Рахель Блувштейн - Переводы стихов Рахель

Рахел (Рахель Блувштейн) родилась 20 сентября 1890 года в Саратове. Детство и юность поэтессы прошли в Полтаве, где она училась в еврейской школе с преподаванием на русском языке и брала первые частные уроки иврита; там же познакомилась с В. Короленко. С 15 лет писала стихи по-русски. С детства у Рахел были слабые легкие, и ее посылали в Крым на лечение. Закончив школу, Рахел вместе с младшей сестрой Шошанной поехала учиться в Киев (Рахел — живописи, Шошанна — литературе и философии).

          Под влиянием старшего брата Я. Блувштейна сестры приобщились к сионизму и в 1909 году отправились в Эрец-Исраэль, где продолжили изучение иврита. С осени 1910 г. Рахел работала в составе сельскохозяйственной бригады на оливковых плантациях, с апреля 1911 года стала ученицей сельскохозяйственной учебной фермы и поселилась у озера Кинерет. Здесь прошли ее лучшие дни, которые она потом, будучи прикована к постели, неоднократно вспомнит в своих стихах.

          В 1913 году была направлена учиться на агронома в Тулузу (Франция), откуда летом ездила в Италию брать уроки живописи (в Риме жил тогда ее брат Яков). Рахел с отличием окончила университет и поехала навестить родственников в Россию, откуда из-за разразившейся 1-й мировой войны не смогла выехать. Работала с детьми еврейских беженцев в Бердянске и в Саратове, была учительницей, затем жила у родных в Одессе. Живя в Одессе, Рахел публиковала в разных еврейских изданиях, в том числе в еженедельнике “Еврейская мысль”, переводы с иврита и свои русские стихи и очерки об Эрец-Исраэль. Во время войны заразилась туберкулезом легких, что впоследствии стало причиной ее ранней смерти.

          По окончании войны первым же судном (“Руслан”, конец 1919 г.), отплывшим из Одессы в Эрец-Исраэль, Рахел покинула Россию. Она работала агрономом, затем учительницей в школе для еврейских девочек из восточных общин. Первое стихотворение Рахел на иврите “Халох нафеш” (“Настроение”) опубликовано в 1920 году. С тех пор она регулярно публиковала стихи на страницах периодической печати.

          Вышли в свет три сборника стихов Рахел: “Сафиах” (“Обсевок”, 1927), “Ми-негед” (“С той стороны”, 1930) и “Нево” (1932, посмертно). Рахел была одной из первых еврейских поэтесс, писавших на возрожденном иврите, то есть с использованием новой лексики и сефардского произношения. Рахел писала короткие стихи элегического характера, проникнутые то смирением, то горечью и болью перед близким концом. Настоящее, не суля ничего в будущем (у Рахел не было семьи), отсылает поэтессу к воспоминаниям, и это излюбленный прием построения ее стихов. Другой их особенностью является противопоставление: мечта и реальность, сон природы зимой и возрождение весной, равнодушие возлюбленного при жизни героини и его тоска и стремление к ней после ее смерти. Библейские аллюзии занимают значительное место в поэзии Рахел. В персонажах Библии она видит сестер и братьев по трагической судьбе (стихотворения “Рахиль”, “Михал”, “Ионатан” и другие).

          Конец жизни тяжело больная Рахел провела в одиночестве, переезжая из города в город в поисках благоприятного климата (в Иерусалиме, Цфате, Тель-Авиве и в санатории для легочных больных в Хадере). 16 апреля 1931 году Рахел умерла в тель-авивской больнице “Хадасса”. Похоронена Рахел на берегу воспетого ею Кинерета.

          Стихи Рахел пользуются огромной популярностью и постоянно переиздаются.

Перевод Я. Зимакова

Кувшин с водой в руке

А на плече — корзина, лопата и грабли —

К дальним полям лежит мой путь.

Справа — горы, как стража,

Впереди — невозделанные поля,

А в сердце поет двадцатая весна.

Пусть до конца дней будет мой жребий таков:

Пыль твоей дороги, земля моя,

И твое зерно, золотом переливающееся на солнце.

Перевод Я. Зимакова

Перевод М. Ялан-Штекелис/

Страна  моя, тебя 

Не воспевала я,

Не славила побед

И бед борьбы твоей:

У Иордана я

Сажала деревцо,

Тропинку нашла,

Бродя среди полей.

Мой дар убог и нищ —

Я знаю это, мать! —

Дар дочери твоей

Убог, и нищ, и тих:

Лишь  радости заря,

Когда  взойдет твой  день,

Лишь затаенный плач

О бедствиях твоих.

Перевод М. Ялан-Штекелис

/Перевод М. Яниковой/

А. Д. Гордону

Вот закат начался.

Как приход его скор!

Цвет золотой проник в небеса

и на вершины гор.

И почернели поля —

молча лежат.

Будет по ним тропка моя

молча бежать.

Но не позволю судьбе

безраздельно царить.

Буду за свет, за сиянье небес

с радостью благодарить.

* * *

Разве это конец, если видно вдали,

как туман охраняет намеки чудес, —

зелень яркой травы и сиянье небес —

пока осени дни не пришли.

Подчинюсь приговору, приму этот крах,

ведь алеет закат и сияет рассвет,

и цветы улыбаются мне на тропах

прошлых лет.

*  *  *

Ты ли это, конец? Неба ясен простор,

Я приму приговор, в сердце ропота нет.

Дней грядущих мерцают туманы вдали,

Улыбались цветы на пути у меня.

Травы зелены, осени дни не пришли

Пламенели закаты, был чистым рассвет

До сих пор.

Уходящего дня

Перевод Я. Хромченко

*   *   *

Неужели конец? Еще даль так светла,

Еще зеленью рдеют поляны.

Даже осень на землю еще не пришла,

Не густеют туманы.

Нет, не ропщет душа — я приму приговор.

Были алы закаты и зори,

И цветы улыбаются мне до сих пор,

Но вздыхают от горя.

Перевод Л. Друскина

* * *

Мы отправились в путь,

был веселым вначале поход.

Мы отправились в путь,

чтобы встретить Царицы приход.

Но один за другим

проходили над нами года,

и один за другим

отставали друзья навсегда.

Ты ведь тоже уйдешь,

заплутавши средь этих путей.

Ты ведь тоже уйдешь, —

я останусь одна в пустоте.

И обманет родник —

в нем воды не окажется вдруг.

И обманет родник —

и тогда я от жажды умру.

/Перевод М. Яниковой/

Подчинись, заглуши в себе сердца глас,

подчинись приговору и в этот раз.

Не борись.

Подчинись.

Там, на севере, снег покрывает поля,

а под ними весны ожидает земля —

В тишине.

В глубине.

Подчинись, заглуши в себе сердца глас,

уподобься траве, что под снегом спаслась.

Видит сны.

Ждет весны.

* * *

Лучше память горькую выгнать прочь

и свободу себе вернуть,

отгоревших искр не ловить сквозь ночь,

к подаянью рук не тянуть.

Превратить во Вселенную душу свою,

и пребудет в ней кто-то один,

и опять обновить неразрывный союз

с небесами, с цветеньем долин.

* * *

Полночный вестник был в гостях,

у изголовья встал.

Нет плоти на его костях,

в глазницах — пустота.

И я узнала, что — пора,

и ветхий мост сожжен,

что между Завтра и Вчера

держала длань времен.

Он угрожал, гремела весть

сквозь смех, бросавший в дрожь:

"Последней будет эта песнь,

что ты сейчас поешь!"

Перевод М. Яниковой