Екатерина Глаголева - Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения

Медицинские школы довольно быстро встали на путь самостоятельного развития. В середине XV века врачи добились права не пребывать в статусе клириков (надо сказать, что на практике это правило уже давно не соблюдалось). Медицинский факультет открывал хорошие перспективы в смысле материальной обеспеченности, но доктора могли найти себе клиентов только среди зажиточных людей; средний класс и беднота предпочитали обращаться напрямую к аптекарям, хирургам и цирюльникам, которые тогда выполняли нехитрые врачебные операции типа кровопускания. Теоретики-врачи считали, что практики-хирурги отбивают у них хлеб, и делали всё, чтобы исключить эту корпорацию из сословия ученых мужей, к которому принадлежали сами.

На самом деле более надежный способ получения обширной практики — стать настоящим врачевателем, способным не только рассуждать на латыни, но и лечить. После изгнания сарацинов из Испании многие знаменитые арабские врачи, последователи Авиценны и Аверроэса (Абу-ль Валида Мухаммеда ибн Рушда), обосновались в Монпелье, создав там ядро медицинской школы. Профессора университета являлись еще и успешными врачами-практиками, чем, собственно, и снискали медицинскому факультету европейскую славу. Например, граф де ла Шамбр из Савойи лечился в Базеле, но был признан тамошними врачами прокаженным и неизлечимым; в Монпелье же его исцелили.

Преимущество обучения в Монпелье заключалось в том, что студенты могли сопровождать докторов во время визитов к пациентам, следить за постановкой диагноза, осуществлением медицинских предписаний и действием лекарств. За известным врачом по улице следовала толпа студентов.

Докторов выпускали и другие университеты на юге Франции, например в Валансе или Ажене, но они не столь высоко котировались в сопредельных странах. В немецкоговорящих государствах ходила поговорка про французские медицинские школы: «Accipimus pecuniam, et mittimus stultos in Germaniam» («Мы берем деньги, а их отправляем в Германию дураками»). Поэтому в Базеле, например, даже выпускник Монпелье не мог начать практиковать, не выдержав публичного диспута, то есть не сдав экзамен на профпригодность.

Качество обучения во многом зависело от позиции руководства школы и ее высоких покровителей. Курфюрсты Пфальца заботились об основанном ими Гейдельбергском университете и развивали новые течения, например, гуманизм на юридическом факультете. Фридрих I Победоносный (1451–1476) реформировал богословский факультет, разрешив преподавать там реализм. Отто Генрих (1556–1559) в 1556 году преобразовал университет в Высшую школу евангелизма; отныне студенты могли посещать занятия в светской одежде. На теологическом факультете стали в обязательном порядке изучать древнееврейский и греческий языки, на медицинском — уделять больше внимания практике.

Английский король Генрих VIII (1509–1547), порвавший с Римской католической церковью, поступил еще более радикально: повелел Кембриджскому университету распустить факультет канонического права и прекратить преподавание «схоластической философии». Каноническое право было заменено преподаванием древних языков, Библии и математики.

В Киево-Могилянской академии круг изучаемых наук был расширен в XVIII веке. В программу обучения ввели немецкий (1738) и французский (1753) языки, а также еврейский диалект арамейского языка для изучения христианских первоисточников. Преподавали также естественную историю, географию, математику; некоторое время изучали архитектуру и живопись, высшее красноречие, сельскую и домашнюю экономию, медицину и русскую риторику. Число преподавателей в 1742 году доходило до двадцати, а учащихся — до 1234 человек; в академической библиотеке имелось более десяти тысяч книг.

Получить хорошее образование и «найти себя» можно было, переходя из одного университета в другой. Так и делали люди, действительно желавшие стать учеными. Например, Николай Коперник (1473–1543) в 1491 году поступил в Краковскую академию, где изучал математику, астрономию, медицину и право, но проучился там всего три-четыре года и диплом не получил. Дядя хотел сделать его каноником, и в 1496 году Коперник отправился в Италию, в Болонский университет, изучать каноническое и гражданское право, но посещал также курсы медицины и философии. Кроме того, он выучился там греческому языку, что помогло ему в изучении трудов древних ученых. В Болонье он жил в доме астронома Доменико Марии да Новары, который одним из первых усомнился в системе Птолемея и поделился сомнениями с пытливым учеником.

Голландский гуманист Эразм Роттердамский приобрел глубокие и разнообразные познания, путешествуя по всей Европе и впитывая всё лучшее, что порождала современная ему человеческая мысль. Вот как описывает Стефан Цвейг первое пребывание Эразма в Англии в 1499 году:

«Хотя Виклиф давно забыт, в Оксфорде продолжает развиваться более свободное, более смелое направление богословия; здесь Эразм находит учителей греческого языка, которые знакомят его с новой классикой; лучшие умы, самые выдающиеся люди становятся его покровителями и друзьями… Близкая дружба с благороднейшими людьми поколения, Томасом Мором и Джоном Фишером, покровительство Джона Колета, епископов Уорхэма и Крэнмера свидетельствуют, к чести и славе Эразма, что он произвел глубокое впечатление. Страстно, жадно впивает молодой гуманист этот пропитанный мыслью воздух, использует время своего пребывания в гостях, чтобы всесторонне расширить знания; в беседах с аристократами, с их друзьями и женами оттачиваются его манеры. Растущее чувство уверенности помогает совершиться быстрому превращению: из робкого, неловкого священника получился аббат, который носит сутану, как вечернее платье. Эразм начинает заботиться о нарядах, учится верховой езде, охоте; в гостеприимных домах английского высшего света он усваивает тот аристократизм поведения, который в Германии так выделяет его из среды более грубых и неотесанных провинциальных гуманистов и в немалой мере определяет его культурное превосходство. Здесь, в центре политической жизни, среди лучших умов Церкви и двора, его взгляд обретает ту широту и универсальность, что впоследствии будет изумлять мир. Светлей становится и его характер. „Ты спрашиваешь, люблю ли я Англию? — радостно пишет он одному из друзей. — Так вот, если ты веришь мне, поверь и в этом: нигде мне еще не было так хорошо. Здесь приятный здоровый климат, культура и ученость лишены педантизма, безупречная классическая образованность, как латинская, так и греческая; словом, я почти не стремлюсь в Италию, хотя там есть вещи, которые бы надо увидеть. Когда я слушаю моего друга Колета, мне кажется, будто я слышу самого Платона, и рождала ли когда-нибудь природа более добрую, нежную и счастливую душу, чем Томас Мор?“ В Англии Эразм выздоровел от Средневековья»[10].

Но доктором богословия Эразм стал в Болонском университете, прожив три года (1506–1509) в Италии.

Реформация и роль в ней университетских профессоров. — Католические университеты и протестантские академии. — Гонения и репрессии. — Иезуиты и янсенисты

Географическое положение и академические достижения университета были не единственными критериями, которыми руководствовались студенты при выборе места учебы. Начиная с XVI века они должны были учитывать и то, является ли данное учебное заведение католическим или протестантским.

Джон Виклиф (1320?—1384), выпускник богословского факультета Оксфорда, проповедовал реформацию Церкви и быстро стал во главе антиклерикального и антипапистского движения. Его ученики — лолларды — разбредались по всей стране, порицая церковные порядки и требуя возврата Церкви к бедности. Во время Великого западного раскола[11] Виклиф выступил за отделение Церкви от государства. Он осуждал индульгенции, проповедовал возврат к Библии как единственному источнику веры и даже отстаивал интересы крестьян, противостоявших аристократии, среди которых пользовался большой популярностью. Своими учеными трудами Виклиф высек первую искру, из которой впоследствии разгорелся костер Реформации. Увы, его последователь Ян Гус, декан богословского факультета Пражского университета, на этом костре сгорел, а учение Виклифа, осужденное тем же самым Констанцским церковным собором, который в 1415 году приговорил к смерти Гуса, было запрещено и изгнано из университетов.

Профессор Виттенбергского университета Мартин Лютер (1483–1546) в 1515 году начал писать комментарии к Посланиям апостола Павла и постепенно пришел к убеждению, что спасение возможно единственно через веру. В 1517-м он вывесил на дверях Виттенбергского замка свои «95 тезисов», которые ознаменовали собой начало Реформации. Вице-канцлер университета Ингольштадта Иоганн Экк (1486–1543) раскритиковал тезисы Лютера о недопустимости индульгенций, но получил в 1519 году отповедь от Филиппа Меланхтона, ученика Лютера и профессора греческого языка из Виттенбергского университета. Папа Лев X обвинил Лютера в ереси и дал ему 60 дней на отречение от своих убеждений, однако этого не произошло: 25 декабря 1520 года Лютер публично сжег «буллу Антихриста», окончательно превратив Виттенбергский университет в очаг сопротивления. Напомним, что это учебное заведение было основано совсем недавно — в 1502 году, еще не имело сложившихся традиций и было более восприимчиво к новым идеям.