Не повышай на меня голос, птичка (СИ) - Рейн Миша

Мужские пальцы уже хлюпают по влажным складкам, добавляя к гребаному возбуждению чувства стыда и неловкости. Теку как последняя шлюха. Ненавижу. И себя и его. Его — за все. Себя за то, что становлюсь податливой в руках Хаджиева подобно куску сахарной ваты.

В отличие от Марата, который все такой же бесчувственный, как шквал ледяного ветра. Вот только он не тушит, а сильнее распаляет внутри меня жалящее пламя. Вышибает в параллельную реальность. И в тоже время соединяет нас невидимой цепью, провоцируя выброс окситоцина в кровь. Абсурд.

Поглаживает, с жадностью размазывая влагу возбуждения. Уничтожает любую возможность противится этой сладкой пытки. Парализует. Заставляет гореть и жадно хватать ртом воздух. Адское пекло добирается до мозга и камнем падает вниз живота, наполняя меня болезненной тяжестью. Стирает все протесты. Опьяняет и одновременно отрезвляет, сменяя ласку на грубые фрикции. Демонстрируя свою власть надо мной. Оставляя только одно правило — подчиниться, раздвинув ноги пошире.

Даже не хочу представлять, как я выгляжу с его рукой между ног. А поймав несколько брошенных взглядов водителя в зеркале заднего вида, чувствую как становлюсь позорно красного цвета.

Зато на лице Хаджиева нет и намека на желание или напряжение. И тем более смущение.

Будь он проклят.

А когда он проскальзывает пальцем вглубь, с губ непроизвольно срывается стон.

Мерзавец!

Самообладание терпит полный крах и я впиваюсь в его жилистую руку ногтями. Будь моя воля, я бы кожу с него содрала.

— Марат! — шиплю как дикая кошка. — Прекрати! — изо всех сил стараюсь избавиться от его наглой конечности. Вот только толку от этого? — Прошу… только не сейчас.

Хаджиев демонстрирует своё недовольство, сжав мое сокровенное местечко в мощной хватке. Настолько мощной, что искры из глаз. Но подобная грубость лишь обостряет восприятие и без того заведенного тела.

— Ай… — закусываю губы, жмурюсь, удерживая себя на тонкой грани, чтобы самой не начать тереться об его руку. Идиотка.

Закончив разговор, Марат прячет телефон во внутреннем кармане пиджака, принимаясь разминать затекшую шею свободной ладонью. Тяжело вбирает наш общий воздух и наконец удосуживает меня диким взглядом. Словно бьет им по солнечному сплетению, перекрывая доступ кислорода. А после вынимает из намокших трусиков руку и демонстративно потирает пальцы скользкие от моей влаги.

— Тебе напомнить кто ты? — небрежно проводит ими по моим губам, заставляя испробовать собственные соки. Совсем охренел.

Мне хочется вцепиться в его руку зубами, но вместо этого я кусаю словесно.

— Ну что вы, Марат Кадырович, — судорожно одергиваю платье и свожу ноги намертво, — ваше скотское отношение не позволяет мне забыть, что я всего лишь вещь!

Лучшая защита это нападение. Правда, не в моем случае. Но я устала гадать, что же он со мной сделает.

Остатки возбуждения буквально сгорают от презрения к самой себе. Страх уже испытываю на совершенно другом уровне.

Придя немного в чувства, перевожу внимание на Хаджиева.

Скалится. Опасно. По животному. Даже пугает столь непривычное проявление эмоций, которые обычно тщательно скрыты под налетом равнодушия.

Зрачки черные, бешеные. Смотришь в них и тонешь. С головой под лед уходишь и задыхаешься холодом бесчувственных айсбергов.

Не нравится ему, когда “вещь” огрызается. Мне тоже много чего не нравится.

Вроде и хочет сдержать себя, а не выходит. И уже в следующую секунду его пятерня сдавливает мое горло. Рывком притягивает к себе, но я упираюсь руками в широкие плечи. Однако он игнорирует мой протест и алчно проводит носом по щеке, одновременно царапая ее грубой щетиной. Вообще только сейчас отмечаю, что за эти два года Хаджиев оброс. Борода и каштановая копна небрежно уложенных волос. Но ему подходит. Дикий зверь внутри, теперь и снаружи.

— Тата, предупреждаю, — низкий, густой голос Марата сейчас звучит более хрипло. Пугающе. Отчего мои мысли тут же разбегаются в рассыпную. — Не привлекай к себе ненужное внимание.

Дыхание перехватывает, когда мощная ладонь Хаджиева опускается мне на талию и притягивает ближе.

— Думаешь, в таком платье это возможно? — отрывисто дыша, прохожусь языком по губам. — Не мог купить более приличный наряд?

— Я купил, но ты испортила его.

Смотрим друг на друга. Напряженно. С вызовом.

— Я не виновата! Не я пролила кофе! Это была случайность!.. — от злости и от того, что он не верит мне жутко хочется затопать ногами.

— Знаю, — как ни в чем не бывало, говорит эта козлина.

— Знаешь? И все равно заставил одеться как шлюху? Я не понимаю, Марат… Для чего ты меня унижаешь?

— Ты одета под стать своему поведению. Еще раз увижу, как ты стреляешь своими блядскими глазами в сторону мужского пола, сотру в порошок.

Он сейчас серьезно? Ревнует? Этот бездушный качан способен на это? Или просто из принципа? Может мне еще паранджу надеть и в пол смотреть?

Кусаю себе щеку изнутри.

Утром, когда я пила кофе в лобби баре ко мне подошел парень. Попытался составить мне компанию, а я мягко дала ему понять, чтобы он брал свои ноги в руки и уносил их от сюда.

— Я просто поддержала разговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я не разрешал тебе.

— Может я и писать ходить буду по твоему разрешению?

— Будешь. Не сомневайся.

Подонок! Чтоб тебя черти в аду жарили на медленном огне. Но я проглатываю непозволительную дерзость, мысленно приказывая себе держаться.

Ничего не ответив, я толкаю его в плечи и выбираюсь из удушливых объятий. Конечно у меня получается это только с позволения Хаджиева. И не желая больше видеть его самодовольную рожу, вываливаюсь на улицу, позабыв о теплом пальто.

Холодно. Очень. Зуб на зуб не попадает. Но сейчас мне это необходимо. Заморозить себя. Потому что внутри разгорается настоящее буйство.

Необходимо успокоиться, я что-нибудь придумаю. Нужно просто потерпеть. Хотя бы эту долбанную встречу.

Натянув на лицо улыбку, граничащую с истерикой, я уверенно направляюсь вперед. И плевать, что не знаю куда. Все равно догонит.

Глаза застилают непрошенные слезы. Но я смахиваю их с ресниц, не позволяя проявить себе слабость.

Ему безразличны мои чувства. Безразлична моя жизнь и то, как сильно ранят его слова. Он просто наказывает меня за мою же глупость. И винить тут кроме себя мне некого. Было много других способов, но я захотела пойти самым коротким путем, который меня с такой же скоростью и погубил.

Внезапно на плечи падает что-то тяжелое и я вздрагиваю. Но пискнуть не успеваю, как сильная рука приобнимает за талию и меняет направление.

Хаджиев.

Дорогой аромат парфюма с примесью табака в момент окутывает рассудок. Находясь в каком-то ступоре от такого благородного жеста, я на ходу плотнее запахиваю пальто и торопливо передвигаю ногами, чтобы поспевать за его широкими шагами.

— Не обольщайся. С воспалением от тебя толку будет мало. А проблем мне итак с тобой хватает.

Ну почему он не может просто промолчать? Неужели так сложно хоть пять минут не быть сволочью?

Но вспыхнувшая злость гаснет, когда перед нами распахивают двери ресторана и Марат помогает моим дрожащим ногам переступить порог.

Мама дорогая…

Это разве ресторан? Это настоящие джунгли в центре Москвы. Вертикальное озеленение. Живые растения. Мох. И мебель из натурального дерева.

Уши приятно ласкают приглушенные звуки джаза. Я даже не замечаю как с моих плеч исчезает пальто. Но сейчас мне и без него тепло и уютно.

Не осознавая того, я широко раскрываю рот и задираю голову кверху. С откровенным интересом рассматриваю множество зеленых растений. Они буквально кругом. Свисают с потолков, вьются по стенам, в проходах и вокруг столов. Оранжерея отдыхает.

— Закончила? — хриплый голос возвращает меня в реальность и я на секунду прикрываю глаза. Эйфория закончилась. На поясницу опускается тяжелая ладонь и подталкивает вперед.