Гийом Мюссо - Сентрал-парк

Там и произошла встреча с этим странным типом, Гэбриэлом Кейном, который был со мной рядом на всех крутых поворотах этого сумасшедшего дня. Дня погони. Дня, на протяжении которого вышли наружу все мучившие меня в глубине души ужасы: призрак Эрика Вога, потеря моего мальчика, боль от гибели Поля, недоверие к отцу и Сеймуру. А главное, нежелание смириться с тем, что я серьезно больна. Я до такой степени не хотела этого, что день за днем, просыпаясь, возвращалась в день восьмого октября, а между тем с тех пор прошла уже целая неделя…

— Доброе утро, Алиса! Надеюсь, вы хорошо выспались, — этими словами встретил меня Кейн, захлопывая капот.

На нем были рабочие штаны с множеством карманов, широкий ремень и крупной вязки шерстяная куртка. Жесткая щетина на щеках, растрепанные волосы, под глазами синяки, но глаза сияют. Черные пятна от смазки на лице, похожие на боевую раскраску индейцев, делали его точь-в-точь похожим на автослесаря, а вовсе не на врача.

Я ничего не ответила на приветствие, и он попытался завязать со мной разговор:

— Очень сожалею, что пришлось сделать вам анестезирующий укол, но это была единственная возможность отправить вас в объятия Морфея.

Он достал из-за уха сигарету и зажег с помощью старенькой зажигалки. Теперь я точно знала, что этот человек не имеет ничего общего с Вогом. Но кто он такой на самом-то деле? Словно прочитав мои мысли, он протянул мне руку, сияющую жирной черной смазкой.

— Гэбриэл Кейн, психиатр, — коротко представился он.

Я не захотела пожимать эту руку.

— Джазист, фокусник, спецагент ФБР, психиатр… Вы больше похожи на сказочника, это будет вернее.

Он кривовато усмехнулся.

— Я понимаю, что вы на меня сердитесь, Алиса. Простите, что злоупотребил вашим доверием, но на этот раз, клянусь, я говорю вам чистую правду.

И как чаще всего бывает, полицейский детектив взял во мне верх, и я забросала его вопросами. Таким образом я и узнала, что его бывший коллега и компаньон, Томас Крейг, главврач клиники, попросил его найти меня в Нью-Йорке и привезти сюда.

— Зачем же вы назвались пианистом, играющем в джазе? Почему Дублин? Зачем наручники, жетон и этот номер у меня на ладони? Зачем вся эта бредятина?

Собеседник выпустил длинную струю дыма.

— Это все составляющие поспешно набросанного сценария.

— Сценария?

— Постановки. Что-то вроде психоаналитической ролевой игры, если так вам больше нравится.

По моему недоверчивому взгляду Гэбриэл Кейн понял, что должен разъяснить мне ситуацию более обстоятельно.

— Нужно было вывести вас из состояния патологического отрицания действительности. Познакомить вас с вашими химерами, чтобы вы от них освободились. Такова моя профессия — восстанавливать психическое здоровье людей, стараться навести порядок у них в мозгах.

— И вы вот так, с бухты-барахты, взяли и набросали свой сценарий?

— Нет, я постарался представить себе логику вашего мышления, войти в ваш образ мыслей. Это самый эффективный метод, чтобы установить контакт. По мере необходимости я импровизировал, в зависимости от того, что вы мне рассказывали и каким образом поступали.

Я недоверчиво покачала головой:

— Нет, не верю. Такого не может быть. Все, что вы говорите, — бред какой-то.

Он смотрел на меня прямо, искренне.

— Но почему же?

Перед моим мысленным взором торопливо побежали события вчерашнего дня. Чем больше мелькало картинок, тем больше возникало вопросов.

— Цифры, нацарапанные у вас на руке?

— Я сам их нацарапал с помощью перочинного ножа.

Мне трудно было поверить в то, что я услышала.

— Данные камеры хранения гостиницы «Гринвич»?

— В этой гостинице я ночевал после конгресса.

— Кейс с сигнализацией?

— Это мой собственный кейс. Сигнал тревоги и электрический разряд возникают автоматически, как только кейс отдаляется на двадцать пять метров от брелка с дисплеем.

— GPS на моих туфлях?

— Все пациенты нашей клиники носят на своих подошвах GPS. Это обычная формальность, которая принята в клиниках Соединенных Штатов для больных, имеющих проблемы с памятью.

— Но у вас тоже оказался на подошве «жучок»!

Передо мной ясно возникает картинка: Гэбриэл перед комиссионным магазинчиком выбрасывает конверсы в урну.

— Но это же я сказал вам, что нашел «жучок», а вы мне поверили, не проверяя. Вы его не видели.

Гэбриэл Кейн обогнул машину, открыл багажник, достал оттуда домкрат и гаечный ключ, собираясь поменять колесо у «Шелби».

Я стояла в полной растерянности. Я и представить не могла, что меня так просто обвести вокруг пальца.

— Так… А вся история с Вогом?

— Я искал способ, как можно заставить вас покинуть Нью-Йорк, — объяснил он и наклонился снять колпак с поврежденного колеса. — Я прочитал в вашей карте о трагедии, причиной которой был Вог. И понял, что, стоит навести вас на его след, и вы поедете куда угодно.

Волна гнева захлестнула меня. Я готова была наброситься на этого человека и колотить его, колотить!.. Но сначала все-таки надо было удостовериться, что я все поняла правильно.

— Отпечатки на шприце были, стало быть, ваши. Не так ли? А Вог мертв?

— Да. Раз ваш отец сказал, что Вог лежит глубоко в земле, нет никаких оснований подвергать сомнению его слова. Разумеется, я сохраню в тайне сделанное вами признание. В общем, я не сторонник самосуда, но в данном случае кто стал бы его упрекать?

— А Сеймур?

— Крейг позвонил ему и попросил сотрудничать с нами. Потом я сам звонил ему, просил передавать вам сведения, которые могли направить вас в сторону клиники.

— Когда же вы могли это сделать? Мы же все время были вместе.

Он посмотрел на меня и, поджав губы, покачал головой:

— Разве все время, Алиса? В китайском квартале я дождался, пока вы выйдете, и попросил у тамошнего служащего разрешения позвонить. Потом у парка Хэллз-Китчен вы сидели в машине, а я будто бы звонил своему другу Кенни из телефона-автомата. — Кейн принялся отворачивать гаечным ключом гайки, не прерывая рассказа. — На вокзале, когда я покупал билеты, одна милейшая старушка дала мне позвонить со своего мобильника. В Астории, пока вы принимали ванну, у меня было полно времени, чтобы звонить из кальян-бара. И, наконец, когда мы ехали с вами на машине, я оставил вас с Барби минут на десять под предлогом покупки сигарет.

— И всякий раз выходили на связь с Сеймуром?

— Во всяком случае, именно он помог мне быть более или менее достоверным в роли спецагента ФБР. Не могу не признать, что он оказал мне просто неоценимую помощь. Идея с трупом, найденным на заброшенном сахарном заводике, куда, разумеется, он и не думал ездить, целиком и полностью принадлежит ему.

— Какая гадость!

— Он очень вас любит, должен вам сказать. Немногие на этом свете могут похвастаться столь преданным другом.

Кейн поставил домкрат и стал крутить ручку, приподнимая машину. Увидев, что он скривился от боли, я вспомнила, что вчера вечером всадила в него нож и, вероятно, здорово поранила. Но растекаться от жалости у меня и в мыслях не было.

— А мой отец?

— Вот из-за него пришлось поволноваться. Я совершенно не был уверен, что великий Ален Шафер согласится играть в наши игры. По счастью, Сеймур очень своевременно взял его телефон под контроль.

Я получала удар за ударом, как боксер, загнанный в угол ринга. Но не сдавалась. Я хотела выяснить все. До самого конца.

— Квартира в Астории? Ваш друг Кенни Форест?

— Никакого друга Кенни не существует. Я придумал всю эту историю с джазистами, потому что очень люблю джаз. А квартира — так это моя квартира. Кстати, вы должны мне бутылку «Ла Таш» тысяча девятьсот девяносто девятого года. Я берег это вино «Романе-Конти» для какого-нибудь исключительного случая.

Этому Кейну казалось, что своим шутливым тоном он развеселит и меня тоже! Но я только распалилась еще больше. Можно сказать, вышла из берегов.

— Да идите вы куда подальше с вашим дурацким вином! А владелица дома, миссис Чауч, почему же она вас не узнала?

— Потому что я позвонил ей с вокзала и попросил сделать вид, будто она видит меня впервые.

Он отвинтил все гайки, снял наконец пробитое колесо, и только тогда снова заговорил:

— Агата, ассистентка Крейга, побывала в квартире незадолго до нашего появления и убрала все, что могло бы навести на мысль обо мне как о хозяине этого дома, — фотографии, папки, счета. У меня ужасно болит плечо. Не могли бы вы подать мне запаску?

— А не пошли бы вы с вашими просьбами ко всем чертям?! Теперь переходим к лесной лачуге!

Кейн отошел и поправил повязку, расстегнув вязаную куртку и рубашку. Как видно, от его усилий рана начала кровоточить, но он стиснул зубы и взялся за запасное колесо.