Барбара Делински - Озерные новости

Лили приняла душ и в рекордное время была готова. Она накрасилась, высушила темные, не достающие до плеч волосы, съела наскоро приготовленный сандвич, надела платье сливового цвета, черные туфли на каблуке и серебряные серьги. Схватив сумочку и зонт, она вышла из квартиры.

Процветающий клуб «Эссекс» располагался в большом особняке на Коммонуэлт-авеню, всего в трех кварталах от ее дома. Это был закрытый клуб с элегантным интерьером и великолепным обслуживанием. Сначала Лили зашла в офис, где Дэниел Карри, широкоплечий владелец клуба, принимал последние заказы на столики.

Лили бросила взгляд на книгу заказов:

— Много народу?

— Для понедельника — очень. Через час мест не останется.

— Есть специальные заказы? — спросила она.

— Тридцатая годовщина свадьбы — Том и Дотти Фриш. Приедут к восьми, столик номер шесть. Он заказал дюжину красных роз и попросил, когда откупорят шампанское, сыграть «На Крещение или никогда».

Лили любила выполнять подобные заказы.

— Будет сделано, — пообещала она.

Выйдя из офиса, Лили поднялась по винтовой лестнице в главный зал, поздоровалась с метрдотелем, улыбнулась постоянным посетителям и направилась к роялю, прекрасному кабинетному «Стейнвею». Иногда она ощущала неловкость оттого, что играет на этом прекрасном инструменте за деньги, но не собиралась признаваться в этом боссу. Того, что она зарабатывала в школе, едва хватало на еду и оплату квартиры.

Лили наигрывала вариации на темы популярных песен. Рояль стоял на возвышении в углу, и во время игры она могла окидывать взглядом зал. Среди посетителей было много пожилых людей. Лили перешла на старые мелодии. В половине восьмого Дэн принес ей стакан воды.

— Есть вопросы? — спросил он.

— За двенадцатым столиком сидят две пары, — сказала она. — Похоже, я их где-то видела.

— Мужчины — губернаторы Нью-Гэмпшира и Коннектикута, они приехали на конференцию.

Лили без труда узнала посетителя за девятнадцатым столиком. По черным усам. Это репортер из «Пост».

— А что здесь делает Терри Салливан?

Дэн ухмыльнулся.

— Я не знал, кто это, иначе бы его не пустили. Он приходит уже в третий раз. Ты ему нравишься.

— Да нет. Он здесь по делу. Он пишет серию очерков о бостонских музыкантах и один хочет посвятить мне.

— Это хорошо. — Дэн посмотрел на дверь и улыбнулся. — Смотри, кто к нам пожаловал.

Увидев Фрэнсиса Росетти, Лили тоже улыбнулась. Вот он, архиепископ Росетти, недавно ставший кардиналом. Лили была давно знакома с Росетти и радовалась его возвышению не меньше Дэна, который был женат на его племяннице.

Лили не была католичкой. Она вообще была не очень верующей, но искренне восхищалась этим человеком. Лили часто играла на приемах, которые устраивал архиепископ, не далее как вчера она сидела за роялем на вечере в его резиденции.

Ровно в восемь за столик с красными розами села пара. Когда официант откупорил шампанское, Лили заиграла «На Крещение или никогда» и запела глубоким альтом. Женщина посмотрела на Лили, потом на своего мужа и расцвела в улыбке.

Кончив петь, Лили решила передохнуть.

— Перерыв пятнадцать минут, — объявила она.

У входа в зал Дэн разговаривал с метрдотелем. Когда Лили приблизилась, он показал ей большой палец.

— Ты замечательно пела.

— Ты не сказал, что придет твой дядя, — пожаловалась она. Дэн посмотрел через ее плечо:

— А вот и он.

Лили обернулась, широко улыбаясь. Кардинал обнял ее.

— Спасибо за песню, — сказал он.

Лили поднялась на третий этаж в дамскую комнату. Выходя, она столкнулась с репортером из «Пост», выходившим из мужской. Терри был высок, строен, хорош собой, но особенно неотразимы были усы.

— У вас чудесный голос, — сказал он.

Он говорил об этом и раньше. Она улыбнулась, поблагодарила его и направилась к лестнице. Терри последовал за ней.

— Вас приятно слушать. Вы никогда не разочаровываете. Между прочим, говорят, кардинал любит музыку.

— Не просто любит. Он сам прекрасный музыкант.

— Вот как? Он что — поет? Играет на музыкальных инструментах? Как человек Возрождения?

— Вот именно.

Терри улыбнулся и поднял руки вверх:

— Я не хотел сказать ничего обидного. Я его почитатель. — Он прищурился. — Половина моих знакомых женщин влюблена в него. Он настоящий мужчина.

Лили смутилась при одной мысли об этом.

— Разве вы этого не замечали?

— В самом деле, не замечала. Он же священник.

— А разве вы в него не влюблены?

— Я влюблена в него как в человека. Он понимает людей и умеет им помочь.

— Похоже, вы его хорошо знаете.

— О, у нас давние отношения, — с гордостью призналась Лили. — Я встретилась с ним, когда он был еще отцом Фрэном и собирался стать епископом Олбани.

— В самом деле?

Равнодушный тон Терри напомнил Лили, что он репортер. Она взглянула на часы:

— Мне пора.

— Можно мне потом пригласить вас за свой столик?

Она улыбнулась и покачала головой:

— Нет, но спасибо за предложение.

Вернувшись к роялю, Лили начала играть. Она всей душой отдавалась музыке, забыв о слушателях. Пение всегда было для нее спасением, только в такие минуты она по-настоящему освобождалась от заикания.

Немного спустя к ней подсел Дэн и начал подпевать вторым голосом. Когда он вернулся за столик, его место занял кардинал. Она играла «Мне снился сон», и кардинал стал подыгрывать ей на басах. Потом пожал руку и вернулся к гостям.

Когда Лили наконец закрыла рояль, она чувствовала себя усталой, но довольной. Несколько посетителей засиделись за кофе, но остальные столики были уже убраны.

Выйдя из клуба, она увидела Терри Салливана, который стоял, прислонившись к каменному крыльцу. В глубине души Лили ощутила тревогу. Она ведь ясно дала ему понять, что разговор окончен. Лили сбежала по ступенькам и быстро зашагала прочь.

— Эй! — он приноровился к ее шагу. — Куда вы мчитесь?

— Домой.

— Можно вас проводить?

— Не знаю, что вам ответить. Если это связано с интервью, то я осталась при своем мнении.

— Я вас чем-нибудь обидел?

— Нет, что вы, — ответила Лили. — Просто я не хочу говорить о своей частной жизни.

— Но меня интересует ваша публичная жизнь, жизнь человека, который близко знаком с кардиналом Росетти. Быть может, вы согласитесь поговорить с кем-нибудь из моих коллег?

— Нет.

— Ясно. Вы не любите прессу. Но я хороший парень, Лили. Я католик, а вы приятельница кардинала Росетти. Разве я осмелюсь сделать что-нибудь дурное, зная, что меня ждет вечное проклятие?