Екатерина Карвасарская - Осознанный аутизм, или Мне не хватает свободы

И главное, ребенок делает это неосознанно. Двигается или нет ребенок не для того, чтобы позлить кого-то, он делает это, чтобы защититься от тревоги, снять тревогу, чтобы почувствовать себя. Просто ничего другого он не придумал. И здесь уже задача стоит перед нами. Задача показать другие способы решения существующих у него проблем.

Чем более устойчивое и стабильное состояние у ребенка, тем более продуктивны занятия и тем более они необходимы.

В большинстве случаев происходит наоборот: как только ребенок более-менее стабилизируется, его изымают из терапии. Терапию ошибочно используют как способ привести в чувство, когда все совсем плохо. Намного реже ее используют для поддержки, укрепления и развития позитивного состояния.

Если помнить о том, что здесь написано, и постоянно применять в жизни навыки разбора, выделения, понимания, оценки происходящего с ребенком и реагировать на происходящее даже в мелочах, тратя на это поначалу достаточно много времени, то позже все эти процессы автоматизируются и интегрируются уже на качественно ином уровне. И то, что раньше делалось интуитивно, без понимания глубинного смысла, будет делаться осознанно. И уже не надо будет тратить массу времени на то, чтобы заметить, выделить, понять, грамотно отреагировать, — все это будет происходить само собой.

Это как с часами, которые можно разобрать, изучить действие механизма, а затем собрать воедино, но уже с пониманием и знанием их со всех сторон, а не только снаружи.

— А если стереотип никому не мешает, с ним надо что-то делать? — спрашивают многие родители. — Ну вот, например, нравится ребенку ездить всегда в пятом вагоне, а мне и не сложно.

— По-хорошему, конечно, надо. Такой стереотип безобиден, но он ограничивает возможности развития ребенка. Особенно если учесть, что он не единственный, он один из стереотипов, создающих непроницаемую для внешних воздействий и для развития, броню. Поочередно убирая эти элементы-чешуйки, мы делаем границу, установленную ребенком, более проницаемой. И в этот момент важно быть готовым дать ему максимальную поддержку, потому как границы открываются не только для развивающей информации, но и для страха, от которого ребенок таким образом и защищался.

Обычно мы сами незаметно для себя создаем стереотипы, ребенок только лишь следует за нами.

Это нам так удобнее, проще, спокойнее, быстрее, так тише, привычнее и т. д.

Нам удобнее всегда смотреть мультфильм перед сном или во время еды, потому что так проще ребенка уложить спать или накормить. Нам проще читать «эту» книжку, потому что ее ребенок слушает. Нам привычнее ходить «этим» маршрутом, потому что так быстрее. Нам легче играть в «эту» игру, потому что хорошо получается. Нам проще кормить ребенка этой едой в этом месте, потому что так привычнее и быстрее, ну и так далее.

Тем самым, не замечая того, мы создаем для своего развития и развития ребенка ограничительные рамки, из которых нам же потом и не вырваться. Стереотипов должно быть так много, чтобы они терялись и переставали быть стереотипами.

Большинство родителей аутичных детей (но все-таки не все), которым я говорю: «Вам надо научиться, чтобы ребенок смог…», «Вам надо измениться, чтобы ребенок смог…», «Вам надо делать, чтобы ребенок смог…» — воспринимают такое предложение в штыки, мотивируя это тем, что они не умеют, у них нет времени, сил, энергии, фантазии и, в конце концов, нет желания этим заниматься. Однако для меня до сих пор остается загадкой: почему? Почему возникает такое нежелание общаться с ребенком на одном языке? Почему, если у ребенка, например, слепота, у родителей не вызывает такого отторжения необходимость выучит Брайль? Овладевая этим языком, родители получают возможность полноценно жить и общаться с собственным ребенком самостоятельно, без посредников.

Да, необходимо время, чтобы выучить этот язык. Да, его изучение не входило в ваши планы на жизнь. Но случилось так. И вы или научитесь общаться с ребенком на его языке, или так и останетесь по разные стороны, отдельно друг от друга.

Почему родители детей, например, с ДЦП обучаются навыкам массажа и по несколько часов в день делают его своим детям сами, в домашних условиях? Потому что без этого массажа, без постоянной лечебной физкультуры у детей будут обостряться специфические для данного нарушения проблемы.

С аутичным ребенком все то же самое, просто у него проблемы другие и, следовательно, ему нужен другой «массаж» и другая «физкультура».

Для максимально эффективного движения вперед, помимо многого из уже перечисленного, необходимо обладать еще и здоровой критичностью, а иногда и ироничностью по отношению к себе, к ребенку, к окружающим, к своим действиям. Именно критичностью, а не самоуничижением.

В тех случаях, когда членам семьи сложно быть постоянно сосредоточенными на ребенке, полезным может быть «марафон» в домашних условиях. Семья выбирает себе фиксированные пять-семь дней, к которым специально готовится, и в течение этого периода тратит на ребенка намного больше душевных сил и времени, чем получается обычно. Чем привлекателен этот вариант? Есть конечная дата, и, следовательно, придется не все время напрягаться, а поднапрячься на короткое время, а затем отдыхать, набираясь сил для следующего рывка. При этом после домашнего «марафона» новые навыки появляются как у ребенка, так и у родителей и всех остальных участников «интенсива».

— Ну все! Я пошел к маме! — кричит мне Юра во время группового занятия и с хитрым взглядом бежит к дверям. — Катя, я к маме пошел! — снова повторяет он и ждет, когда я же побегу к нему и начну с ним играть. Это самый простой и безотказный способ привлечь к себе мое внимание среди шума и гама.

В такие моменты очень важно не только правильно реагировать на неправильно сформулированное предложение, но и давать ребенку правильную модель выражения мысли.

— Катя, поиграй со мной! — говорю я, подбегая к Юре, и он повторяет вслед за мной, а я начинаю тянуть его за руки, и мы весело бежим по игровому залу, и к нам присоединяются другие дети и взрослые.

Важно помнить, что аутичные дети часто неправильно формулируют свои мысли и желания. Наша задача правильно понять то, что в действительности имел в виду ребенок, и отреагировать именно на реальный смысл, а не на словесную формулировку.

Резкость, хамоватость, самоуверенность, спесь, бесстрашие или отсутствие своих и чужих границ в общении — это то, с чем часто путают попытки тревожного и неуверенного человека казаться или быть смелым, публичным, «таким, как все».

При общении с таким человеком важно, с одной стороны, понимать истинные причины его поведения и соответственно реагировать на них, а с другой — дать понять это и самому человеку, мягко сакцентировав внимание на форме взаимодействия, результатом которой является его отторжение участниками общения. Чаще всего человек не в состоянии отследить такое свое поведение и адекватно оценить его, так как на самом деле в этот момент он затоплен тревогой. Попросту говоря, ему не до того: с собой бы справиться, не до правил приличия.

Хороший ответ приходит через час, а иногда и через день, — это частая проблема аутичных людей. Возникает она потому, что в тот момент, когда спрашивают, они слишком сконцентрированы на восприятии информации и сохранении самообладания.

Аутисты часто получают от семьи или слишком много, или слишком мало. Или перебирают, или недобирают. Это касается и эмоций, и общения, и развития, и поддержки, и сопереживания. С ними или слишком отдельно, или слишком вместе. При этом один и тот же ребенок в одной и той же семье в чем-то может получать перебор, а в чем-то недобор.

Равиль начал интенсивно заниматься (четыре раза в неделю вместо привычного одного), и у него резко повысился уровень активности. Но вместо того, чтобы использовать ее конструктивно, он направил ее на усиление старых стимуляций и изобретение новых.

— Он постоянно облизывает кончики пальцев, — рассказывает мама Равиля, — а еще все время трогает свои реснички.

Чем выше уровень активности ребенка, тем больше он пытается ощутить, а следовательно, растет и количество аутостимуляций. Все дело в том, что теперь он хочет и может быть «включенно» активным, хочет ощущать, но как это делать, ему непонятно. Тогда он изобретает собственные способы. Наша задача в данном случае — показывать, как еще можно использовать активность, что еще можно делать, от чего и как еще можно получать ощущения. Это так называемый сензитивный период: ребенок готов к новому, и сейчас его можно многому научить.