Тихоня для шалопая (СИ) - Котлярова Екатерина

Соня послушно закрывает глаза. Поднимаю взгляд и осознаю, что в палате мы не одни. У двери стоят батя и несколько врачей. Все лыбятся, будто выиграли лотерею.

— Что-то хотели? — спрашиваю зло, когда осознаю, что кто-то стал свидетелем моей слабости.

— Если что-то понадобится, вызовите врача. Кнопка вызова у изголовья. И перелягте на другую койку, молодой человек.

— Нет, — отвечаю категорично, сжимая Соню в своих руках.

— Молодой человек… — начинает говорить лысый мужик но батя кладёт руку ему на плечо:

— Оставьте. Он не переляжет.

И все выходят из палаты, оставляя меня с Бэмби наедине. Смотрю в бледное лицо Сони, замирая от счастья, что она цела.

— Я клянусь тебе, Соня, что ты больше никогда не будешь плакать из-за меня. Только если от счастья. Клянусь, что буду делать всё, чтобы ты была счастлива. Клянусь.

— Я тебе верю, Артём, — сонно шепчет Соня. — Верю…

Прижимаюсь щекой к её лобику и проваливаюсь в сон, подавшись усталости. Теперь точно всё будет хорошо.

6 месяцев спустя                                                                                                  

Артём                                                                                                                       

Захожу в квартиру, где стоит тишина, и, сбросив кроссовки, тихой поступью иду в комнату.

Эаглядываю внутрь и вижу Бэмби, которая увлечённо читает книгу, прикусывая губу и хмуря лобик. Малышка настолько увлечена чтением, что не замечает моего появления. Улыбаюсь. Любуюсь своей нежной девочкой, в очередной раз до конца не веря, что она моя. Только моя. Что она меня простила за всё, что я успел натворить.

Приближаюсь к креслу, упираюсь левой рукой в спинку кресла и забираю книгу из рук Бэмби.

— Тёма, я не дочитала, — возмущается Соня, протягивая руку к книге. — Отдай!

— Он в конце умрёт, ему вынесут смертный приговор, а его возлюбленная заберёт его отрубленную голову и закопает собственными руками, — шепчу ей на ушко, откладывая книгу на столик.

— Ты и это знаешь? Когда ты только успел прочитать? — дует губы.

— Было время, — хмыкаю я, пальцами зарываясь в пряди волос на затылке девчонки. — Я соскучился, — говорю я, оттягивая голову Сони назад и заглядывая в зелёные глаза. И снова будто в воду с головой ныряю. Снова теряюсь в их глубине. Снова дыхание в зобу спирает, и сердце начинает биться быстрее.

— Я тоже, — Соня кладёт руку мне на затылок и притягивает голову к себе.

Облизывает быстро губы и опускает взгляд на мои, начиная дышать чуть быстрее. Её реакция на меня, каждый раз стоит оказаться рядом, уносит меня в нирвану. Сладостью тянет в груди. Моя искренняя малышка. Всегда открытая, нежная, добрая и искренняя.

Накрываю любимый сладкий ротик жадным поцелуем. Языком исследую ровные ряды зубов. Чувствую, что малышка снова ела чизкейк. Улыбаюсь в поцелуй. Её любовь к сладкому меня поражает.

Прикусываю её нижнюю губу, оттягиваю, вызывая рваные выдохи из груди своей девочки. Рукой скольжу по шейке вниз, сжимаю грудь сквозь лёгкую ткань сарафана, в который облачена малышка. Выгибается дугой в кресле, руками сжимая волосы на затылке. Вот так, моя малышка. Вот так, моя сладкая.

Сосочки на её груди напрягаются. Просвечиваются сквозь ткань. Стягиваю лямки сарафана с плеч.

Отстраняюсь, разрывая поцелуй, и окидываю свою девочку восхищенным взглядом. Бэмби заливается румянцем и руками пытается прикрыть грудь. Моя восхитительная стеснительная девочка. Разве не видишь, как я схожу с ума от одного только взгляда на тебя?

— Тише, малыш, — отвожу руки в стороны. — Моя красивая, — пальцами сжимаю сосок. Соня всхлипывает и жмурится. Вижу, как дрожь проходит по её телу. Губами прикасаюсь к тонкой шее. Скольжу ниже. К ложбинке между грудями. Провожу языком, собирая капельку пота.

— Тёма, — пищит протестующе, когда обхватываю губами сосок, втягивая его в рот и посасывая.

Улыбаюсь, но не отстраняюсь. Левой рукой сжимаю другую грудь. Малышку подкидывает. Она с силой сводит ножки вместе. Ерзает на кресле и едва тихо выдыхает от наслаждения.

Отрываюсь от груди и опускаюсь перед креслом на колени. Продолжаю стягивать сарафан вниз, не обращая внимания на слабые возражения. Целую каждый участок оголившейся кожи. Прикусываю. Пробую языком на вкус. Ныряю языком во впадинку пупочка. Такого же идеального, как и вся моя девочка.

Соня хныкает и ещё сильнее сводит ножки вместе. Уверен, что её трусики уже мокрые. Ох, бл*ть. Член в штанах упирается в ширинку бридж, причиняя боль. Как же хочу оказаться внутри её тела.

Приподнимаю Бэмби за попку и окончательно избавляю её от сарафана.

— Не смей закрываться, — рыкаю нетерпеливо, когда вижу, как Соня пытается прикрыться руками. — Я тебе уже говорил, что ты моё маленькое совершенство? — спрашиваю я, отшвырнув сарафан за спину и прикасаясь к приоткрытым от частого дыхания губам ртом.

Бэмби отрицательно мотает головой.

— Ты маленькое совершенство, Бэмби. Моё совершенство, — рукой касаюсь низа её животика.

— Тёма, — перехватывает мою руку за запястье и заглядывает в глаза, — мы же… я…

— Не могу больше ждать, малыш. Прошу, — отодвигаю белые хлопковые трусики в сторону и касаюсь пальцами курчавых волосков.

— Тёма, — Бэмби смущается до слёз.

— Тише, малышка, — встаю на ноги, левой рукой упираюсь в спинку и её головы и лбом прижимаюсь к её влажному лобику.

Смотрю в её лицо. Сдыхаю от нежности. От любви, просто не знающей границ любви к ней. Жадно ловлю каждый вдох и выдох, каждую эмоцию на её разрумянившемся личике. Средним пальцем проскальзываю в её восхитительную тесноту. Готов кончить, когда стеночки её лона сжимаются. Обхватывают мой палец. А практически чёрные от желания глаза распахиваются, с какой-то беспомощностью впиваясь в моё лицо. Большим пальцем нажимаю на клитор. Размазываю влагу. Чувствую восхитительную дрожь её тела.

— Тёма… — хнычет, хватаясь за запястье, то ли в попытке оттолкнуть, то ли прижать ближе.

Ловлю её стону губами, медленно двигая пальцем внутри неё. Наращивая постепенно темп. Добавляя второй палец.

Малышка выгибается в кресле и вскрикивает, укусив меня за губу. Чувствую сокращение мышц её тела.

И готов кончить следом. Даже не прикасаясь к себе. Просто любуясь её личиком. Наслаждаясь тем, как МОЯ девочка кончает от моих пальцев.

Не могу больше. Ждал дох*я времени, но больше не могу. Скидываю бриджи, сломав молнию. Срать на всё. Подхватываю Соню под попку, выдергиваю из кресла. В два шага оказываюсь у кровати. Опускаю Бэмби на простыни. И высвободив возбуждённый член из боксёров, медленно начинаю входить в растянутое пальцами лоно. Соня распахивает глаза и замирает.

— Тише, маленькая, — хриплю. — Я буду осторожен. Клянусь тебе.

Бэмби кивает и застывает. Вижу, что малышка прислушивается к своим ощущениям. Медленно погружаюсь в ох*енную тесноту её тела.

— Больно, — хнычет маленькая, сжимаясь.

Замираю. Целую влажные уголки глаз. Собираю губами выступившие слёзы.

— Всё, малыш, всё. Больше больно не будет, — веду бёдрами, и Соня вдруг стонет громко, откинув голову назад. Вот так, моя сладкая.

Выхожу из неё практически полностью и погружаюсь обратно на всю длину члена.

— Боже, — выдыхает Соня, пальчиками с силой вцепляясь в мои напряжённые плечи.

— Можно просто Артём, — хриплю я, ускоряя амплитуду движений. Смотрю в зелёные глаза, которые закрываются, когда Бэмби достигает второго в своей жизни оргазма. Когда вскрикивает громко и выгибается дугой на кровати. Кончаю в неё. Выстреливаю внутри её тела. Рычу раненным зверем, переживая самое яркое удовольствие в своей жизни. Выскальзываю из тела Бэмби. Опускаюсь на неё. Кладу голову на влажную грудь малышки.

— Я люблю тебя, малыш, — шепчу. Знаю, что говорю ей это редко. Очень редко. Только в те моменты, когда держать эти чувства в себе силы не остаётся.