Ханна Арендт - Истоки тоталитаризма

958

Ibid S. 124. Исключения касались работ, необходимых для поддержания лагерей и личных потребностей охраны. См. датированное 19 сентября 1941 г. письмо Освальда Пола, главы WVH (Wirtschafts-und-Verwaltungs-Hauptamt) к рейхскомиссару, ответственному за контроль над ценами (см.: Wolfson М. Op. cit.). По-видимому, вся экономическая деятельность в концентрационных лагерях получила распространение только время войны и под давлением острой нехватки рабочей силы.

Речь, произнесенная Гиммлером в октябре 1943 г. в Познани (см.: International Military Trials. Nuremberg, 1945–1946. Vol. 29. P. 146).

"Бек Булат (псевдоним бывшего советского профессора) имел возможность изучить документы Северо-Кавказского НКВД. Из этих документов становится совершенно очевидно, что в июне 1937 г., когда Большая Чистка достигла своего пика, правительство предписало местным НКВД арестовать определенный процент населения…Это число варьировалось от одной области к другой, достигая в наименее лояльных зонах 5 процентов. В среднем по всей России цифра подлежащих аресту составляла примерно 3 процента" (данные Давида Дж. Даллина: Dallin D. J. The new leader. January 8, 1949). Бек и Годин приходят к несколько иному и совершенно правдоподобному предположению, согласно которому "аресты планировались следующим образом: дела НКВД охватывали практически все население, и каждый человек был отнесен к какой-то категории. Таким образом, в каждом городе имелись доступные статистические данные, показывающие, как много в нем проживает бывших белых, членов оппозиционных партии и т. д. В дела вносился также весь компрометирующий материал… включая полученные от заключенных признания, и карточка каждого человека была снабжена специальной меткой, свидетельствующей о мере его опасности; эта последняя зависит от объема подозрительного или компрометирующего материала, собравшегося в его папке. Поскольку статистические данные регулярно докладывались властям, чистку можно было организовать в любой момент, при полном знании точного числа лиц по каждой категории" (см.: Beck F., Godin W. Op. cit. P. 239).

См.: Baldwin R. Op. cit.

Российские кадры тайной полиции были в той же мере в "личном распоряжении" Сталина, в какой ударные отряды СС (Verfugungstruppen) — в личном распоряжении Гитлера. И те и другие, хотя во время войны и призывались на службу вместе с вооруженными силами, жили по особым правовым нормам. Специальные "законы о браке", отгородившие СС от остального населения, были первым и самым фундаментальным правилом, которое ввел Гиммлер при реорганизации СС. Даже прежде гиммлеровских законов о браке, в 1927 г., был издан указ, предписывающий членам СС никогда не участвовать в дискуссиях на собраниях членов [партии]" (см.: Der Weg der SS // Op. cit.) Такое же поведение рекомендовалось сотрудникам НКВД, которые осмотрительно держались друг друга и, прежде всего, не объединялись с другими частями партийной аристократии (см.: Beck F., Godin W. Op. cit. P. 163).

Типична в этом отношении великолепная карьера Малиновского, которую он закончил большевистским депутатом в парламенте (См.: Wolfe B. D. Op. cit. Ch. 31).

Цит. по: Avtorkhanov A. Op. cit.

The dark side of the moon. N.Y., 1947.

См.: Leporte M. Op. cit. P. 39

Beck F., Godin W. Op. cit. P. 234, 127.

См.: Nazi conspiracy. Vol. 7. P. 84 ff.

См.: The dark side of the moon.

"В СС мало что не было секретом. Величайшей тайной считались практикуемые в концентрационных лагерях вещи. Даже сотрудники гестапо не допускались… в лагеря без специального разрешения" (Kogon Е. Der SS-Staat. Munchen, 1946. S. 297).

Бек и Годин рассказывают, как арестованные сотрудники НКВД "чрезвычайно заботятся о том, чтобы не выдать никаких секретов НКВД" (Beck F., Godin W. Op. cit. P. 169).

Типичен следующий диалог, приведенный в "The dark side of the moon": "При допущении, что человек бывал за пределами Польши, неизменно следовал вопрос: "И на кого вы работаете?"…Один человек… спросил: "Но к вам тоже приезжали из-за границы. Вы считаете всех своих гостей шпионами?" В ответ последовало: "А вы как думаете? Вы воображаете, будто мы так наивны, что не знаем об этом совершенно достоверно?"

Rousset D. The other kingdom. N.Y., 1947.

Нацисты прекрасно знали о защитной стене из недоверия и скептицизма, которая окружала их деятельность и замыслы. В тайном сообщении Розенбергу об убийстве 5 тысяч евреев в 1943 г. говорится прямо: "Только представьте, что было бы, стань эти события известны и использованы другой стороной. Скорее всего, это распространение информации не имело бы никаких последствий, и только потому, что люди, которые услышали и прочитали бы об этом, просто оказались бы не готовы поверить этому" (Nazi conspiracy. Vol. 1. P. 1001).

Гитлер несколько раз замечает, что он "[стремится] к созданию таких условии, при которых каждый индивид знал бы, что он живет и умирает ради сохранения своего вида" См. также. "Муха откладывает миллионы яиц, и все они погибают. Однако мухи остаются" (см.: Tischgesprache. S. 349, 347 соответственно).

Среди лучших свидетельств о нацистских концентрационных лагерях см. следующие: Rousset D. Les jours de notre mort. P., 1947; Kogon E. Op. cit.; Bettelheim B. On Dachau and Buchenwald: 05.1938-04.1939 // Nazi conspiracy. Vol. 7. P. 824 ff.). О советских концентрационных лагерях издано прекрасное собрание воспоминаний уцелевших поляков: The dark side of the moon; см. также книгу Давида Даллина (Dallin D. J. Op. cit.), хотя приводимые им сведения иногда не столь убедительны, поскольку принадлежат "выдающимся" личностям, которые обнаружили склонность к провозглашению манифестов и предъявлению обвинительных приговоров.

См.: The dark side of the moon; во введении тоже подчеркивается это характерное отсутствие стремления к общению: "они записывают, но не вступают в общение".

См., в частности: Bettelheim В. Op. cit.: "Я как будто обрел убежденность в том, что этот ужасный и ведущий к деградации опыт каким-то образом переживался не "мной как субъектом, но "мной" как объектом. Этот опыт подтверждался рассказами других заключенных…Как если бы я наблюдал происходящие события, свое участие в которых я сознавал лишь смутно…"Это не может быть правдой, такие вещи просто невозможны"…Узникам приходилось убеждать себя в том, что это действительно было, происходило в действительности, а не в кошмарном сне. Они так никогда и не сумели убедить себя полностью".

Ср. также: "…Кто не видел собственными глазами, не может поверить в это. Сами-то вы, прежде чем попали сюда, воспринимали слухи о газовых камерах всерьез?

— Нет, — сказал я.

— …Вот видите! Ну и все относятся к этому, как и вы. Множество людей в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, даже в Биркенау, стоя прямо перед крематорием, за пять минут до отправления в его подвал, все еще не верили…" (Rousset D. Op. cit. P. 213). Сомнение людей относительно самих себя и реальности собственного опыта только обнаруживает то, что всегда знали нацисты: люди, имеющие склонность к преступлению, посчитают целесообразным организовать преступления небывалого, невероятного размаха. И не только потому, что это делает всякое наказание, предусмотренное правовой системой, неадекватным и абсурдным, но и потому, что сама безмерность преступлений гарантирует, что убийцам, отстаивающим свою невиновность с возможной лживой изворотливостью, поверят скорее, чем жертвам, говорящим правду. Нацисты даже не находили нужным скрывать это открытие. Гитлер миллионными тиражами распространял свою книжку, где утверждал: чтобы иметь успех, ложь должна быть чудовищной, и это не мешало людям верить ему. Подобно этому нацистские прокламации, неоднократно повторявшие ad nauseam, что евреи будут уничтожены, как клопы (т. е. с помощью отравляющих газов), никому не помешали не верить им.

Первым осознал это Давид Руссе и описал в книге "Univers concentrationnaire" (1947).

См.: Rousset D. Op. cit. P. 587.

См.: Bataille G. // La Critique. January 1948. P. 72.

Книга Руссе содержит много такого рода "прозрений" относительно человеческой "природы", основанных главным образом на том наблюдении, что через некоторое время склад ума заключенных становится почти неотличимым от склада ума лагерной охраны.