Алексей Качалов - Ампутация Души

— Встаньте, дети мои, и ничего не бойтесь.

Тут только Деснин решил поподробнее осмотреть явленную фигуру. С виду это был человек, совершенно обнажённый и облитый ярким сиянием. Свет исходил из самой фигуры и от неё распространялся во все стороны. В этом не осталось никакого сомнения, когда фигура поднялась с кресла и пошла, едва заметно прихрамывая на левую ногу. Пожалуй, лишь одна деталь была необычной в облике явившегося — странным образом изогнутые, словно сведенные судорогой брови — и при этом ни единой морщинки на лбу. Это был сам сатана Люцифер. Он заговорил, обращаясь к своим поклонникам:

— Дети мои! Тяжела борьба против моего вечного врага. Но мужайтесь и никогда не поддавайтесь отчаянью. Окончательная победа за нами. Мы выиграем наш Армагеддон. Я счастлив, что вы любите меня, и я тоже люблю вас. Я буду защищать вас от ваших недругов. Я пошлю вам успех во всех ваших делах. Я приготавливаю вам безграничные и бесчисленные радости в тот день, когда вы исполните ваше дело на этой земле и воссоединитесь со мной. Избранники мои бесчисленны. Звёзды, блещущие на тверди небесной, светила, которые вы видите и не видите, не так многочисленны, как те фаланги, которые меня окружают во власти моего вечного господства. Еще не время. Но для меня остались лишь мгновения, для вас — считанные годы и я, истинный правитель сего мира, правящий пока тайно, через моих верных слуг, явлюсь воочию. До сих пор остаются на земле некоторые бунтовщики, но работа наша продолжается. Мы возьмем их хитростью. Итак, трудитесь, трудитесь беспрестанно ради освобождения рода человеческого от суеверий. Благословляю труды ваши. Никогда не забывайте награды, которая вам обещана. Размножайтесь в сём мире и любите меня всегда, как я люблю вас, о дети мои возлюбленные!

Произнеся этот патетический спич, сатана подошёл к Рогатому и некоторое время смотрел ему прямо в глаза, потом от него перешёл к другим. Он внимательно смотрел в глаза каждому, как бы изучая своих новых избранников. Около одного он задержался дольше. Вдруг сатанист не выдержал и захохотал.

— Ха-ха-ха! Браво, Гроссмейстер! Вот это шоу! Суперголограмма! Это круче чем у Копперфильда!

Сатана отошел от хохочущего на два шага назад, наклонил голову и, направив на того исподлобья страшный взгляд, проговорил другим, злым голосом:

— Голограмма — это, скорей, ты. Я большая реальность, нежели вы все здесь присутствующие!

— Ладно, Гроссмейстер, — обратился сатанист к Рогатому. — Хватит. Твоя голограмма слишком наглая получилась — выключай аппаратуру. А то я сейчас весь эффект испорчу.

С этими словами сатанист двинулся прямо на фигуру, стоящую перед ним, желая пройти сквозь нее. Однако, едва коснувшись ее, он вздрогнул всем телом, словно от электрического удара, издал нечеловеческий вопль и упал замертво.

— Ну, кто еще из вас желает убедиться в моей реальности? — проговорил сатана, обводя страшным взглядом присутствующих.

На мгновение сатанисты застыли в оцепенении. Затем все, кроме Рогатого, побросали свечи и в ужасе, тесня и толкая друг друга, устремились к выходу. А сатана кричал им вдогонку:

— Что же это, дети мои, вы так испугались меня? Ведь вы же мои поклонники. Ведь вы верите в меня. Или же наоборот: вы, лицемеры, не верующие в меня, играющие со мной, испугались того, что я есть на самом деле? Но я не тот, кто пришел на землю всего лишь раз. В отличие от него, я всегда удостаиваю своим вниманием тех, кто меня об этом просит. Лицемеры! Вы пришли сюда для того лишь, чтобы развлечься, получить острые ощущения. О, жалкие ничтожества, не способные поверить даже в реальность!

— Ты! — тут холодный пот прошиб Деснина, ибо сатана указывал прямо на него, — Знаю дела твои: убийца и вор. Мало того — отцеубийца. Знай: тот, кого ты убил, и был твой отец. Ха-ха-ха! Думаешь, тебе это простили? О нет! Ты будешь и дальше убивать. Ты мой, мой! Вот и сегодня ты готов был убить его, — сатана перевел взгляд на Гроссмейстера. — Лишь я сдержал тебя. Разве я мог допустить такое? Лишь зная, что ему грозит опасность, я и явился сюда. Он нужен мне здесь, ибо он один из немногих, кто еще способен на веру. Ты также способен верить. Но твой поп тебя обманул. Никакого покаяния нет, и ты по-прежнему мой. Я не обману. Что от него осталось? Эти жалкие осколки черепа, принесенного в жертву мне? Этот ничтожный прах? А я тут, я реален, я вечен, я всемогущ, я…

И тут внезапно, прямо на полуслове, сатана пропал, словно кто-то, помимо воли, утянул его.

На некоторое время вновь наступила тьма. Затем послушался ужасный треск, словно при страшной грозе, и сатана вновь возник. Он быстрыми шагами шел прямо на Деснина. Ноги сами собой распрямились, и теперь Деснин стоял за прилавком в полный рост. Всё тело одеревенело. Он не мог и шевельнуться. Подойдя к Деснину вплотную, сатана наложил руки ему на виски и стал смотреть в глаза с особенным вниманием, как бы стараясь проникнуть своим взглядом в самую глубь души. Сила, огромнейшая сила проникала в Деснина. Она звала, приказывала, заклинала. Где-то вдалеке послышался зловещий рев, и он приближался. Казалось, сатана почувствовал это и, удовлетворённо усмехнувшись, промолвил:

— Иди и сделай то, что ты задумал! Но знай: его нет среди здесь присутствующих. Он не мой. Но и не его. Он ничей. Его, фактически, совсем нет. Один лишь бездушный кусок плоти. Он, в отличие от тебя, не нужен ни мне, ни моему противнику. Завтра ты узнаешь, кто он.

Едва успев договорить, сатана исчез, и вновь воцарился мрак.

Спустя некоторое время хохот наполнил своды церкви. Затем послышалось чирканье зажигалки, и Гроссмейстер, все так же продолжая хохотать, зажег свечу. Она осветила его бледное лицо. Не обращаясь ни к кому, Гроссмейстер возбужденно заговорил:

— Эксперимент с треском провалился! Ха-ха-ха!

Затем он взглянул на Деснина, который после исчезновения сатаны осел на пол и теперь полулежал, прислонившись к стенке:

— Остался один ты! Ты, христианин! Все остальные просто разбежались! Вот, выпей, — Гроссмейстер подошел к Деснину и протянул чашу с каким-то варевом, — это снимет действие галлюциногена.

Затем Гроссмейстер подошел к жаровне и тщательно затушил угли.

— Хорошие корешки, — проговорил он при этом. — Еще древнеегипетские жрецы пользовались ими, когда устраивали «явления богов».

— Так значит это все…

Деснин, с трудом приходивший в себя, не смог договорить фразу.

— Ничего не значит, — отрезал Гроссмейстер. — Думай как хочешь. Я сам верил в существование сатаны, но до последнего момента не верил в то, что он может явиться. А мне было необходимо испытать веру моих товарищей, их способность верить. Я даже решил пойти на обман. Я хотел устроить умелую инсценировку с применением иллюзорной техники и галлюциногенов. Но эксперимент вышел из-под моего контроля… Он двигался. Он говорил!.. Это был Он! И он посмел явиться в церкви!

Гроссмейстер еле подавлял возбуждение, наконец ему удалось взять себя в руки, и он продолжил уже спокойным голосом, который вдруг показался Деснину знакомым:

— Конечно, ты считаешь, раз я сатанист, то лжец, искуситель. Но мне все равно, что ты думаешь. Это важно для меня самого. Я хотел проверить… О, как же я ошибался! Они… О, бескрылые потребители с ампутированными душами! Не положительные и не отрицательные — круглые нули! Дырки от бубликов! Абсолютные ничтожества! Насекомые!

Гроссмейстер взглянул на Деснина:

— Какая чушь весь этот маскарад, не правда ли?

С этими словами он снял с себя рога и все сатанинское облачение. Перед Десниным стоял…тот самый странный попутчик, с которым он ехал в поезде к Никодиму.

— Я вижу, что ты узнал меня. Еще тогда, в поезде, я знал, что твой поп, к которому ты едешь, мертв. Но я действительно не при чем. Я не убивал его. Мне и в голову такое не приходило. Ты, конечно, мне не веришь, но… Впрочем, это не имеет никакого значения. Этот Никодим, я много слышал о нем, был достойным противником. В Апокалипсисе сказано, что Агнцу более угодны даже холодные, нежели теплые. Так же и сатане более угодны горячие, но не теплые. По твоим глазам я вижу, что и Никодим говорил тебе то же самое. Ха, ха! Я был уверен, что человек с его верой был способен проникнуть в суть этих страшных слов. А теперь ответь: какой смысл мне убивать его, если он угоден сатане? А череп… череп я просто купил у милиционеров, которые осматривали останки на пепелище. Так что, видишь — все просто… Что же ты стоишь? Ты узнал, что хотел. Ведь ты именно за этим здесь? Или же ты желаешь узнать что-то еще? Тебе нужны объяснения всему тому, что произошло здесь?… Нет, это мне нужны объяснения! И им тоже нужны объяснения! Но главное здесь, — голос Гроссмейстер вновь стал возбужденным. Он подошел к штативу с работающей видеокамерой. — Здесь свидетельство, здесь вещественное доказательство его существования. Это высшая точка, я его вызвал! Все телеканалы мира покажут эту запись. Еще бы, подобной сенсации не было добрых две тысячи лет! Вы это выдели? — уже кричал Гроссмейстер в камеру. — Вы это видели!!!