Тебе принадлежу (СИ) - Победа Виктория

Наблюдаю, как с трудом, но Стас все же поднимается, морщится от боли, и делает несколько неуверенных шагов вперед. Уже у самого выхода, он оборачивается, смотрит на меня и тихо, одними губами произносит:

— Прости меня.

Только после того, как Стас скрывается из нашего поля зрения, Макс срывается и начинает орать на всю больницу:

— Какого мать вашу хрена, как это произошло, вы, блядь, совсем охуели? — орет на охрану, те в свою очередь совсем поникли, молча слушают занимательные эпитеты в свой адрес, а я продолжаю сжимать рубашку Макса, кажется, если я отпущу ее, он просто разорвет своих парней.

— Они не виноваты, — тихо произносит Юлька и я только сейчас замечаю, что все это время Дима прижимает ее к своей груди. — Мы запретили проверять персонал, а Стас, он неожиданно появился, даже я его не узнала, не говоря уже о них, — кивает в сторону провинившихся охранников, те, кажется, уже успели себя похоронить. — Когда он вынул пистолет, я сделала вид, что просто говорю с врачом, и приказала ребятам оставаться на месте.

— Блядь, — очередной поток брани вырывается из уст Макса, кому-то не мешало бы вымыть рот с мылом. Кладу ладонь ему на губы, призывая помолчать. Все ведь хорошо, а парни и так понимают свою ошибку. Хватит на сегодня потрясений.

— Я так по тебе скучала, — произношу и не сумев сдержать слезы, начинаю рыдать в голос, уткнувшись носом в его грудь и размазывая черные пятна по его рубашке. Вот тебе и водостойкая тушь. Верь после этого тому, что говорят консультанты в магазинах.

— Я тоже, малышка, я тоже.

Глава 42

Катя

—Куда мы едем? — спрашиваю, когда машина трогается с места.

—Увидишь, — улыбается Максим, не сводя глаз с дороги.

Он просто вынес меня из больницы на руках, посадил в машину и повез неизвестно куда. Сколько бы я не протестовала, аргументируя свое нежелание покидать больницу состоянием Лары и тем, что после всего, что она пережила ей нужна поддержка. Она ведь будет совсем одна, когда проснется.

«Ты сейчас ей ничем не поможешь, одна она не останется, не переживай» — было мне ответом. На мой вопрос о том, что он имеет в виду, Макс лишь загадочно улыбнулся, но комментировать не стал.

Спустя почти пол часа езды, Макс, вдруг, сворачивает на обочину и останавливает машину. Смотрю на него вопросительно, пока он достает из бардачка длинную черную ленту.

— Малышка, закрой глазки, — ласково произносит он и один лишь его тон и горящий взгляд вызывают во мне желание подчиниться, сделать все, о чем он попросит. Не задавая вопросов, молча прикрываю глаза и жду его дальнейших действий. Чувствую, как на глаза мне надевают повязку, прохладная ткань приятно будоражит кожу. Тянусь рукой, наощупь нахожу лицо Макса и провожу пальчиками по щетине. Выругавшись раз в десятый только за последний час, он срывается и впивается в мои губы. Жестко. Напористо. Ерзаю на кресле и стону в губы любимого, сгорая от желания избавить нас от одежды и наконец насытиться друг другом, восполнить недели разлуки, насладиться близостью этого мужчины.

—Тихо, малышка, потерпи, — Макс прерывает поцелуй, когда я совершенно не отдавая отчет своим действиям, собираюсь наплевать на все и закончить начатое прямо здесь, в машине, посреди дороги. И это я, Катя Громова, которая поцеловалась-то впервые в двадцать один год. Хнычу от накрывшего меня разочарования, когда Макс все-таки отстраняется и снова заводит двигатель. Железный человек, блин. Дальше мы едем в полной тишине и только шумное дыхание Макса говорит о том, что он не так спокоен, как кажется. Улыбаюсь, потому что не одной мне сейчас не терпится укрыться от всего мира и хоть на несколько часов забыть обо всех и обо всем. Погруженная в свои мысли не замечаю, что автомобиль уже стоит на месте, а Макс уже успел покинуть салон и открыть дверь с моей стороны.

— Осторожно, — произносит Макс, подхватывая меня под локоток и помогая выбраться из машины. С завязанной на глазах плотной материей сделать это совсем не легко и, естественно, зацепившись за что-то одной ногой я теряю равновесие и впечатываюсь носом в грудь Макса. Громкий смех моего жениха заставляет меня насупиться, но уже в следующую секунду, я забываю о своей обиде, потому что снова чувствую его губы на своих. На этот раз действует осторожнее, проводит языком по моим губам, касается их невесом, всасывает, апокусывает, снова возрождая во мне желание. Погружаюсь, тону в ощущениях, что дарят его губы и возвращаюсь в реальность только, когда чувствую, что повязки на глазах уже нет. Открываю глаза, морщусь от яркого света, давая глазам привыкнуть. Макс тем временем обхватывает меня за плечи и разворачивает на сто восемьдесят градусов. Глаза наконец привыкают, и я возвращаю себе способность видеть. Мне не сразу удается понять, где мы, а когда наконец удается, у меня земля из-под ног уходит. Сердце делает кульбит, ноги начинают дрожать, а на глаза наворачиваются слезы. Как? Как он это сделал? Как узнал? Стоя посреди двора, я жадно хватала ртом воздух, которого катастрофически не хватало. Слезы уже лились ручьем, и только обеспокоенный голос Макса и его прикосновения вывели меня из странного транса.

— Эй, ты чего? — большими пальцами он стирает с моих глаз слезы, а я смотрю на него и поверить не могу в то, что он настоящий. Разве так бывает? — Катя, маленькая, ну скажи что-нибудь, что я сделал?

— Ты… не понимаю, как…— шмыгая носом выдаю какой-то абсурдный набор слов. Снова перевожу взгляд на здание. Этот дом. Да быть просто не может. Может это просто совпадение? Не мог же он действительно знать. Дом построили три года назад, всего в пяти минутах ходьбы от моего собственного. В нем не было ничего особенного, но еще до того, как вокруг него воздвигли огромные стены, я просто влюбилась в него. Небольшой, он казался таким уютным со стороны. Двухэтажный, с просторной террасой на втором этаже. Огромные панорамные окна выходили во двор, открывая взору происходящее снаружи, при этом тщательно скрывая от любопытных взглядом владельцев дома. Бывало, я просто стояла напротив и смотрела на это строение, представляя, как когда-нибудь он станет тихой гаванью, пристанью для моей собственной семьи. Потом дом купили, вокруг был возведен забор, а я выбросила из головы романтические бредни.

— Я купил его для тебя, — раздается голос Макса, — но, если тебе не нравится, мы можем купить другой, только не плачь, ладно, я думал, ты будешь рада, ты так смотрела на него тогда, три года назад и я подумал… — не даю ему договорить, бросаюсь на шею и начинаю рыдать в голос. Господи, ну откуда он такой замечательный взялся? Так вообще бывает?

— Я так тебя люблю, — признаюсь, наверное, в сотый раз. — Не надо ничего покупать, Боже, ты… ты просто невероятный, ты знаешь.

— Ну раз так, — подхватывает меня на руки и несет в дом. А меня трясет от его жадного, пожирающего меня взгляда. — Прости малыш, но до спальни я просто не дотяну, — шепчет хрипло, опускает меня на ноги посреди просторной гостиной и нетерпеливо начинает расстегивать пуговицы на моей блузке. Где-то на третьей его терпению приходит конец и с громким рыком, он просто срывает оставшиеся пуговицы с петель. — Черт, Катя, ты…я так скучал.

Подхватывает меня под бедра, и опускается вместе со мной на диван. Его жалящие, хаотичные поцелую сводят меня с ума, зарываюсь пальцами в его волосы и вскрикиваю от удовольствия, когда его губы накрывают мою грудь. Язык кружит вокруг набухшего бугорка, доводя меня до грани. Остатки одежды летят на пол, Макс осторожно укладывает меня на диван, прокладывает дорожку поцелуев от шеи, ключицам, груди, обводит грудь заставляя меня выгибаться, стонать от удовольствия и умолять его не останавливаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Максим, — не в силах сдерживаться, выкрикиваю его имя, когда, опустившись на колени, он раздвигает мои ноги и проводит языком по нижним губам. Размашисто, жадно, слизывает обильную влагу и урчит так словно сам наслаждается процессом.