена судорожно вздохнула, и по её щекам покатились слезы «В тебе есть часть нас. Ты Гахиджи. И если бы Хранительница могла прийти, она бы пришла, потому что твоя с Дэвоном любовь и есть то самое, настоящее. Боже мой, во мне их кровь. Но почему тогда рушится граница? Почему я могу ступать на священную землю? Зачем Хранительница оставила свое слово на указателе? Где выход из всего этого кошмара?» Неожиданно Елена услышала тихий плач. Она напрягла слух, пытаясь определить направление и вскоре уже пробиралась в сторону звука. Каменные кучи надежно скрывали её от глаз Гахиджи и она уже могла спокойно идти, не тратя время на наблюдение за ними. День продолжал сменять ночь, но, несмотря на усыпанное звездами небо, глаза не успевали перестроиться или привыкнуть к ночной мгле и ей иногда приходилось останавливаться, но все же она достаточно быстро приближалась к источнику звука. На небе опять затеплился рассвет, и Елена поторопилась вперед, но нога зацепилась за мокрый вьюн. Она резко схватилась за каменный выступ, чтобы удержаться на ногах и заломила ноготь. Саднящая боль прорезала руку, и Елена увидела, что ногти выросли еще на пару сантиметров. Время летело с невиданной скоростью. Елена остановилась и вновь привалилась к камню. Она торопливо обкусала отросшие ногти и опять прислушалась. Плач раздавался совсем уже рядом. Елена еле дождалась рассвета и завернула за один из крупных валунов. На той стороне, также привалившись к камню, сидела мать Дэвона.

– Эбби! – вскрикнула Елена и кинулась к женщине. – Эбби! Что с Дэвоном?

Женщина изумленно взглянула на девушку и рефлекторно дернулась от неё: – Святая Хранительница! Что с тобой, Елена! – Эбби в ужасе смотрела на раздувшийся девичий живот. – Что это, Елена?!

– Я жду ребенка Эбби. Ребенка от Дэвона, но ради бога скажи, что с ним…

Лицо Эбби исказило рыдание, но она все же ответила: – Его забрали Гахиджи! Он пошел за тобой! Он знал, что не сможет справиться с воином, знал, что у него нет шансов, но все равно пошел. Я пыталась остановить его….

– Эбби, ты говоришь, они забрали его, – Елена схватила женщину за вялую руку и сжала её. – Что это значит? Эбби?

Женщина вытерла передником глаза: – Я видела, как его и еще какую-то девушку повели в сторону склепа!

– Боже мой, – Елена в отчаянии упала на колени рядом с Эбби. – Это Нина. Боже мой! Нина и Дэвон!

Эбби опять со слезами заголосила: – Они убьют его, Елена, почему он не послушал меня? Почему он сделал это? Я так устала терять его…

– Боже мой, Дэвон, – Елена вся поникла, утопая коленями в мокрой траве, и закрыла лицо руками. – Боже мой, вместо него там должна быть я…

– Там не должно быть никого! – выкрикнула Эбби. – Эти твари должны гореть в аду! – она вновь зашлась рыданиями.

Безутешное горе повисло в воздухе. Две женщины в отчаянии скорбели об одном молодом мужчине. Они плакали и по очереди то обвиняли, то просили своих богов о снисхождении. Ночь продолжала сменять день, периодически скрывая их, друг от друга, а живот Елены продолжал расти и все больше выпирать из-под рваного платья.

Через некоторое время Эбби немного успокоилась и недоверчиво покосилась на живот Елены, но та поймала её взгляд.

– Я знаю, Эбби. – Елена осторожно положила руку на живот. – Малыш действительно растет слишком быстро.

Эбби коснулась пальцами сердца, затем лба и поцеловала собранные в кучу пальцы: – Это действительно ребенок Дэвона? – осторожно переспросила она. – Поэтому он пошел за тобой? Он узнал?

– Да, Эбби, – Елена тяжело вздохнула. – Неужели ничего нельзя сделать? Мы должны помочь Дэвону и Нине!

– Это невозможно. – Женщина упрямо покачала головой. – Граница окружена и даже если мы выйдем, что дальше? Как ты собираешься им противостоять?

– Но неужели им ничего нельзя сделать?

– Елена, они воины Вельзевула! Гахиджи бессмертны! За триста лет мы не нашли у них ни одного слабого места! А теперь граница рушится, и неизвестно, что ждет впереди!

Елена встала с колен и, пошатнувшись, оперлась на камень: – Я пойду к нему, Эбби. Я пойду!

– Тебя убьют, едва ты дойдешь до границы! Подумай хотя бы о ребенке! Это слишком страшная смерть чтобы идти на неё добровольно!

– Но, Эбби! – Елена в отчаянии разрыдалась. – Он сейчас там! Он там…. Они будят спящих. Мы все равно скоро все умрем!

– Я знаю, Елена. – Эбби обреченно откинула голову на камень. – Скажу тебе честно…. У меня нет причин любить тебя. С твоим появлением Дэвон постоянно находился между жизнью и смертью. Ты принесла нам только несчастья. Но ты носишь его ребенка, и я уверена, что Дэвон хотел бы, чтобы я позаботилась о тебе. Все что он сделал, он сделал ради тебя. И когда мы с ним встретимся на священной земле Мескэнет, я хочу открыто смотреть сыну в глаза. У него не будет повода упрекнуть меня, в чем-либо. Мы не знаем, сколько еще нам отпущено часов, но я не дам умереть тебе раньше времени.

– Эбби….

– Не говори ничего. Мне и так тяжело. – Эбби утерла слезы и прерывисто вздохнув, поднялась с земли. – Идем со мной. Нам нужно добраться до деревни до того, как у тебя начнутся схватки.

Елена шла по грязной, размытой дождями улице, проходящей через всю деревню, и с опаской смотрела по сторонам. Она уже была здесь, но почему-то не помнила ничего. Тогда все её мысли занимал только Дэвон. Эбби торопливо шагала чуть впереди, но направлялась она совсем не к своему дому, где когда-то умирал Дэвон. Она шла куда-то дальше. Елена осмотрелась по сторонам. Высокие деревянные дома, покатые крыши, с которых стекала дождевая вода, вымывая у стен глубокие борозды. Ржавый гонг, по которому барабанили редкие дождевые капли, брошенная старая телега, деревянный колодец и отсутствие людей, все это выглядело каким-то безжизненным. Словно Гахиджи уже высосали жизнь из этого поселения, но Елена знала, что это не так. Люди просто прятались. Они прощались друг с другом перед неизбежной смертью, и только она под руководством Эбби еще думала о ближайшем будущем.

Эбби остановилась. Она поднялась по крыльцу одного из деревянных домов и постучала в дверь, велев Елене подождать на улице, и девушка присела на стоящую под окном маленькую скамейку. Вскоре из дома прозвучал женский отклик и Эбби, исчезла за дверью.

Дождь опять прекратился, так и не начавшись, а ночь перешла в короткий день. Елена тихо сидела и рассматривала деревню, в которой родился и вырос её любимый мужчина. Еще совсем недавно, он ходил по этим улицам, весело насвистывая любимую мелодию, рубил дрова, работал на мельнице, обедал на общей кухне,… Елена почувствовала, как по лицу опять потекли слезы….

– Эмили, пожалуйста! – вдруг донесся до Елены приглушенный голос Эбби. – Ради меня! И ради Дэвона! Помоги!

Голоса затихли, видимо женщины снизили тон, а Елена вдруг почувствовала себя абсолютно лишней в этой деревне. Её никто не хотел принимать. Что она здесь делает? Когда все, кто был ей дорог остались там, за границей. Зачем она здесь? Раз в ближайшее время и так всем предстоит умереть. Елена нежно погладила свой живот, чувствуя, как малыш упирается в ребра и сердце зашлось от отчаяния.

Из соседнего дома вышли мужчина и женщина и встали на своем крыльце. Они одновременно повернули головы в её сторону и замерли. В их взглядах сквозило осуждение. Следом за ними из близстоящих домов тоже потянулись люди. И они все смотрели на Елену и молчали. Они все выражали немой упрек. Ни один из них не решался подойти к Елене, и в открытую выразить свои претензии, потому что она не сама пришла к ним, её привела Эбби. А даже если бы Елена и сама пришла, то все равно, Дэвон пользовался слишком большим авторитетом в деревне, его все очень любили и даже после его исчезновения никто бы не решился обидеть его любимую женщину. Поэтому они просто стояли и смотрели на неё. Они ничего не говорили, но их лица обвиняли её в его смерти. Они не хотели ей помогать, хотя видели, что она ждет ребенка. Елена буквально съежилась под их колючими взглядами. Она водила по ним глазами, но натыкалась только на холодное отчуждение. Елена была здесь лишней. Они ненавидели её за смерть Дэвона. «Я тоже любила его!» хотелось крикнуть Елене в ответ «Я тоже потеряла его!», но это было бесполезно.

Елена встала с деревянной скамьи. Видеть и чувствовать эту волну неприязни стало невыносимо и она, послав Эбби мысленное прощание пошла по дороге. «Всё правильно» подумала она «Я должна уйти, мне здесь не место. Я чужая для этих людей». Елена побрела по дороге, придерживая тяжелый живот и вспоминая последние часы, проведенные с Дэвоном. «Они меня ненавидят и, наверное, это правильно. Из-за меня Дэвон перешел границу. Их чувства вполне оправданы. Они еще не знают о том, что во мне есть кровь Гахиджи, и что намного раньше их Даррен умер из-за моей матери, а то бы на месте закидали камнями». Елена шла, чувствуя тяжелые взгляды, давящие в спину и ей хотелось поскорее скрыться от этих глаз. Ноги скользили в размытой грязи, покрывавшей дорогу, но ей уже было все равно. Ей хотелось скорее скрыться и если бы не большой живот, она давно бы побежала. Елена шла и вспоминала Дэвона, она помнила его лицо наизусть, каждую родинку, каждую морщинку. Она собиралась укрыться в зарослях папоротника неподалеку от указателя. Там, где Дэвон впервые поцеловал её, не так как во время прихода воина, а впервые, по-настоящему. Она ляжет там, на траву и будет вспоминать его. А потом, когда придут воины, она не станет сопротивляться, а даже наоборот, отдаст им всю свою энергию, чтобы поскорее встретиться с Дэвоном где-то там на небесах. И тогда все закончится. И им будет хорошо вдвоем.