Алексей Качалов - Ампутация Души

Затем он подошел к Деснину и ухватил того за плечи:

— Я должен все рассказать. Должен! И ты будешь свидетелем того, что записано на этой камере. Присядь вот сюда, — Гроссмейстер усадил Деснина в кресло, где явился сатана, а сам встал посреди зала.

— Ты один из немногих, кого он удостоил разговором, — так начал Гроссмейстер. — Он назвал тебя убийцей и вором. Хм. Ты прошел испытания. Ты видел смерть. Ты убивал. Лишь побывав на грани человек способен истинно веровать. Впрочем, я не об этом. Твой поп рассказал тебе лишь об одной стороне христианства. Я, если желаешь, поведаю об оборотной. Ведь сатанизм не отделим от христианства. Он напрямую вытекает из него. И связующее звено здесь — человек. Человеческая душа есть поле боя, на котором Бог и сатана борются между собой. По легенде, дьявол слепил человека и упросил Бога вдохнуть в него душу. Так что человек — продукт совместного производства. Поэтому зло естественно, оно — неизбежное порождение, неотъемлемая принадлежность бытия. Без зла вселенная не была бы совершенной, почему Он и допустил его существование.

Гроссмейстер умолк.

— Я вижу, что говорю непонятные вещи, — наконец проговорил он, глядя на Деснина. — Жаль, что ты не прочел мою книгу, которую я дал тебе в поезде. Она бы многое прояснила. Но пусть, пусть. Слушай меня — и не понимай. Мне и не надо этого. Я говорю для себя. Ты лишь сиди здесь. Так надо, ладно?

Деснин и не собирался никуда уходить. Даже если бы он захотел это сделать, то не смог бы: кресло, в котором он сидел, словно магнитом притянуло его к себе. Но не это было самое страшное. Деснин ясно чувствовал в себе что-то постороннее. Кто-то чужой был в нем. И именно этот чужой заставил его произнести:

— Ты ошибаешься. Я прочел твою книгу. Но раз уж я здесь, то хочу услышать все из твоих уст. Тем более, я никуда не спешу.

— Благодарю. Тогда придется рассказать все. И я уверен, что мой рассказ будет не напрасным. Еще ни с кем я не был так откровенен. Не знаю почему, но у меня такое ощущение, что я говорю сам с собой. Странно.

Деснин надеялся, что Гроссмейстер заметит, что с ним что-то не так, но тот был весь в себе и так начал свою историю:

— Известный большевистский пропагандист-богохульник Емельян Ярославский — мой дальний родственник. И это проклятое родство никогда не давало мне покоя. Я искал Бога, и не я один, но… Сложно верить. Многие во времена социальных катаклизмов, когда прежние ориентиры разрушены, а новых нет, обращаются к религии. Но дело в том, что не только мы — все человечество переживает сейчас духовный кризис как раз из-за упадка церкви. Современная церковь полностью дискредитировала себя, пошла на поводу капитала и уже не может выполнять прежней роли. Кто-то из великих сказал: «Церковь вступила в сговор с буржуазией, не понимая, что именно она-то и отнимает у церкви власть над миром». А попы? Само поведение многих из них словно отрицает те истины, которые они проповедуют.

— Чем ближе к церкви, тем дальше от Бога, — проговорил Деснин, подчиняясь чужому.

— Да, парадокс: храмов больше — а веры меньше. Святая Русь, ха! Народ-богоносец. Один лишь душевный вакуум. Сказано: кто Меня ищет, тот владеет мною. Никто не ищет. Бог умер, но не на небе, а в сердцах людей.

— Вряд ли наберется несколько сот христиан, действительно верующих в Христа. Остальные верят в то, что они верят, или хотят в это верить, — вновь проговорил Деснин.

— Да, да. Пустота, дыра, ничто. Нет, это не атеизм. Атеизм лишь доказывает существование Бога через его отрицание. Сейчас же царит абсолютное безразличие. А для веры нет ничего губительнее безразличия. Бог легче терпит тех, кто его вовсе отрицает, чем тех, кому абсолютно все равно: есть он или нет. Горько все это.

Гроссмейстер перешел из центра зала ближе к статуе козлиноподобного существа и продолжал:

— Одним словом, я не нашел веры среди христиан и пришел к выводу, что был лишь один настоящий христианин — сам Христос. «И нет никого, кто понимает; нет никого, кто ищет Бога. Все сбились с пути; все вместе пришли в негодность». Так я решил искать веру в противоположном лагере. Если уж верить в Бога не получается, то лучше верить в черта, чем ни черта не верить. Лучше быть холодным, но угодным Богу, чем вообще никаким. Так я рассуждал. На протяжении многих лет я изучал и практиковал магию, алхимию, оккультизм. Я входил в тайные сообщества, был членом экзотических сект, покупал за баснословные деньги учебники и трактаты, тратил много времени на ритуалы и заклинания. Я то и дело переходил из одного общества в другое, гонимый мечтой найти наконец того, кто откроет мне тайны невидимого мира, и переживал горчайшее разочарование, уясняя для себя, что большинство этих людей следуют всего лишь той или иной догме и чаще всего превращаются в фанатиков, именно потому, что только фанатизм способен разрешить сомнения, беспрестанно томящие человеческую душу. Я убедился, что многие магические ритуалы и в самом деле действуют. Однако убедился и в том, что люди, именующие себя магистрами, хранителями тайн бытия, утверждающие, что владеют техникой, позволяющей дать любому и каждому способность достичь желаемого, давно утратили связь с учением древних. Я был в отчаянии. Тем временем количество сатанинских сект росло так же быстро, как количество церквей. Я побывал во многих из них, однако и там не нашел веры. Все они в большинстве своем — лишь клубы по интересам в обрамлении сатанинских обрядов и под прикрытием сатанинской проповеди: Бог слаб, а сатана всесилен. Сатана даст все, что угодно — деньги, силу, власть; короче, раз здесь ад — то все дозволено. Примитивно, но все же хоть какая-то философия. Большинство же воспринимают сатанизм лишь за коллективные оргии с садистским уклоном. Ходят на дьявольские шабаши просто за компанию, ради острых ощущений и необычайных оргазмов. Они этим и занимаются потому, что нисколько не верят ни в Бога, ни в сатану. Не верят ни во что. Дошло до того, что кто-то по интернету даже предлагал мне сыграть роль Антихриста. Прямо так и заявил: ты — антихрист. И я тебе помогу.

— Аббат, — тихо произнес Деснин, на мгновение освободившись от власти чужого.

— Что?

— Это был Аббат. Есть такой… И если б не все это, я должен был тебя убить. Он не терпит отказов.

Но Гроссмейстер пропустил эту фразу мимо ушей — так он был погружен в свои мысли. За время рассказа он переместился от статуи к трупу сатаниста и стоял теперь возле него.

— О, нет, я не нашел веры нигде. Я был в жутком отчаянии. И тогда я решил устроить все это, — Гроссмейстер обвел руками зал церкви. — Я решил устроить необычайный эксперимент. Для начала я разместил объявления на некоторых сайтах. Не обычное сатанинское объявление, где обнаженная женщина на черном алтаре, горят одиннадцать черных свечей, на столах висят перевернутые вниз головой распятия, сверху на все происходящее на земле взирает козлиноподобное существо, кругом на полу разбросаны хлысты и розги; нет, я призывал настоящих сатанистов для того, чтобы вызвать настоящего дьявола. Он не Бог и не всемогущ, а значит, явится даже против своей воли с помощью подсказанных им же способов. К моему удивлению, откликнулись довольно многие. Почти все утверждали, что являются гроссмейстерами сатанинских орденов, верят в сатану истово и желают увидеть его воочию. Я отобрал лишь десять, как мне показалось, самых верующих. Я не обещал им ни оргий, но святотатства, ни прочих увеселительных программ. Я обещал лишь долгие и упорные эксперименты по вызову сатаны. И они согласились. О, сколько я перечитал всевозможных трактатов на эту тему. Пришлось выучить не только старолатинский, но и древнеарамейский и древнеегипетский языки. Я перепробовал все, но он так и не являлся. Я даже решился сделать это в церкви, настоящей, как эта, и без проблем, кстати, договорился с новым попом. Даже какой-то договор подписал. Но и это не помогло. А вера десяти мной избранных слабела с каждым разом. И тогда я решил пойти даже на обман, лишь бы проверить их веру. Но он явился. ОН ЯВИЛСЯ. И что же?.. Впрочем, ты и сам все видел.

— Но зачем тебе все это? Зачем? — спрашивал уже не Деснин, а чужой.

— О, что за вопрос, — проговорил Гроссмейстер. — Зачем? Пойми, я верил в его реальность, но не верил, что он может явиться. Наверное, я и сам — маловер, я сам малодушен. Но теперь, теперь все изменилось. Он есть, он реален, а значит, есть и Бог. Мне нужно было доказательство, хотя бы и от противного. Мне потребовался такой долгий и тернистый путь, чтобы поверить в это. Как же тяжело поверить простому человеку? О, это почти невозможно, и теперь я буду терпимее к другим. Но самое главное, я точно знаю, что теперь делать. Я точно знаю, как Ему послужить. Из двух атрибутов Бога человек выбрал познание добра и зла. Поэтому и смысл всей его жизни заключается в этом познании. Лишь в его процессе человек становится подобием Божиим. Но не познав зла, не познаешь и добра. Поэтому познание — всегда борьба, где главное — не победа, главное — сам процесс. И даже не важно, на чьей ты стороне. Как кто-то сказал, Зло нельзя победить, ибо борьба с ним — и есть сама жизнь. Невидимая брань. Душевная пассионарность, внутренняя. А без нее и жизни нет. Жизнь — это непрерывное испытание, постоянный Армагеддон.