Джеймс Голдмен - Лев зимой

ГЕНРИ. На все.

ЭЛИС. Но так много врагов.

ГЕНРИ (снимает корону со стены, протягивает ее ЭЛИС). Я знаю, причем некоторые из них и похитрее меня, и беспощаднее, и бесчестнее. Но этих качеств сразу нет ни в одном из них. И монахи, которые пишут историю наших времен, в своих летописях воздадут мне должное. Генри, скажут они, был королем и среди мошенников. (Берет ее за руку). Пошли. Спустимся вниз и повидаемся с семьей.

ГЕНРИ и ЭЛИС выходят. Свет медленно гаснет.

Приемный зал. Сразу после затемнения.

Ярко освещенное и обширное помещение. При свете мы видим молодых Плантагенетов — РИЧАРДА, ДЖЕФФРИ, ДЖОНА, которые с поклоном предоставляют друг другу право первым пройти в зал через широкие двери. РИЧАРД-Львиное Сердце, двадцати шести лет, очень похож на ГЕНРИ в этом возрасте и окружен ореолом легенды. Однако ростом он несколько выше отца, крепок, мужествен, одновременно элегантен, красив и импозантен, исключительно хорошо одет. Он с юных лет в боях завоевал славу храбрейшего воина, и ему одинаково удаются и власть и политика. ДЖЕФФРИ, граф Бретонский, двадцати пяти лет, высокий, худощавый, быстро говорит и двигается. Он самый умный в семье. ДЖОН, шестнадцати лет, действительно прыщав. Меньше ростом, чем его братья, и мешковат, но не толст, с круглым открытым лицом и приятной улыбкой.

ДЖОН. Я войду после вас.

ДЖЕФФРИ. Нет, мы после тебя.

РИЧАРД. Нет, вслед за тобой.

ДЖОН (в восторге от самого себя проскальзывает в зал). О, пусть будет по-вашему — все после меня.

РИЧАРД (входя вместе с ДЖЕФФРИ). А ты продолжаешь расти, Джонни.

ДЖОН (весело соглашаясь). Да, во все стороны, но не в высоту. Смотрите — остролист. (Подходит к набросанным ветвям и берет две). Я люблю Рождество.

ДЖЕФФРИ. Теплое, приятное время. Горячее вино парит, святочные поленья трещат в очаге, а мы. Мы и есть те самые кусочки сала, которые попали в огонь. Вы знаете, она здесь.

ДЖОН. Кто?

РИЧАРД. Мать.

ДЖЕФФРИ. С утра.

РИЧАРД. Видел ее?

ДЖЕФФРИ. А ты?

РИЧАРД. Мы не так дружны, как прежде.

ДЖЕФФРИ. Она еще благоволит к тебе?

РИЧАРД. Еще или уже?

ДЖОН (кладет ветви остролиста на две колонны). Если от меня ждут, что я позабавлю всех, подойду к ней и поцелую ее пушистую щечку, то я. не собираюсь это делать!

РИЧАРД. Что и где ты целуешь, малыш, это твое личное дело.

ДЖОН (берет еще несколько ветвей остролиста). Я папин любимец, а это главное.

РИЧАРД. Ты меня плохо знаешь, Джонни, поэтому прошу тебя верить моей репутации. Я всегда солдат и лишь иногда поэт, и я буду королем.

ДЖОН. Прошу запомнить — папа больше всех любит меня.

Входит ЭЛИНОР АКВИТАНСКАЯ, с шумом отбрасывая решительными шагами шлейф своего платья. Она истинно красивая женщина, с огромным темпераментом, авторитетом и присутствием духа. Она долгие годы была королевой международного значения, и вы это чувствуете. И, наконец, она являет собой столь необычное сочетание — настоящую женственность женщины и великолепное умение постоять за себя в этом мире мужчин.

ЭЛИНОР. Вы так перессорились и изолгались, что вообще удивительно, как он может любить кого-нибудь из вас.

ДЖЕФФРИ (с радостью). Мамочка!

ЭЛИНОР (целуя ДЖЕФФРИ). Джеффри. О, какие вы у меня красивые дети. Джон. Ты такой чистый и аккуратный. (Целует ДЖОНА). Генри хорошо за вами смотрит. И Ричард. Не гляди таким букой, дорогой. (Целует РИЧАРДА). Иначе у тебя становятся такие маленькие свинячьи глазки, а подбородок отвисает. Где Генри?

РИЧАРД. Наверху, с нашей семейной потаскухой.

ЭЛИНОР. Это нехорошо, неприлично так говорить о своей невесте.

ДЖОН (кладет остролист на колонну). Моей невесте.

ЭЛИНОР. Чья бы они ни была невеста, я ее вырастила, и она дорога и близка мне. Вы уже встречались с королем Франции?

ДЖЕФФРИ. Еще нет.

ЭЛИНОР. Будем надеяться, что он пошел в отца — чистосердечного и простодушного. Хороший, добрый Людовик. Если бы мне удалось осчастливить его сыновьями вместо всех этих маленьких девчонок, я бы до сих пор застряла в королевах Франции, и мы бы с вами никогда не знали друг друга. Вот, мои ангелы, какую роль в истории играет секс. Как чувствует себя ваш батюшка?

ДЖОН. А тебя это заботит?

ЭЛИНОР. Значительно больше, мой ягненочек, чем ты можешь себе представить. Моя прическа в порядке? Я не держу зеркал. Они ведут себя бестактно.

РИЧАРД. Он все еще хочет сделать Джона королем.

ЭЛИНОР. Конечно, хочет. Подумать только, какая вы жадная маленькая троица: король, король, король. Двоим из вас придется привыкнуть жить в разочаровании.

Входит ГЕНРИ в сопровождении ЭЛИС.

ГЕНРИ. Да, но кто эти двое?

ЭЛИНОР (поклоном приветствуя ГЕНРИ). Давай откажи им всем, и живи вечно.

Молодые люди кланяются отцу.

ГЕНРИ. Клык в клык и через вечность. Ну, как морское путешествие, Ла-Манш не расступился для тебя?

ЭЛИНОР (целуя руку короля). По моей команде он смирнехонько лежал у нас под ногами. А большего я и не просила. Как это любезно о твоей стороны — выпустить меня из тюрьмы.

ГЕНРИ. Только на праздники.

ЭЛИНОР. Прямо как каникулы в школе. Ты не даешь мне стареть. А вот и наша благородная Элис.

ЭЛИС начинает придворный поклон.

Нет, нет, поздоровайся со мной, как прежде. (Слегка обнимает ЭЛИС). Я не так хрупка, и тяжесть нежных чувств я вынесу легко.

ГЕНРИ. Я послал за французским королем. У нас будет серьезная беседа. Мы изложим наши позиции, и я сделаю первое из множества предложений. Он, естественно, откажется. Тогда я сделаю новое предложение, получше, и так далее в течение всех праздников, пока я не выиграю. На протяжении всего этого веселого ритуала вы окажете мне, родителю, поддержку.

РИЧАРД. А почему я должен это делать?

ЭЛИНОР. Из чувства долга, дорогой. (К ГЕНРИ). Скажи мне, как он выглядит, этот Филипп? Я слышала, что он весьма внушителен для своих лет.

Входит ФИЛИПП. Он действительно великолепен. Высокий, пропорционально сложенный, красивый, не будучи хорошеньким. Держит себя открыто, непосредственно и просто. Улыбчив. Он король Франции и успел многому научиться.

ГЕНРИ (при виде ФИЛИППА). Милорд.

ЭЛИНОР. Да. Я Элинор, которая могла бы быть вашей матерью. Всех остальных вы знаете.

ФИЛИПП (в поклоне). Королева Элинор — Ваша милость.

ГЕНРИ. Милорд. Добро пожаловать в Шинон.

ФИЛИПП. Сир.

ГЕНРИ. Ваши жалобы, насколько нам понятно, связаны с принцессой Элис и ее приданым.

ФИЛИПП. Шестнадцать лет тому назад вы заключили с нами договор. Настала пора выполнить его условия.

ГЕНРИ. Мы готовы обсудить этот вопрос.

ФИЛИПП. Наша позиция заключается в следующем: вы либо осуществите замужество, либо вернете Вексэн. Элис выходит за Ричарда, или мы немедленно заберем у вас эту провинцию.

ГЕНРИ. Позиция ясна, немногословна и хорошо представлена. Моя позиция заключается. Ну, честно говоря, Филипп, она запутанная, моя позиция. Когда я умру, кто станет королем? Я могу писать завещательные распоряжения, пока не кончатся перья или чернила, но как только я умру, не оставив трех довольных своей долей сыновей, сразу же начнется гражданская война, я все мои земли будут растащены на три стороны. Понимаешь мою проблему?

ФИЛИПП. Ясно, но это ваша проблема, а не моя.

ГЕНРИ. Два года назад королева и я в силу необъяснимых причин отдали Аквитанию Ричарду. Это сделало его очень могущественным. Как же я могу отдать ему еще и Элис? Человек, который женится на ней, приобретает тебя в союзники.

ФИЛИПП. Либо их свадьба, либо возвращайте Вексэн. Именно на этих условиях вы договорились с Людовиком.

ГЕНРИ. Правильно, парень, но академично. Вексэн принадлежит мне.

ФИЛИПП. На основании чего?

ГЕНРИ. Мои войска стоят на той земле, значит, она моя. А теперь послушай меня, мальчик. Все то, что ты помнишь обо мне, тебе пора забыть. Сейчас я уже не друг твоего отца, — я противник его сына.