Эдуард Маркарян - Избранное. Наука о культуре и императивы эпохи

54

Там же.

См.: Boas F. Race, Language and Culture. N.Y., 1940. P. 162.

Следует иметь в виду во многом условный характер деления культуры на «материальную» и «духовную», ибо каждый элемент культуры имеет свою «материальную» и «духовную», «объективную» и «субъективную» стороны. Так, любая идея, для того чтобы стать элементом культуры, должна необходимым образом найти свое знаковое, т. е. материально объективированное выражение. С другой стороны, любой материальный предмет, выступая в качестве продукта культуры, является «одухотворенным» в том смысле, что при его создании в него вкладывается определенная идея, выражающая его функциональную значимость.

При всем этом нельзя согласиться с теми авторами, которые вообще отрицают правомерность деления культуры на «материальную» и «духовную», ибо подобная классификация базируется на определенных основаниях. Одним из главных оснований этой классификации, на наш взгляд, выступает качественно различный характер объективации элементов, традиционно относимых к сферам «материальной» и «духовной» культуры. Этот вопрос является далеко не простым и требует своего детального обсуждения.

Основными объектами западной философии истории XX в. выступают преимущественно культурно-исторические системы. Поэтому она приобрела ярко выраженный культуроведческий характер.

В литературе термины «культура» и «цивилизация» используются далеко не однозначно. Хотим в этой связи специально оговориться, что круг основных задач настоящей работы не ставит нас перед необходимостью специально останавливаться на различении понятий «культура» и «цивилизация». Поэтому в настоящем контексте можно условно принять эти понятия в качестве равнозначных, хотя, на наш взгляд, между ними и существуют различия.

Более подробно об этом см.: Артановский С. Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Л., 1967.

Следует обратить внимание на значительные трудности, связанные с переводом данного термина на русский язык. Они возникают прежде всего в силу многозначности слова «pattern». Поскольку в русском языке нет соответствующего ему эквивалента, необходимо иметь в виду, что привившийся в нашей литературе перевод этого термина (модель) далеко не полностью выражает все основные значения, в которых он обычно используется в американской культурной антропологии. Термин «pattern» может переводиться, в частности, как «структура» и «тип».

Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 1.

Там же. С. 14.

Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 14–15.

Там же. С. 16.

Там же.

Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 14–15.

Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 20.

Там же.

В настоящей работе мы затрагиваем лишь один из основных аспектов данной концепции. Более подробно о ней см.: Маркарян Э. С. О концепции локальных цивилизаций: Критич. очерк. Ереван, 1962.

Все эти термины в данном контексте выражают в различных аспектах одну и ту же идею.

См.: Bagby Ph. Culture and History. Prolegomena to the Comparative Study of Civilizations, N. Y.; L., 1958.

Общесоциологическому определению понятия «культура» по священ четвертый раздел работы Бэгби.

См.: Bagby Ph. Culture and History. Prolegomena to the Comparative Study of Civilizations, N. Y.; L., 1958. P. 95.

Включая понятие «первобытная культура», наряду с понятиями «китайская культура», «культура эскимосов» и т. д., в класс понятий, выражающих отдельно данные, иначе говоря, локальные культуры, Бэгби, как нам думается, допускает логическую ошибку, поскольку в данном случае он смешивает качественно отличные (по логической структуре и познавательным функциям) понятия. См. об этом ниже.

Там же.

Там же.

См.: Bagby Ph. Culture and History. Prolegomena to the Comparative Study of Civilizations, N. Y.; L., 1958. С. 96.

Термин «the culture» в отличие от термина «а culture», по Бэгби, предполагает обычно собственное имя, например «культура эскимосов». См.: там же. P. 98.

Там же. С. 100.

Там же. С. 108.

См.: Bagby Ph. Culture and History. Prolegomena to the Comparative Study of Civilizations, N. Y.; L., 1958. С. 109.

См.: там же. С. 110.

См.: там же. С. 111.

См.: там же. С. 112.

Там же.

К сожалению, в нашей литературе проблеме роли познавательных задач, определяющих целевых установок в процессе научного исследования не уделялось должного внимания. Между тем без постоянного учета того несомненного обстоятельства, что человеческое познание есть всегда целенаправленный, сугубо активный процесс отношения к действительности, в ходе которого ставятся определенные исследовательские задачи, невозможно понимание внутренней специфической природы различных наук, типа осуществляемой ими абстрагирующей деятельности, а тем самым и их конкретного логического строения. И это не удивительно. Человеческое мышление не способно охватить одновременно различные стороны и состояния изучаемых сфер действительности. Познание становится возможным лишь в результате абстрагирующей деятельности мысли, членения и изоляции соответствующих сторон исследуемого предмета из бесконечно сложной системы его взаимосвязей с другими предметами. В силу этого любое явление выступает в качестве непосредственных предметов исследования не во всей своей полноте и совокупности (что объективно невозможно), а лишь в определенных абстрагированных своих свойствах, отношениях, пространственно-временных проявлениях и состояниях. Иначе говоря, нет познания вообще, а есть всегда конкретное познание, рассматривающее потенциальный предмет (сферу) исследования под тем или иным углом зрения и преследующее при этом определенные познавательные задачи и цели. Данные задачи и цели в процессе исторической выработки и развития наук находят свое устойчивое логическое закрепление в структуре этих наук и во многом обусловливают выработку их непосредственных предметов и методов.

Выше при характеристике специфики познавательных задач исторической науки мы специально использовали термин «собственно исторический», поскольку само понимание исторического исследования является очень широким и неопределенным. Так, например, обычно историческим называется любое исследование, направленное на воспроизведение процессов развития. Между тем последние могут изучаться с различных точек зрения. В частности, по своим непосредственным задачам социологическое изучение процессов социального развития, направленное на установление его общих закономерных тенденций, во многом отличается от исторического изучения процессов социального развития, акцентирующего внимание на их конкретно данном проявлении.

См.: Маркарян Э. С. Критика концепции эквивалентных цивилизаций // Вопросы философии. 1963. № 8. С. 51.

Нам думается, что проблема исторической типологии не может быть сколько-нибудь основательно решена без установления, четкого выделения и характеристики указанных видов обобщающей деятельности мысли, ибо именно последние, давая основание для исходной классификации историко-типологических понятий, в то же время позволяют понять их познавательные функции. Между тем подобных попыток мы не встречали даже в литературе, специально посвящен ной рассматриваемому кругу вопросов. См., например: Lehman F. R. Typology and the Classification of Sociocultural Systems // Process and Pattern in Culture / Ed. by A. Manners. Chicago, 1964; Generalization in the Writing of History / Ed. by Louis Gottshalk. Chicago, 1963; Generalization in Historical Writing / Ed. by Alexander V. Riasanovsky and Barnes Piznic. Philadelphia, 1963.

Горский Д. П. Вопросы абстракции и образование понятий. М.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 26.

Там же.

Там же.

См.: там же.

Там же. С. 27.

Следует иметь в виду, что именно этот характер логического способа мышления, ведущий к целому ряду трудностей при воспроизведении реальной динамики предметов действительности, послу жил главной питательной почвой для интуитивизма и иррационализма в историческом знании. Типичным представителем этих направлений является Шпенглер. Научное, логическое мышление, утверждает он, оперирующее статическими категориями, является огромным тормозом в достижении великой задачи в области исторического знания, «морфологии высших культур», их прафеномена. Эта цель может быть достигнута, по его мнению, лишь при помощи интуитивного физиогномического метода, который требует не логических приемов, а поэтического вдохновения. По Шпенглеру, существуют два принципиально различных в своей основе способа подхода к окружающему человека миру и соответственно – два диаметрально противоположных (по форме, а не по материалу) представления и вида знаний о нем: органическое и механическое. Если первый вид знания в качестве своих основных познавательных средств оперирует совокупностью образов, картин и символов, то второй вид знания – совокупностью законов, формул и систем. Если для первого характерно «планомерно строимое воображение» и применение хронологического числа, то для второго – целесообразно разлагающий опыт и число математическое. В другом месте Шпенглер, развивая ту же мысль, приходит к следующему выводу: «Природа и история – вот два край них способа приводить действительность в систему картины мира… Природу нужно трактовать научно, история требует поэтического творчества» (Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. С. 4, 106, 112).