Леонид Иванов - Глубокая борозда

Павлову вспомнилось межобластное совещание, проходившее несколько лет тому назад, когда Терентий Мальцев, стоя на трибуне и по привычке выставив обе свои руки вперед, просил:

— Дорогие товарищи ученые и селекционеры! Нам очень нужен такой сорт яровой пшеницы, которая и при урожае в шестьдесят центнеров не полегла бы. Наши поля, особенно паровые, могут уже родить пятьдесят-шестьдесят центнеров, но не родят, потому что предельные возможности существующих у нас сортов не позволяют этого. Так, пожалуйста, не подведите нас…

Прошло несколько лет, но пока не слышно ничего обнадеживающего. А теперь к просьбе Мальцева присоединятся тысячи агрономов Сибири. Да, нужны чрезвычайные меры! Ученые обязаны чувствовать это, иначе подведут хлеборобов.

Павлов достал из папки сводку за первое полугодие. Она составлена для членов бюро и несколько необычна: рядом с показателями удоев коров по району в среднем стоит показатель самого отстающего хозяйства. Это, так сказать, характеристика работы и первого секретаря райкома партии. Разница между средним и отстающим весьма чувствительна.

Но Павлов понимал, что эти несколько цифр далеко не полно характеризуют отстающее хозяйство. Беды его можно увидеть и понять лишь на месте. Вот он и решил навестить самое отстающее хозяйство Приреченского района.

Секретарь райкома Каштанов ждал Павлова. Они сразу же поехали в колхоз «Смена». В дороге Павлов попросил рассказать, почему это хозяйство оказалось в числе отстающих.

Каштанов начал перечислять причины. Они в общем-то характерны для большинства отстающих: маловато людей, слабовата механизация на фермах, плохо со строительством, трудное финансовое положение.

— Что же за год сделал секретарь райкома?

Каштанов заметно оживился:

— Кое-что удалось, Андрей Михайлович. Поручил отделению «Сельхозтехники» механизировать в колхозе два коровника. Полная механизация! Но в других-то коровниках современные машины не приспособишь. Выделили побольше минеральных удобрений. Райком комсомола отобрал десять лучших комсомольцев из числа окончивших школу механизации и всех их направил в «Смену». Нынче помогли им людьми на заготовке кормов, и сена запасли со страховым фондом. Это впервые в истории колхоза. Ну, и укрепили руководство партийной организации — перевели сюда Бурмистрова, от Коршуна взяли.

— А Коршун не в обиде? — спросил Павлов.

— Не в первый раз от него забираем кадры. А в колхозе Бурмистров очень нужен. Все же два года проработал в передовом хозяйстве, многому научился.

— И как пошло у него?

— Неплохо. Он только три месяца там, но взялся за дела с желанием. По его просьбе и Коршун колхозу помогает: выделил семян донника, люцерны, продал двух племенных быков, десять чистопородных телок.

— Когда же можно ожидать результаты?

— А мы с предриком соревнуемся, — улыбнулся Каштанов. — По вашему указанию за ним закреплен самый отстающий совхоз. Вообще же, Андрей Михайлович, если говорить о производственных показателях, то «Смена» нынче все планы-заказы перевыполнит. Правда, вы теперь принимаете во внимание прежде всего планы производства. Здесь сложнее… По зерну, это уже ясно, перевыполнение будет, а по молоку и мясу потруднее.

Вот она «расслабленность», о которой говорил Гребенкин в прошлом году. План-заказ выполняют — и уже спокойны. А ведь теперь очень важно как можно больше производить, чтобы продавать сверх плана! Особенно отстающим, у которых денег в запасе нет. Теперь же мясо и молоко, проданные государству сверх годового плана, оплачиваются по полуторной цене, да и основная-то цена повышена весьма существенно.

Каштанов показал Павлову поля колхоза «Смена». Они мало чем отличались от соседних. Когда год благоприятный, то разница в урожаях мало заметна, это Павлов давно знал. И стада коров выглядели обычными, никто не определил бы по виду животных, что эти — отстающего колхоза. Отставание в удоях, как пояснил Каштанов, определилось в стойловый период: не хватило кормов до конца зимовки. А это удел всех отстающих.

Ферма, на которую они приехали, мало походила на современные. Здесь только два двора типовые — о них-то и рассказывал Каштанов, другие же старенькие, с множеством подпорок. И усадьба колхоза бедновата. Выделялось лишь здание клуба. Но и клуб этот не сравнишь с теми, что у Коршуна или Григорьева. Новые дома в деревне есть, но их мало, а главное — лишь «возрастом» они и отличаются, по размерам же — как старые.

И контора колхоза размещалась в старом доме, составленном из двух избенок.

Председатель колхоза — коренастый крепыш, с сильно загоревшим лицом, с белесыми волосами — ждал гостей, поднялся навстречу:

— Председатель Борисов…

Представился и парторг Бурмистров. Тот, в отличие от Борисова, был рослый, тонкий, с правильными чертами бледного лица.

— Хозяйство посмотрите, Андрей Михайлович? — спросил Борисов.

— И поля, и выпасы, и ферму мы уже посмотрели, — за Павлова ответил Каштанов. — О твоих показателях я тоже рассказал. Хвастаться-то нечем было, — усмехнулся он.

— Пока нечем, но… — Борисов переждал, посмотрел на парторга. — Все же надеемся первого секретаря райкома перебросить на другой отстающий, — он улыбнулся. — Постараемся снять с вас хлопоты за «Смену»…

— Еще с годик такого шефа не мешает иметь, — возразил Бурмистров.

Сидя у стола председателя, Павлов присматривался к Борисову. От Каштанова он знал, что по образованию Борисов агроном, работал в совхозе, третий год руководит здесь. Человек умный, трезвый, старательный.

Павлов спросил, сколько выигрывает колхоз от нового повышения цен на мясо и молоко.

— Поддержка большая, — заговорил Борисов. — Мы прикидывали: тысяч шестьдесят за счет повышенной цены, а вот за сверхплановую продажу — самая-то выгода! — тут мы пока только мечтать можем. Но стимул хороший!

Бурмистров несколько охладил пыл председателя, заметив, что хотя выигрыш и шестьдесят тысяч, но и в этом году прибыль от продукции животноводства они не получат, лишь сведут концы с концами.

— Это правильно, — подтвердил Борисов. — Но все же! Убытков нет, и то хорошо…

— А передовые-то как наживутся на новом порядке оплаты! — продолжал свое Бурмистров.

— Чего говорить о передовых, если мы никогда не поравняемся с ними, — пожал плечами Борисов.

— Это почему же? — удивился Павлов. — Думаете держаться ближе к отстающим? Разве эта позиция чем-нибудь удобна?

— Позиция плохая, Андрей Михайлович… Но передовых нам теперь не догнать, и мечтать об этом фактически бесполезно. — Заметив на лице Павлова недоумение, поспешил как-то сгладить впечатление: — Мы, конечно, настраиваем людей, говорим, что всех можем опередить, но люди-то, Андрей Михайлович, теперь грамотные и понимают не хуже нас. И все мы знаем, что нам никогда не опередить Коршуна и многих других, которые раньше нас сумели встать на ноги. Теперь-то они пошагают на третьей скорости! Получается так, что они на ТУ летят, а мы за ними на «кукурузнике» трепыхаемся…

Павлов уже понял, что председатель разговорчивый, решил не перебивать его, пусть выскажет все, что «накипело». И Борисов очень популярно объяснил, почему им не догнать передовых. Еще при первом повышении цен на продукты сельского хозяйства и при введении поощрительной оплаты за сверхплановое зерно передовые хозяйства получили больше преимущества; они и до этого планы по зерну перевыполняли, а новый план-заказ стал меньше, значит, сверхплановая сдача возросла, и им в карман пошли, как выразился Борисов, «шальные деньги». Если передовое хозяйство даже не увеличило сдачу продукции, оно все равно стало получать многие тысячи рублей дополнительных средств. А в отстающих хотя и поднялся денежный доход, но прибыли почти не было, так как сверх плана много сдать не могли.

— А все это влияет на настроение людей, — говорит Борисов. — В передовых много денег, там и настрой другой…

— Но зарплата гарантирована всем, — перебил Павлов.

— Это мы знаем, Андрей Михайлович. Мера эта помогла удержать людей и в отстающих колхозах. Вообще колхозники стали жить много лучше даже в самых отстающих. За это все говорят спасибо! Однако, Андрей Михайлович, теперь мы начинаем чувствовать и минусы гарантийной оплаты…

— Это верно! — поддержал председателя парторг.

Павлов с возрастающим интересом слушал Борисова, почувствовал в нем человека думающего, наблюдательного.

В гарантийной оплате Борисов увидел вдруг, как он выразился, «определенное зло»: колхозники стали получать хорошо, но у них еще мало стимулов поднимать общее артельное хозяйство. Если поднимут его даже до уровня средних, то в заработке-то ничего решительно не выиграют, он уже не будет выше теперешнего. Но еще опаснее другое: если производственные показатели их колхоза хуже, то опять же колхозники не пострадают материально, их заработок гарантирован.