Далия Трускиновская - Коломбине дозволено все

Наша книжная девочка заменяет нам энциклопедический словарь. Судите сами, достоинство это или недостаток? То же могу сказать о ее полноте. Судите сами, недостаток это или достоинство? А лицо у нее приятное.

Наше балованное дитя считает себя красавицей. Переубедить ее трудно. Мы как-то с Марианной и Зоей насчитали у нее шесть недостатков. И одного из них хватило бы, чтобы назвать женщину каракатицей! Но мужчины – глупый народ. Видимо, как раз недостатки их и привлекают. А что у Людмилы за душой, кроме внешности, я не знаю.

Вот такой ответ на предполагаемые вопросы дала бы Лариса, и из него бы следовало, что она давно разложила по полочкам достоинства и недостатки своих коллег, смирилась и с теми и с другими, хорошо ладит с Зоей, сносно – с Марианной, а Людмилу почему-то недолюбливает.

Себя Лариса считает деловой женщиной. И впрямь – руководя таким пестрым коллективом, поневоле станешь деловой…

Лариса с Марианной и Зоя могли бы зайти в корректорскую. Но как раз был период пикировки с вражьей сменой из-за пропавшей щетки для волос и не дошедших до адресатов телефонных звонков.

Даже не зайдя поздороваться, Лариса, Марианна и Зоя прямо в коридоре принялись рассказывать сны.

Неизвестно, с каких времен это повелось, но каждый рабочий день в первой смене начинался именно с этого. И даже, встретившись в свой выходной, не смогли коллеги отказаться от любимого развлечения.

Ларисе приснилось, как она сдает кастрюлю со вчерашним борщом в камеру хранения. Марианна видела обычно сюжетные сны, соответственно прочитанной на ночь книге. На сей раз ее почтила визитом Екатерина Вторая – слезно жаловалась на Потемкина.

Зоя несколько раз порывалась прервать рассказчиц, намекая, что их сны не идут ни в какое сравнение с ее сном. Наконец ей дали слово.

ЗОЯ. Стою я в корректорской, разбираю гранки. Главное, все как наяву. Телефон звонит, Людка говорит, что на полчаса опоздает. Словом, полное ощущение реальности. И тут входит Кологрив…

Лариса на всякий случай окаменела. Но Зоя вместо продолжения замолчала. По коридору проходила врагиня корректуры номер один – корреспондент Елена, написавшая за последние полгода штук пять докладных и распространившая несколько совершенно гнусных сплетен. Переждав, Зоя продолжала.

ЗОЯ. Ну вот, входит Кологрив с авоськой, а в авоське штук пять капустных кочанов, еле тащит. И говорит: «Зоя, надо будет сделать голубцы». Я, разумеется, спрашиваю, зачем ему понадобилось такое бешеное количество голубцов. А он говорит – на нашу свадьбу, мы же всю редакцию в гости позовем. Яспрашиваю – так это вы, значит, мне предложение делаете? А он говорит, что да, он меня давно наметил.

Неизвестно, как события развивались дальше – во-первых, Лариса с Марианной принялись хохотать, а во-вторых, в дверях своего кабинета внезапно возник Кологрив, и до того кстати, что все три корректорши дружно захлебнулись хохотом.

Кологрив, щурясь, торопливо окинул взором мрачноватый коридор и заметил Ларису. Физиономия его оживилась и сделалась такой, словно снизошло на него долгожданное озарение. Но соорудил немедленно Кологрив солидное выражение лица и сказал отрешенно-начальственным тоном:

– Лариса Николаевна, зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет.

И что же тут произошло? Сумочка выпала из Ларисиных рук? Румянец опалил щеки? Ничуть! Как подобает Прекрасной Даме, Лариса даже бровью не повела, а с достоинством проследовала куда велено. Когда дверь закрылась, Зоя и Марианна переглянулись.

ЗОЯ. Из-за той ошибки, что ли? Наконец-то добрались!

МАРИАННА. Это у Людмилочки уже второй ляп за месяц.

ЗОЯ. Опять допрыгается до выговора.

Зоя и Марианна стали ждать Ларису. Прежде всего, негоже бросать коллегу в момент выговора – а она, как старшая в смене, отвечала за Людмилины ляпы. А потом, следовало продемонстрировать свою солидарность.

Но не о выговоре зашла речь в кологривском кабинете.

Об ошибке он, конечно, знал. Читатель нынче пошел такой, что стоит ему заметить в газете опечатку, как, позабыв о гуманности, хватает он телефонную трубку, трезвонит в редакцию и сообщает о ляпе почему-то с неподдельным восторгом в голосе.

Будучи еще сотрудником секретариата, Кологрив намастачился отвечать на подобные звонки следующей жуткой формулировкой:

– Да, мы в курсе, благодарим, виновные расстреляны.

И, не дожидаясь реакции онемевшего звонителя, клал трубку.

Так вот, прежде всего Кологрив шлепнулся в кресло, указывая Ларисе на соседнее:

– Садись, мать.

Она послушно села.

КОЛОГРИВ. Только ты можешь меня спасти. Влип я, мать, как дурак.

ЛАРИСА. А когда же ты влипал, как умный? Ну, я слушаю.

КОЛОГРИВ. Ты понимаешь… И рассказывать как-то неловко…

ЛАРИСА. Долги?

КОЛОГРИВ. Хуже.

ЛАРИСА. С Валентиной что-нибудь?

КОЛОГРИВ. Вроде того.

ЛАРИСА. Будешь ты говорить по-человечески?

КОЛОГРИВ. Не знаю, сможешь ли ты меня правильно понять…

ЛАРИСА. А чего мне понимать? Ты говори, что нужно сделать.

КОЛОГРИВ. Ну, мать! Ну, не ожидал! вот это – хорошо сказано! И ты действительно сделаешь то, о чем я попрошу?

ЛАРИСА. Я же сказала.

КОЛОГРИВ. Замечательно! Ты сегодня в восемь свободна?

ЛАРИСА. Если надо – свободна.

КОЛОГРИВ. Тогда подходи к историческому музею – знаешь, где боковой портал, напротив кафе? Я буду ждать тебя.

Вот тут-то Лариса и лишилась дара речи. Неизвестно, что послужило причиной, но обуревавшая ее уже несколько лет мечта стремительно начинала сбываться. У Ларисы еще хватило ума притвориться, что она рассчитывает время, пока Кологрив с радужной улыбкой выпроваживал ее из кабинета.

Тут к ней кинулись коллеги с воплем: «Ну???»

ЛАРИСА. Мелочи.

ЗОЯ. Это из-за той ошибки?

ЛАРИСА. Я эту дуру Людмилу еле отстояла. Все валила на дежурного редактора – он, мол, тоже не заметил. А замред у нас, сами знаете, въедливый.

Так вот проявляла заботу Лариса о кологривском авторитете, и все клеточки у нее плясали от радости. Хоть и странным показался Ларисе такой способ назначать свидания, да и лаконичность Кологрива тоже была какой-то несоответствующей, но клеточки не обращали на такую чушь внимания, они плясали и кувыркались, они визжали дикими голосами и бесились, как чертенята.

И пока Лариса врала по телефону Соймонову, что сегодняшний вечер у нее занят, коллега из вражьей смены заболела, придется поработать, клеточки прямо-таки верещали от восторга. Отвязаться от нелюбимого, чтобы помчаться на свидание к любимому – вот это и есть настоящий восторг.

Но ждал нашу героиню сюрприз.

Встретив накрашенную и наманикюренную Ларису ровно в восемь у музея, Кологрив вручил ей сверток.

КОЛОГРИВ. Клади в сумку, мать, и ни о чем не спрашивай. Можешь улыбаться и говорить о чем-нибудь нейтральном.

ЛАРИСА. Это что такое? Взрывчатка?

КОЛОГРИВ. Дома увидишь. А теперь медленно двигаемся отсюда.

ЛАРИСА. Вот выброшу сейчас в ближайший мусорник!…

КОЛОГРИВ. Ты что?! Я те выброшу! Неси как несешь! И говори о чем-нибудь, пока не дойдем до угла.

ЛАРИСА. А ты, часом, не помешался?

КОЛОГРИВ. Как я тебе, мать, уже докладывал, я влип.

Сердитая Лариса мало того что остановилась, она еще и присела на чугунную тумбу у каких-то ворот. Кологрив вынужден был остановиться возле нее.

КОЛОГРИВ. Ты чего, мать? Ты чего расселась?

ЛАРИСА. Отдыхаю! Ногу натерла!

КОЛОГРИВ. Ты еще насморк подхвати!

ЛАРИСА. А тебя, джентльмен, я не задерживаю.

КОЛОГРИВ. В том-то и дело, что задерживаешь!

И тут Лариса окончательно поняла, что за Кологривом наблюдают, и скорее всего – из кафе. Это вполне могла быть его супруга Валентина.

КОЛОГРИВ. Я же тебе ясно говорю – неприятность у меня.

ЛАРИСА. И поэтому я играю в твоем спектакле роль без слов?

КОЛОГРИВ (беря ее за руку). Ну, Лариса, ну, будь другом, ну, ты же обещала, ну, Крыска-Лариска, ну? Ты что, хочешь, чтобы у меня опять разразился семейный скандал?

ЛАРИСА. Значит, тебя опять застукали при заходе налево?

КОЛОГРИВ. Я же говорю – совершенно дурацкая история! Вместо того чтобы приехать из Москвы завтра утром на поезде, она прилетела сегодня днем на самолете. А в дверях квартиры записочка: мол, жду тебя, Олежек, в восемь у портала и так далее. Она позвонила мне и спросила, в чем дело, а я изобразил плохую слышимость. Искать мою даму было негде, на работу она сегодня не выходила. А записка подписана твоим инициалом «Л». Ну, меня осенила гениальная идея! Уж ты-то вне подозрений. Могу же я встретиться с тобой в городе, чтобы вернуть тебе книги?

ЛАРИСА. Все это великолепно, но уже десять минут девятого и твоя подруга теоретически…

КОЛОГРИВ, Вот именно – теоретически! Крыска, ты ведь тоже женщина и понимаешь, что они опоздают минут на двадцать, как всегда, Это, у вас, наверное, ритуал такой. Вот на чем я и построил свой супергениальный расчет – ведь на деловое свидание женщина приходит вовремя. Валентина увидела тебя, успокоилась, а сейчас дадим ей возможность уйти из кафе.