Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 10 2012)

Теперь, думал Лосев, следует ждать только шумного одобрения этой инициативы со стороны всех органов власти.

Сам Лосев, как правоверный комсомолец, должен был радоваться предстоящему сносу церквей. Но что-то мешало ему восторженно принимать эту инициативу. Службы почти во всех церквях были прекращены уже давно, здания использовались как склады или какие-нибудь конторы, а то и просто стояли заколоченные. Но силуэты церквей — a Лосев не раз их видел с палубы парохода — выглядели очень красиво и придавали Городу какой-то особенный колорит, без которого что-то важное и нужное, казалось, будет навсегда утрачено.

Наконец паром собрал всех пассажиров и медленно отчалил.

Лосев по привычке огляделся по сторонам. Большинство пассажиров составляли крестьяне, которые, похоже, решили переселиться в город. Они группировались на палубе семьями, окружая свои мешки, узлы и тюки, сложенные в большие кучи.

Переведя взгляд на нос парома, Лосев обратил внимание на высокого худого человека в пальто, который стоял у леерного ограждения, придерживая рукой широкополую шляпу, и тоже пристально вглядывался в медленно, но неуклонно увеличивающийся в размерах монастырский комплекс.

Тут к Лосеву подошел молодой круглолицый человек в куртке и кепке, внимательно посмотрел на его сумку, в которой скорее угадывались, чем были видны реквизиты фотографа, и спросил:

— Извините, наверное, вы знаете, как найти редакцию газеты “Прибой”?

— Знаю, я в ней работаю. Фотокорреспондент Александр Лосев.

— Очень рад. Аркадий Кругликов. Прибыл из Москвы, собираюсь работать в вашей газете.

Лосев слышал от Главного, что на днях должен приехать новый сотрудник из Москвы, но, по словам Василия Филипповича, ждали умудренного опытом ветерана, активного участника Гражданской войны, а тут — молодой человек, старше его, Лосева, всего на несколько лет.

Кругликов сразу понравился Лосеву. Открытое лицо, доброжелательная улыбка и веселые глаза нового знакомого лучше любых слов убеждали, что ему можно доверять. А вслушиваясь в интонации его голоса, Лосев ощутил способность этого человека увлечь, повести за собой людей, то есть качество, которого сам он был начисто лишен. И это вызвало у него еще большее уважение к новому сотруднику газеты “Прибой”.

2

Лосев с радостью согласился сопровождать Кругликова до редакции. Рядом с пристанью собралось много извозчиков, ожидающих пассажиров поезда, но Лосев, едва они сошли на берег, повел Кругликова к остановке первого трамвая.

Миновав сквер, скрывавший в густой зелени деревьев здание бывшей Духовной семинарии, они пересекли улицу, по которой трамвай выезжал на Набережную, и подошли к остановке.

Через несколько минут, грохоча и вздрагивая, из-за поворота выкатился красный трамвай, и Лосев с Кругликовым забрались в задний вагон и уселись на деревянных скамейках.

Всю дорогу Кругликов интересовался делами редакции, и Лосев как мог старался удовлетворить его любопытство. Они уже были на “ты”, и Лосев чувствовал себя с новым товарищем так, словно знал его много лет.

Редакция газеты “Прибой” располагалась в большом каменном доме на Главном проспекте. Выйдя из трамвая на узкий тротуар, Лосев показал Кругликову редакционную вывеску, открыл дверь и предложил войти первым.

Василий Филиппович был на своем месте, располагавшемся за стеклянной перегородкой. Увидев незнакомое лицо, он выбрался из своего угла:

— Аркадий Петрович?

— Кругликов, — весело сказал новый сотрудник, пожимая руку редактора.

— Вы прямо с поезда? — Главный посмотрел на чемодан в руках Кругликова. — Я думаю, вам нужно устроиться. Дела подождут до завтра. Насколько помню, с жильем у вас нет больших проблем? Мы постараемся раздобыть квартирку, но это дело нелегкое, предупреждаю вас.

— Нет, я пока устроюсь у родителей жены. Только надо найти туда дорогу.

— А где ваша жена?

— В Москве пока осталась. Вот обживусь, устроюсь и позову ее. — Кругликов достал из кармана бумагу и прочитал адрес: — Улица Карла Маркса, шестнадцать.

— Это недалеко, Саша проводит вас.

Лосев с Кругликовым вышли из редакции и пошли по проспекту.

Какое-то уязвленное самолюбие грызло Лосева. Василий Филиппович, который обычно звал Лосева Сашкой и лишь при посторонних Сашей, нового сотрудника, возрастом чуть старше его, называл по отчеству и пожимал его руку.

Кругликов оказался человеком любознательным. Его интересовало все, в том числе названия улиц.

Лосев объяснил Аркадию, что главную роль в топографии города играет Река. Параллельно ей тянутся длинные проспекты, повторяя речной изгиб почти под прямым углом. Редакция расположена на Главном, первом от Набережной проспекте. Остальные, с одноэтажными домами и деревянными мостовыми и тротуарами, мало похожи на проспекты. Они пересекают короткие улочки, начинающиеся у Реки и идущие перпендикулярно Набережной. Многие из них раньше носили религиозные имена — Благовещенская, Вознесенская, Рождественская, Успенская, каждая по имени церкви, которая стояла в начале улицы, возле Набережной. Улицы переименовали сразу после революции, а церкви скоро снесут, и ничего больше не будет напоминать о них. Переименовали улицы, конечно же, в честь великих революционеров. И если улица Розы Люксембург никаких проблем у людей не вызывает, то улица с непроизносимым именем Карла Либкнехта каких только эпитетов не удостаивалась в народе.

Деревянные двухэтажные дома необычной северной архитектуры, мостки, а особенно бревенчатые мостовые восхищали Кругликова.

Тем временем они свернули на улицу Карла Маркса и остановились на минуту возле углового дома, наблюдая, как рабочие сбивают с фасада вывеску бакалейной лавки братьев Вальневых. Кругликов не скрывал своей радости от того, что время нэпманов уходит безвозвратно, и Лосев был с ним полностью согласен.

Они уже подходили к дому № 16, когда Лосев задал-таки вопрос:

— Главный говорит, что ты воевал в Гражданскую. Это правда?

— Да.

— Да сколько же тебе лет?

— Двадцать семь.

Лосев никак не мог понять, где и как Кругликов успел повоевать. Он пытался расспросить его об этом подробнее, но, посмотрев в глаза, заметил, как они изменились. Они уже не были веселыми и жизнерадостными, а казались какими-то стеклянными, неживыми и пугающими. Лосев не знал, как реагировать на происходящее, но Кругликов уже увидел номер 16 на стене дома, вымученно попрощался и резко двинул в сторону подъезда.

Лосев подождал немного, потом подошел к двери и зашел в подъезд. Там никого не было, все четыре двери, ведущие в квартиры, были закрыты. Лосев, поняв, что Кругликов попал по назначению, вышел из дома и с каким-то камнем на сердце двинулся обратно в редакцию.

Главного на месте не было.

Его заместитель, Иван Степанович, поднял голову:

— Вызвали в крайком. Сегодня уже не будет.

Глаза зама, внимательно смотревшие на Лосева из-под круглых очков, располагали к доверию.

— Не могу понять, как мог Кругликов воевать. Он же почти мой ровесник.

— Насколько я знаю, — Иван Степанович сделал паузу, — наш новый сотрудник в четырнадцать лет уже командовал полком. И в том возрасте, когда дети обычно ходят в школу, он не только бросал людей в атаку, но и сам убивал людей.

— Врагов, — уточнил Лосев.

— Нужно иметь в виду, — зам протер очки, — что Кругликов воевал не в обычной армии, а в ЧОНе, а это совсем другое дело. В армии ты бежишь в атаку вместе со всеми, стреляешь вместе со всеми, порой даже не видя куда. А здесь враги вот они, рядом, а у них жены, дети и все такое прочее.

Иван Степанович понимал, что говорит больше, чем следовало, но он за последние два года убедился в том, что Лосев его не выдаст. Вообще-то заместитель редактора старался быть осторожным. Его прошлое — а он когда-то работал в белогвардейских газетах — могло сильно повредить ему.

Когда на пост главного редактора был назначен убежденный большевик Василий Филиппович, первое, что он сделал, — уволил Ивана Степановича. В этом он не был оригинален — три предыдущих редактора начинали с того же. Но через некоторое время, когда огромный вал ляпов разного сорта и самых заурядных грамматических ошибок, не говоря о множестве корявых и неудобочитаемых фраз, захлестнул газету, вызвав разнос со стороны партийных и советских органов, Главный, как и его предшественники, вернул Ивана Степановича. И все вошло в нормальное русло.