Книга о русском еврействе. 1917-1967 - Яков Григорьевич Фрумкин

В. С. Мандель, И. А. Розов, Г. Б. Слиозберг, Я. Г. Фрумкин и М. И. Шефтель посетили министра-председателя князя Г. Е. Львова. От лица депутации член Государствен­ной Думы Н. М. Фридман произнес речь, в которой привет­ствовал Временное Правительство по случаю издания акта о равноправии. В ответ на эту речь князь Г. Е. Львов обра­тился к еврейской депутации со следующими словами:

«Я бесконечно благодарен вам за ваше приветствие. Вы совершенно правильно указали, что для Временного Правитель­ства явилось высокой честью снять с русского народа пятно бесправия народов, населяющих Россию. Редко мне приходи­лось так волноваться, как в настоящие минуты. Мы были в мы­слях и чувствах братьями, но нам не давали соединяться. Давайте забудем страницы прошлого и будем вместе работать для укрепления свободы новой России».

В тот же день еврейская депутация посетила Исполни­тельный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов. От имени депутации обратился к комитету с речью Н. М. Фридман, после которого говорил О. О. Грузенберг. На эти речи ответили тов. председателя Исполнительного комитета М. И. Скобелев и председатель — Н. С. Чхеидзе.

* * *

Февральская революция 1917 года была встречена ев­реями во всей России с большой радостью и надеждами. Крушение монархии и провозглашение основ демократиче­ской государственности, сопровождавшееся отменой нацио­нальных и вероисповедных ограничений, были восприняты всеми слоями еврейского населения, как начало новой эры в истории многострадального русского еврейства. Однако, тяжкая война, приведшая к немецкой оккупации большой части русской территории, рост хозяйственной разрухи, до­роговизна жизни и трудности, связанные с (созданием в этих условиях свободных политических учреждений, — вносили немало горечи в сознание широких кругов еврейского насе­ления.

В 1914 году национальный коллектив русского еврей­ства составлял до 6 миллионов человек, но в 1917 году Вар­шава и ряд литовских общин, традиционно и органически связанных с русским еврейством, как Вильно, Ковно, Грод­но, Белосток и др., находились под немецкой оккупацией и были поэтому оторваны от событий, происходивших в России.

Во время войны царскому правительству пришлось «временно» уничтожить пресловутую черту оседлости и от­крыть для беженцев и выселенцев многочисленные пункты внутренней России. Но еврейство, уменьшившееся численно наполовину, — до 3-х миллионов, — не могло уже явиться тем крупным фактором в российской действительности, ка­ким оно было до войны. Еврейские общины, которые были налицо, — как Минск, Витебск, Гомель в Белоруссии, Киев, Одесса, Харьков, Екатеринослав на Украине, не могли ком­пенсировать потерю той национальной анергии, которую до войны излучали общины Варшавы и Вильны.

Тем не менее, с февраля 1917 года в русском еврействе началась новая жизнь.

В Петрограде, где революция началась и где происхо­дили основные исторические события того времени, пред­ставители русского еврейства проявляли на каждом этапе революции свое активное участие. С первых же дней рево­люции началось оживление в общественных и политических кругах еврейства. Стали появляться на поверхности полити­ческие партии. Началась подготовка созыва съездов и кон­ференций. Возобновилось издание органов печати на идиш, придушенных в 1915 году военной цензурой. Появились «Петроградер Тагеблат» под редакцией И. Гринбаума, Ш. Розенфельда и X. Д. Гуревича, непериодическое издание «Фрайе Ворт» при участии Д. Бергельсона, Л. Квитко, Нистора, стал выходить на иврит еженедельник «Гоам», вы­шла газета Бунда «Арбейтер Штиме» и т. д.

Общественное оживление выразилось также в созыве различных съездов, в том числе и еврейского учительского съезда. В Витебске состоялась конференция еврейских ко­оперативов Северо-Западного края (при участии Л. С. Зака и др.). В Москве был созван съезд «Любителей древне­еврейского языка» во главе с знаменитым поэтом X. Бя­ликом.

Виднейшие еврейские адвокаты были назначены сена­торами (М. М. Винавер, О. О. Грузенберг, И. Б. Гуревич и Г. Ф. Блюменфельд). Циркулировали слухи о том, что не­которые еврейские деятели получили приглашение занять министерские посты. Летом 1917 г. (в «Еврейской Неделе» № 22) появилось сообщение о том, что «министр юстиции А. С. Зарудный предложил Л. М. Брамсону пост товарища министра юстиции. Л. М. Брамсон отказался за перегру­женностью общественными делами». Но насколько мы могли установить, за все время существования Временного Правительства в его состав из общественных деятелей-ев­реев входили только кадет С. В. Лурье (тов. министра тор­говли и промышленности) и в министерство труда, также на правах тов. министра, меньшевики С. М. Шварц и А. М. Гинзбург-Наумов. А. Я. Гальперн был управляющим де­лами одного из составов Временного Правительства. Ру­ководящую политическую роль в Совете рабочих и сол­датских депутатов и затем во ВЦИКе советов, наряду с И. Г. Церетели и Н. С. Чхеидзе, играли Ф. И. Дан-Гурвич (меньшевик), М. И. Л ибер-Гольдман (Бунд), Рафаил А. Гоц (соц.-рев.), Л. М. Брамсон (народный социалист). Ли­дерами интернационалистской оппозиции в совете были Ю. О. Мартов-Цедербаум (меньшевик) и Р. А. Абрамович-Рейн (Бунд).[1]

На первом Всероссийском Съезде Советов (июнь-июль 1917 г.) по докладу М. И. Либера по национальному вопросу была принята резолюция о признании за всеми националь­ными меньшинствами права на культурное самоопределение.

Уже в первые дни марта 1917 года еврейские социали­стические партии вышли из подполья. Лидеры Бунда при­няли активное участие в организации Совета рабочих де­путатов в Петрограде, а Г. М. Эрлих и вскоре прибывший из ссылки М. И. Либер заняли в деятельности Совета видные места. В Совет вошли также представители других еврей­ских социалистических группировок — сионистов-социали­стов, сеймовцев и поалейционистов.

На 15 марта была созвана конференция сионистов-со­циалистов и сеймовцев, на которой состоялось объединение этих двух групп под названием «Ферейнигте» (Объединен­ные) с Центральным Комитетом в Киеве.

Первая свободная конференция Бунда состоялась в Петрограде 14-19 апреля. На ней было 83 делегата, пред­ставлявших десятки организаций, и был выбран первый ле­гальный Центральный Комитет во главе с Айзенштадтом, Либером, Вайнштейном, Эрлихом, Рафесом, а также Абра­мовичем и Литваком, которые еще в то время не вернулись из эмиграции.

Следует подчеркнуть, что в первой стадии революции наблюдалось чрезвычайно толерантное отношение со сто­роны несоциалистических группировок к евреям-социали­стам, особенно по отношению к Бунду. Так, 24 марта в ор­гане Еврейской народной группы «Еврейской Неделе» (№ 12-13) появилось за подписью Ш. Нигера приветствие по поводу выхода первого номера органа Бунда — «Арбейтер Штиме». «Для многих «живых мощей» еврейской печа­ти теперь лишь готовится место под солнцем свободы, — писал автор, — но главный и наиболее заслуженный пред­ставитель ожившего царства теней еврейской печати уже вернулся к нам, и наш долг и даже искреннее желание при­ветствовать его от глубины души, наконец, вздохнувшей свободно. Я имею в виду еврейское социал-демократическое издание «Арбейтер Штиме».

В те же дни состоялось бурное собрание в еврейском клубе в Петрограде под