Гийом Мюссо - Сентрал-парк

— Что ты хочешь этим сказать?

— Шафер страдает антероградной амнезией, основанной на полном отрицании наличия у нее болезни. Ее мозг отказывается принимать все факты, которые последовали после сообщения, что у нее болезнь Альцгеймера.

— Кроме этого сообщения, она больше ничего не помнит?

— Она помнит только вечер с подругами, который был неделю назад после ее посещения профессора Клузо, сообщившего ей диагноз. Каждое утро, проснувшись, она начинает день с одного и того же момента. Она понятия не имеет, что больна, и считает, что накануне вечером веселилась на Елисейских Полях с подругами. Она также не помнит, что вот уже три месяца находится в отпуске по болезни.

Гэбриэл пожал плечами.

— А что тут удивительного? Отрицание реальности, потеря памяти — все это характерные симптомы болезни Альцгеймера.

— Безусловно, но в остальном мадам выглядит совершенно здоровой. У нее весьма живой ум и совершенно невозможный характер.

Гэбриэл тяжело вздохнул, подчиняясь неизбежности. Никто лучше Крейга не знал, как расшевелить в нем любопытство. Случай и впрямь из ряда вон. Состояние пациентки — настоящая загадка.

— Хорошо, согласен. Так и быть, поеду и посмотрю. Если найду ее…

— Спасибо, старина! Ты мой спаситель! — радостно отозвался Томас.

— Я ничего не обещаю, — уточнил Кейн.

— Уверен, ты справишься. Посылаю точные данные на твой смартфон. Звони, как только будут новости!

Гэбриэл повесил трубку с очень неприятным ощущением. Он был недоволен, что не отказался от этой авантюры. Вернувшись в Нью-Йорк, он организовал свое собственное предприятие: срочная психиатрическая помощь на дому. Пришлось спешно отправлять эсэмэс секретарше и просить вызвать на дежурство заместителя. Должен же кто-то отвечать на утренние вызовы.

Потом Гэбриэл быстренько натянул на себя все, в чем был вчера, — темно-синие джинсы, синюю рубашку, черную куртку, кеды «Конверс» и плащ. Открыл платяной шкаф, куда убрал сумку с медицинскими принадлежностями. Достал из сумки шприц в кожаном футляре с сильным анестизирующим средством. Пациентка как-никак вооружена, стало быть, потенциально опасна. Положил футляр себе в кейс и вышел из номера.

Спустившись в холл, попросил дежурного за стойкой вызвать ему такси, и только тогда сообразил, что оставил в номере брелок с ЖК-дисплеем, который обеспечивает сохранность кейса. Если теперь он удалится без брелка на расстояние больше двадцати пяти метров, поднимется тревога, а потом он получит автоматически запрограммированный электрический разряд как похититель собственного кейса.

Такси уже стояло у входа, так что Гэбриэл решил не терять времени и не подниматься в номер, он отдал кейс в камеру хранения гостиницы.

Служащий протянул ему взамен кейса жетон с номером 127.

Кроме номера, его украшал кружочек с двумя затейливыми буквами Г, скромный логотип гостинцы «Гринвич».

Манхэттен

7 часов 15 минут утра

За три четверти часа до первой встречи Алисы и Гэбриэла

Мелодия джаза ворвалась в салон такси. Гэбриэлу понадобилась всего секунда, чтобы узнать легендарную запись: Билл Эванс играет в 1961 году «All of You» Кола Портера в «Вилледж Вангард». Гэбриэл Кейн, врач-психиатр, не умел играть ни на одном инструменте, но обожал джаз и ходил на все концерты, какие только мог, на одни, потому что хотел услышать что-то новое, на другие — надеясь погрузиться в переживания юности, когда еще студентом он открыл для себя эту музыку в клубах Чикаго.

Из-за дорожных работ такси пришлось выбрать окольный путь, чтобы добраться до Гудзон-стрит.

Сидя на заднем сиденье, Гэбриэл продолжал изучать медицинскую карту Алисы Шафер, читая ее на экране смартфона. Последнюю часть писал психолог клиники, она включала биографию пациентки, дополненную статьями из французских газет и еженедельников, суть их была конспективно изложена на английском. Все материалы касались дела серийного убийцы Эрика Вога, который терроризировал французскую столицу в 2011 году. Гэбриэл ничего не слышал об этом деле. Мерцание экрана и тряска автомобиля не облегчали чтения. Проглядев первые конспекты статей, Гэбриэл понял, что речь идет о следствии, которое вела капитан французской полиции Шафер, и ему показалось, что он попал в какой-то из тех триллеров, которые он порой смотрел, когда ехал в поезде или летел в самолете.

Затем на глаза попались материалы из «Пари матч», рассказывающие о трагедии, которая случилась с Алисой. Молодая женщина, полицейский следователь, едва не схватила убийцу, но… Сама стала жертвой. Читая о том, что произошло, Гэбриэл ощущал холодную дрожь: убийца нанес несчастной множество ударов ножом в живот, уничтожил ребенка, которого она ждала, и оставил умирать, истекая кровью. Но на этом беды Алисы Шафер не кончились: ее муж, спешивший к ней в больницу, погиб в автокатастрофе.

Гэбриэл был потрясен, к горлу подкатил комок. Ему показалось, что он вот-вот расстанется с теми чашками кофе, которые выпил утром. Пока машина ехала по Восьмой авеню, он сидел неподвижно, не отрывая взгляда от окна.

Как же жестоко обошлась судьба с этой молодой женщиной! Но и этого ей показалось мало, она преподнесла ей еще и болезнь Альцгеймера в тридцать восемь лет…

Взошло солнце, первые лучи пробились сквозь лес небоскребов. Такси объехало Сентрал-парк с западной стороны и остановилось, по просьбе Гэбриэла, на углу 72-й улицы, как раз перед входом в восточную часть парка.

Психиатр расплатился с шофером и вышел. Было по-утреннему прохладно, но чистое безоблачное небо обещало ясный осенний день. Гэбриэл огляделся. Движение на улице было уже достаточно плотным. Автофургоны с солеными крендельками с тмином и хот-догами уже заняли свои места на улице. Напротив «Дакоты» уличный торговец прямо на тротуаре разложил афиши, майки и разные безделушки с портретами Джона Леннона.

Гэбриэл вошел в парк и словно оказался за городом. Он миновал Строберри Филд, вновь напомнившую о Ленноне, и спустился к дорожке, тянувшейся вдоль водоема до фонтана. Ясный день, сухой бодрящий воздух, неудивительно, что в парке уже много народу: бегуны, любители скейтбордов и велосипедов, хозяева, прогуливающие собак, все они встречались и расходились, радуя глаз, точно гармоничный импровизированный балет.

Гэбриэл почувствовал, что в кармане плаща завибрировал телефон. Пришла эсэмэска от Томаса, он прислал план, где указывалось точное местонахождение Алисы Шафер. По последним сведениям, молодая женщина находилась в леске, который располагался за мостом через озеро.

Гэбриэл без труда сорентировался: за спиной виднелись силуэты башен-близнецов Сан-Ремо, впереди — терраса Бефезда и фонтан. Слева — воздушный мост Боу-Бридж, украшенный изящными арабесками. Гэбриэл перешел лежащий перед ним рукав озера по длинному кремового цвета мосту и углубился в ту часть Сентрал-парка, которая носит название Рэмбл.

Кейн еще никогда не бывал в этом самом нетронутом уголке Сентрал-парка. Мало-помалу подстриженные кусты и купы деревьев исчезли, и он очутился в настоящем лесу: вязы, дубы, под ногами ковер из мха и сухой листвы, впереди что-то вроде диких скал. Он шел вперед, то и дело сверяясь со схемой на телефоне, чтобы не заблудиться. Трудно было поверить, что в двух шагах от оживленной городской сутолоки находится настоящий лес. Растительность становилась гуще, шум города тише, пока наконец не смолк совсем. Теперь Гэбриэл слышал щебет птиц и шорох листвы.

Он подул на озябшие руки, чтобы немного согреться, и снова взглянул на экран. Он уже было подумал, что заплутался, но тут как раз выбрался на лужайку.

Чудесное место, позабывшее о времени, спряталось под полог золотистого шатра огромного вяза. Свет, пробивавшийся сквозь листву, казался трепетаньем ярких крыльев волшебных бабочек. Покачиваясь на ветру, золотые листья медленно парили в воздухе. Острый запах влажной земли, сладкий запах прелой листвы.

Посреди лужайки, вытянувшись на скамейке, спала женщина.

Гэбриэл осторожно приблизился. Без сомнения, это была Алиса Шафер. Спала, свернувшись, точно охотничья собака, прикрывшись кожаной курткой, подобрав ноги в джинсах. Из-под куртки торчали полы блузки в кровавых пятнах. Гэбриэл встревожился, испугавшись, что Алиса ранена. Но, внимательно осмотрев ее одежду, решил, что это скорее всего кровь Калеба Данна, охранника клиники. Он наклонился, едва не коснувшись волос француженки, вслушался в ее дыхание и загляделся на миг на отливающий сотней золотых искорок тяжелый узел волос, хрупкое прозрачное лицо, сухие розовые губы, выдыхающие тепло.