Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера

И уже начали соседи говорить про Ицхака, что зять рабби Файша не в своем уме. Фантазеры выдумывали, что видели его, как он ползает на четвереньках, и лает по-собачьи, и бежит за каждым человеком, чтобы укусить его. Напал ужас на людей, и они стали жаловаться на попечителей колеля, что те позволяют опасному человеку находиться среди людей. Дошло это до попечителей колеля, и они послали к нему врача. Увидел врач Ицхака и сказал: «Нужно отправить его в Египет, в институт Пастера. А пока надо связать укушенного веревками, и поместить его в отдельную комнату, и запереть дверь за ним».

Связали Ицхака веревками, и поместили в отдельную комнату, и заперли за ним дверь, и опустили жалюзи, и приносили ему воду и пищу. Из-за ужасной слабости он не мог ни есть, и ни пить. Сидел Ицхак один в темной комнате и оплакивал себя словами «Эйхи»[128]: «…Плачет, плачет она по ночам, и слезы ее на щеках у нее…» И каждый, кто слышал его голос, оплакивал его и жену его. Иногда он приходил в себя и предупреждал прислуживавших ему, чтобы те были осторожны, как бы не укусил он их, а иногда пытался уснуть. Но сон не шел к нему. А бывало, смотрел он пустыми глазами и не просил ничего.

Яд собаки проник во все органы Ицхака. Лицо его почернело, глаза покрылись стеклянной пленкой, язык его распух, как большой инжир. Страшная жажда душила его. Пытался он попить воды — казалось ему, что стая маленьких собачек пляшет в воде. (И он тоже, так люди рассказывали, лаял по-собачьи.) Потом парализовало его тело и парализовало мускулы его лица. Потом отнялся его язык, и остановились глаза. Наконец, испустил он свою больную душу и вернул ее Богу, хозяину всех душ, перед которым нет… «ни смеха, ни легкомыслия».

Собака исчезла с глаз долой, но ее укусы свидетельствовали, что она жива. С тех пор как узнала собака вкус человеческого мяса, она кусала и кусала. Многие пострадали от нее, и многие вспоминали о ней с ужасом, пока не началась большая война и не позабылось это несчастье.

В тот день, как похоронили Ицхака, покрылись небеса тучами. Стало пасмурно, и подул ветер, и засверкали молнии, и загремел гром. От грома и молний задрожало небо, и появились капли дождя, слабые и горячие. Назавтра рассеялись тучи и засияло солнце, и поняли мы, что все наши надежды были тщетны. И ветры, на которые возлагали надежды, что они подкрепят наши силы, не принесли с собой облегчения, потому что были горячими и пронзали людей, как пиявки.

Но ночью стали холоднее ветры, и мир начал остывать. На следующий день показалось мутное солнце, зажатое облаками. Не успело оно завершить свой путь, как было вытолкнуто с небес. Солнце, этот пожирающий все огонь, которое пылало страшным жаром и сожгло каждую травинку в поле, и иссушило деревья, и опустошило все источники воды, померкло: темные тучи наступали ему на ноги, так что не было ни уголка в небе, откуда не вытеснили бы они его. И когда подняли мы глаза наши к небу — убедиться, не обманывают ли нас тучи, полились благословенные дожди. Вчера-позавчера стояли мы на молитве, и каялись, и плакали, и трубили в шофары, а сегодня произносим благодарственные молитвы, и поем, и ликуем.

Как только начали идти дожди, уже не прекращались ни днем и ни ночью. Потоки воды струятся в изобилии сверху и снизу, на крыши наших домов и под дома, уносят вещи и обрушивают стены. Зато колодцы наполняются водой. И уже есть у нас питьевая вода, и есть даже вода, чтобы варить пищу, и печь халы, и омывать руки. Шесть или семь дней шли дожди, а если прекращались, то шли снова и снова. Наконец, остановились дожди, и рассеялись тучи, и засияло солнце. И когда мы вышли из домов, то увидели, что земля вся убрана цветами.

Из конца в конец Эрец двинулись пастухи со своими стадами, и с напоенной водой земли поднимались кверху голоса скота, а им навстречу вторили птицы небесные. Радость великая была в мире. Все деревни в Иудее и в Галилее, и в низинах и в горах, принесли урожай, и вся Эрец была как Божий сад. И каждый куст, и каждая травинка источали чудный аромат, и нечего говорить про апельсиновые деревья. Как благословенная обитель была Эрец, а жители ее, как благословенные Богом. И вы, братья наши, соль земли нашей, на Кинерете и в его окрестностях, в Эйн-Ганим и в Ум-Джуни, он же Дгания, вышли вы на работу в поля и сады, на ту работу, которой Ицхак, товарищ наш, не удостоился. Ицхак, наш товарищ, не удостоился укорениться на земле, пахать и сеять, но заслужил подобно реб Юдлу-хасиду, прапрадеду его, и другим праведникам и хасидам клочок земли, чтобы лежать в Святой Земле. Пусть оплакивают его все, мученика этого, умершего страшной смертью. А мы расскажем о деяниях братьев наших и сестер наших, детей Бога Живого, народа Всевышнего, обрабатывающего землю Израиля во имя Бога, и во имя славы ее, и величия ее.

Здесь: ежегодный членский взнос, обеспечивающий право голосования за кандидатов на Сионистский конгресс.

Национальный земельный фонд Израиля.

Книга, куда записываются жертвователи Керен Каемет.

Сельскохозяйственное кооперативное поселение в Эрец Исраэль.

Рабби Моше Иссерлес (1520–1572) — краковский раввин, дополнивший «Шулхан Арух» рабби Йосефа Каро.

Мужской хасидский головной убор с меховой оторочкой.

Халука — пожертвования, которые выдавались евреям в Эрец Исраэль в качестве прожиточного минимума.

Книга, разъясняющая порядок ежедневного изучения Торы.

Одесский комитет «Ховевей Цион» — палестинофильское объединение.

Рабби Биньямин (Радлер Фельдман Иегошуа, 1880–1957), журналист, писатель и общественный деятель.

Красивая девочка. (Пер. с идиша.)

От ивритского слова «аскан» — деятель, функционер, политикан.

Отрывки из Мишны, начинающиеся на буквы из имени усопшего.

Первая ашкеназская синагога в Иерусалиме, возведенная в 1701 г. учениками рабби Иегуды ха-Хасида. Впоследствии разрушена арабами.

Горячий сухой ветер.

Сабра — вид кактуса со съедобными плодами.

Нигуны — напевы.

Митнагеды — представители литовского направления в иудаизме.

Драш — толкование, комментарий, часто связывающий Тору с определенным событием или моментом времени.

Шма — еврейская молитва «Слушай, Израиль!».

Азер — псевдоним писателя Александра Зискинда-Рабиновича.

Пятикнижие, Берешит, недельная глава «И вышел…».

Академия художеств в Иерусалиме.

Давид (Дейвис) Трейч (1870–1935) — один из лидеров сионистского движения.

Ахад ха-Ам — еврейский писатель-публицист и философ (1856–1927).

Шай Бен-Цион (Симха-Алтер Гутман) — писатель, публицист (1860–1932).

Жена Меира Дизенгофа (1861–1936) — сионистского деятеля, первого мэра Тель-Авива.

Отто Варбург (1859–1938) — ботаник, активный деятель сионистского движения.

Франц Оппенгеймер (1864–1943) — немецкий экономист, социолог, общественный деятель.

Здесь: десять взрослых евреев.

Шимон Рокеах (1863–1922) — видный общественный деятель, один из основателей квартала Неве-Цедек в Тель-Авиве.

Пикеах (иврит) — умен.

Билуйцы — члены молодежной организации России, призывавшей к переселению в Эрец Исраэль (80-е гг. XIX в.).

Бреннер Йосеф-Хаим (1881–1921) — еврейский писатель. Писал на иврите.

Ицхок-Лейбуш Перец (1851–1915) — один из известнейших идишских писателей.

Шалом Аш — еврейский писатель и драматург (1880–1957). Жил в Польше, затем в США.

Дословно: «Дом учения».