Няня на месяц, или я - студентка меда! (СИ) - Рауэр Регина

— А мне, мне вы доверяете?! — у меня вырывается почти истерично.

И со смехом, потому что… полгода меня в принципе к людям подпускать было нельзя, а тут детей, значит, можно доверить.

Родных.

Он их что, совсем не любит?!

— Тебя, Штерн, я из-под земли достану в случае чего, — мне ласково скалятся, — и я тебя знаю. Накормить, прогулять и проследить, чтобы они не сожгли дом ты в состоянии.

— Нет, я не могу, Кирилл Александрович, извините, — я решительно качаю головой, иду к выходу.

И замираю на пороге кухни, когда в спину с ленцой и насмешкой летят слова:

— Всего на месяц, Штерн. Соглашайся или я расскажу завкафедрой, где его мозг.

Оборачиваюсь.

Медленно, и на поистине иезуитскую улыбку смотрю с ненавистью.

Гад.

— Это шантаж, — констатирую мрачно и руки на груди скрещиваю.

— Знаю, — он нагло лыбится.

И улыбочку с его лица стереть хочется, но я лишь выдыхаю сквозь зубы и цежу:

— Идите к Лопуху и рассказывайте. Переживу.

— Уверена? — левая бровь удивленно-издевательски приподнимается.

Нет.

Отчисления я не переживу, а меня отчислят, потому что по отдельности мои косяки еще тянут на официальный выговор и дисциплинарное взыскание, но вместе — это уже отчисление.

Скорей всего.

Идти проверять в деканат у меня желания нет.

И последние два месяца с трехчасовым сном — полтора вечером, полтора под утро — еще слишком свежи в моей памяти, и длиннющие очереди на пересдачи на первом курсе, когда домой в девять вечера, я помню хорошо, тесты по четыреста вопросов за два часа и сто пятьдесят слов по латыни в первую неделю учебы, когда я фыркала, что за вечер выучить столько невозможно.

Возможно.

За час, главное — мотивация.

Нет.

После всего пережитого отчисляться?!

— А где гарантии, что вы потом снова не вспомните про мозг?

Кирилл Александрович пожимает плечами.

— Дарья Владимировна, ты слишком плохого обо мне мнения, — он отталкивается от подоконника и подходит ко мне. — Ручка и бумага есть?

— Зачем?

— Расписку напишу, — Кирилл Александрович снисходительно хмыкает, — устроит тебя?

— Да.

Блокнот я достаю быстро, а пока выуживаю ручку, раздаётся скрежет замка и высокий, почему-то знакомый, голос провозглашает в отдалении:

— Кирюша, мы вернулись!

Я застываю и недоверчиво смотрю на него, а «Кирюша» взлохмачивает волосы отчаянным жестом и тоскливо провозглашает:

— Вот и дети, Дарья Владимировна. Пошли знакомиться с подопечными.

— Угу.

С места я не двигаюсь, а глаза у меня округляются еще больше. И смотрю я на Кирилла Александровича со стремительно возрастающей паникой.

Не хочу, может все ж отчисляться?!

Я ж боюсь!

— Пошли, Штерн, — Кирилл Александрович тяжело вздыхает и почти тащит, пока я едва переставляю дрожащие ноги.

И в прихожую он меня впихивает первой и излишне бодро объявляет:

— Дети, я нашел вам няню!

Две белокурые головы в одинаковых банданах со скелетами одновременно поворачиваются ко мне, две пары серых глаз с прищуром изучают меня, четыре руки синхронно скрещиваются на груди.

А два водяных — кошмарно знакомых — пистолета раскачиваются на плечах.

Нет.

Ну нет, просто нет.

Невозможно.

Я ж вроде так сильно не грешила, так за что мне это?!

— Дарья Владимировна, это Ян и Яна, — опуская руки мне на плечи, над головой мерзко радостно объявляет Кирилл Александрович и чуть наклонившись добавляет шепотом, только для меня. — Не переживай, Штерн, уровень развития у вас одинаковый — поладите.

Сомневаюсь.

Три часа дня.

И я таки осознаю и постигаю для чего два года Байкер на физкультуре мучает нас полосой препятствия, заставляя прыгать, бегать и ползать по-пластунски.

Последнее особенно хороший навык.

Хороший навык для выживания в квартире с двумя малолетними монстрами.

— Даха, ты уверена, что все нормально? — недоверчиво звучит голос Ромыча в наушнике.

— Да всё отлично, — бодрым шёпотом и с энтузиазмом заверяю его и осторожно выглядываю из-за дивана.

Отклониться от с хлопком врезавшегося в стену шара успеваю в последнюю секунду.

— Просто зашибись, Ром, — добавляю завороженно, глядя как по белой штукатурке красиво растекается зеленое пятно.

Следом летит второй шар, чтобы столь же красиво и с брызгами впечататься и добавить оттенки желтого.

— Я вечером позвоню, — вставляю, пока он не успел озвучить очередные сомнения и отключаюсь, продолжая разглядывать яркие пятна.

Н-да.

Жизнь Кирилла Александровича с сегодняшнего дня, определенно, заиграет красками.

И ремонтом.

А в моей жизни заиграет похоронный марш, потому что квартиру Лавров мне не простит. И прибитых в ближайшем будущем монстров тоже.

Ибо все, суслики, достали, вождь краснокожих выходит на тропу войны.

Добравшись ползком до противоположного края дивана, я устроилась поудобней и прикинула, откуда точно прилетели снаряды врагов.

Проверив трофейный бластер, прицелилась и… первый выстрел, судя по приглушенному шмяку и ехидным смешкам, вхолостую, а второй в цель, поскольку раздается обиженное: «Ай!».

Yes!!!

— Няни не стреляют! — возмущенно вопит Ян.

Мысленно хмыкаю и делаю последний выстрел, краски у меня больше нет.

Бух!

И снова: «Ай!»

— Я плохая няня, суслик, — фыркаю и в лучших традициях ковбоев и гангстеров дую на дуло.

— Мы заметили, — ворчит Яна.

И чего этих монстров путает соседка, что с ними гуляла, я не понимаю. Да, похожи они, как однояйцевые близнецы, и одеваются из вредности одинаково, но ведь все равно разные.

Даже если Яна прячет длинные волосы под бандану.

— Я вам предлагала разойтись мирно, — сообщаю, прислоняясь затылком к дивану и откладывая бесполезный бластер, — вы первые начали!

— Мы только помидор, — возражает Ян.

— На мою любимую футболку!

Хотя, наверное, да, раскалывать яйцо, что я как раз держала в руках, на голову паршивца в ответ было не педагогично.

Драться подушками и швыряться игрушками тоже, а про душ, которым я ответила на водяные пистолеты, скажу только, что меня загнали в угол под названием ванная и выбора не оставили.

Вот.

Так Кириллу Александровичу и скажу, если успею.

Его драгоценные и чудесные племянники сами виноваты.

Поладим мы, ага, как же.

— А ты мне еще суп на голову надела! — летит в мой адрес новая претензия.

От Яны.

А да, забыла.

В свое оправдание могу сказать, что он был не горячим и меня в ответ засыпали мукой. В общем, на кухне ремонт тоже требуется. Или, как минимум, генеральная уборка.

— А вы мне в кофе глаз подбросили!

Всплывший в виде красного глаза лизун, к их огорчению, орать меня не заставил.

— Так ты же не испугалась, — разочаровано тянет Яна.

Смешок я давлю.

Нашли чем пугать, суслики, я в меде учусь. Я эти глаза несчастные видела и перевидела, еще и учила. И вообще на первом курсе на самом первом занятии у нас была экскурсия по кафедре, в пятую комнату, где влажные препарате, читай трупы целиком и по частям, тоже. Мы были без перчаток, а наш препод без гуманности. В общем, это была проверка на вшивость, ведь какой ты врач, если голыми руками взять боишься. Подумаешь мозг, в начале сентября в тазах лежит только он для второго курса, подумаешь когда-то живого человека, подумаешь, что это второе сентября и твой второй день учебы.

Полушария и мозжечок, как эстафеты, пришлось брать всем и не кривиться, поэтому не надо было кидать желеобразную гадость мне в волосы, суслики!

От нее я тоже не завизжала, введя детей в окончательное уныние и заставив креативить. Кажется, на мне был использован недельный запас гадостей для предыдущих нянь.

— Поэтому вы достали молоток и разыграли пробитый палец? — с возмущением спрашиваю уже я.

Ибо тут да, я испугалась.