Сергей Ольденбург - Царствование императора Николая II

227

В своей книге The Russian army in the world war, изданной в Америке Институтом Карнеги в 1931 г.

Представление о том, что недостаток снарядов был результатом какой-то «измены», было распространено даже в высших военных кругах – примером может служить хотя бы известная речь генерала А. И. Деникина о русском офицере в 1917 г.; в ней говорилось про «редкий гул родной артиллерии, изменнически лишенной снарядов».

Принимая (27 июля) на себя председательство в военно-промышленном комитете, А. И. Гучков не скрывал, что видит основную задачу в политических переменах. Он говорил, что у него «ослаблена и подорвана вера в возможность плодотворных результатов наших усилий… Если не удастся достигнуть известных успехов, то все наши усилия и все наши жертвы, весь наш энтузиазм, наш пыл вылетят в трубу, как чад».

От России были: социал-демократы (большевики) Ленин и Зиновьев; социал-демократы (меньшевики) Мартов и Аксельрод; социалисты-революционеры Натансон и Чернов; группа «Наше слово» – Троцкий; кроме того, латышский социал-демократ Берзин. От Польши был также Радек, а от Балкан – Раковский.

«Письмо и по тону, и по существу столь неприлично, что я отвечать не намерен», – сказал в Совете министров И. Л. Горемыкин, и остальные министры его одобрили.

«Союзники России мало сделали для того, чтобы отплатить за русские жертвы, принесенные ради них в 1914 г.», – признает Британская энциклопедия (Brit Encycl., 14-е изд., статья World War).

Точное число беженцев не установлено. Называли цифру до 6 миллионов. Татианинский комитет помощи беженцам зарегистрировал их 3 306 051, но в это число не вошли многочисленные беженцы, не прибегавшие к помощи комитета.

Совещания блока воспроизводятся из записей П. Н. Милюкова, напечатанных в «Красном архиве», т. 50–51 и 52.

Международные отношения в эпоху империализма. Т. IX. Донесение генерала Жилинского генералу Алексееву от 18–31.XII.1915.

В книге, изданной Институтом Карнеги, Russian local government during the war and the Union of Zemstvos.

До 1.I.1916 Общеземский союз получил от казны 115 миллионов рублей: Союз городов – 32 миллиона рублей. За январь – август 1916 г. было отпущено, таким образом, 317 миллионов рублей (и 93 миллиона рубля – Петроградской и Московской городским думам). Правительство Штюрмера, таким образом, широко отпускало средства «общественным организациям».

По сообщению А. Н. Яхонтова, Военно-промышленный комитет, по настоянию его председателя А. И. Гучкова, получил право отчислять на свои нужды не свыше 1 % со стоимости передаваемых при его посредстве заказов на оборону.

Приводим ниже те «советы», которые Распутин передавал через государыню:

Распутин (6.IV.1915) не советует государю ехать в Галицию до окончания войны: поездка состоялась.

Р. (17.VI.1915) не советует созывать Госдуму: Дума созывается.

Р. советует (15.XI.1915) «начать наступление около Риги». Нечего и говорить, что никакого наступления не происходит.

Р. (15 и 29.XI.1915), наоборот, убеждает созвать Госдуму: «Теперь все желают работать, нужно оказать им немного доверия». Созыв Думы откладывается на февраль.

Р. умоляет (12.X.1916) «остановить бесполезное кровопролитие» – атаки на Ковельском направлении; в этом он сходился с весьма широкими кругами, включая деятелей блока; на военных операциях эти «мольбы», опять-таки, не отразились никак.

Р. «предлагает» в министры финансов гр. Татищева (19.XII.1915), в военные министры – генерала Иванова (29.I.1916), в министры путей сообщения – инженера Валуева (10.XI.1916); государь просто игнорирует эти «предложения», он даже не отвечает на них государыне. Генерал Н. И. Иванов, кстати, около того же времени увольняется с должности командующего Юго-Западным фронтом…

Р. просит: не назначать Самарина (16.VI.1915); не назначать Макарова (23.V.1916). Такое же игнорирование со стороны государя.

Р. предлагает в товарищи министра к Протопопову князя Оболенского и «недолюбливает» Курлова; фактически назначается именно Курлов.

Все эти «советы» государь отвергает молчаливо, не желая задевать чувства государыни. Иногда у него, однако, прорывается и некоторое раздражение. «Мнения нашего Друга о людях бывают иногда очень странными, как ты сама это знаешь» (9.XI.1916). «Пожалуйста, не примешивай сюда нашего Друга…»

Эти примеры, взятые из переписки за каких-нибудь два года, показывают, до какой степени нелепы утверждения о «царстве Распутина». Конечно, не было и обратного: государь не отвергал всякое решение, всякое назначение на том только основании, что в их пользу высказался Распутин. Так, Р. в июне 1915 г. высказывался против призыва ратников II разряда, и созыв был отложен до сентября, но по следующим весьма веским основаниям: 1) не было ружей и на действующую армию; 2) Совет министров признал, что для призыва нужно провести соответственный закон через Госдуму; 3) решено было, что призыв лучше провести по окончании сельских работ…

Р. «сочувствовал» назначениям А. Н. Хвостова, Штюрмера и Протопопова; но для всех этих назначений имелись политические основания, совершенно независимые от желаний «старца».

Наконец, Распутин, сам весьма заботившийся о том, чтобы поддержать легенду о своем влиянии (она давала ему «вес» и многие мелкие выгоды), и не имевший определенных воззрений, обычно старался «говорить в тон» государю и государыне, приспособлялся к их воззрениям, к их желаниям. Если же ему удавалось узнать о каком-нибудь еще не опубликованном решении государя, он спешил приписать его своему влиянию. Так, Р. «высказывался» за борьбу с пьянством; против «ответственного министерства»; за принятие государем командования. Ничто не дает каких-либо оснований полагать, что в этих важных государственных вопросах мнение Распутина имело для государя какое-либо значение. В случае с Верховным командованием имеется прямое опровержение самого государя в его письме к государыне от 8.VIII.1916. Распутину также, опять без малейших оснований, приписывали приезд государя в Госдуму 9 февраля. Государь принял решение, когда он находился в Ставке, и в письмах государыни ничего об этом не говорилось.

Характерна для Распутина, не желавшего «оказываться неправым», его позиция перед войной. Он прислал 16 июля, через А. А. Вырубову, следующую двусмысленную телеграмму: «Не шибко беспокойтесь о войне, время придет, надо ей накласть, а сейчас еще время не вышло, страдания увенчаются». Из этой телеграммы затем заключали, что Распутин «умолял не объявлять войну». На самом деле, не зная, чего в данное время хочет государь, Распутин просто боялся определенно высказаться.

Было, конечно, другое. Распутинская легенда оказывала на людей парализующее влияние. Те, кто попадали под ее власть, начинали сомневаться в побуждениях государя, ловили в его словах отголоски чужих «влияний» и неожиданно перечили его воле, подозревая, что за нею стоит Распутин. Такие люди, как бы добросовестно ни было их заблуждение, долее не могли верно служить царю; с ними приходилось расставаться. Наиболее известный «случай» такого рода – А. Д. Самарин, личная безупречность и бескорыстие которого, разумеется, выше всяких сомнений.

Известный английский государственный деятель В. Черчилль в своей книге о войне на Восточном фронте (The unknown war. New York, 1932) пишет о генерале Сухомлинове: «Пять лет он трудился над улучшением русской армии… Бесспорно, он был только козлом отпущения за неудачи. Нет сомнений в том, что русская армия в 1914 г. была несравненно выше той, которая сражалась в маньчжурскую кампанию».

Количество русского золота, отправленного в Англию, составило за время войны около 700 миллионов золотых рублей.

Фактически положение евреев за время войны было заметно улучшено: так, процентная норма была отменена для участников войны и их родственников; при всеобщей мобилизации это было почти равносильно полной отмене. Профессор Левашов в Государственной думе указывал (14.III.1916), что на первый курс медицинского факультета Одесского университета поступило на 586 человек 390 евреев. Евреи-беженцы получили возможность селиться не только в черте оседлости и т. д.

Генерал Поливанов был уволен 13 марта, в день опубликования отчета закрытого заседания Государственной думы, посвященного забастовке на Путиловском заводе. Государь счел, что разрешение публиковать этот отчет было ошибкой. Кроме того, в письме к Поливанову государь указал, что недоволен его близостью к военно-промышленным комитетам (которые возглавлял Гучков): «Деятельность последних не внушает Мне доверия, а руководство Ваше этой деятельностью в Моих глазах недостаточно властно».