Марго Бервин - Оранжерейный цветок и девять растений страсти

Прихрамывая, я проскользнула в дверь Лурдес Пинто и Армандо с момента моего ухода будто и с места не сдвинулись. Не говоря ни слова, я вложила в руки Армандо сверток из пальмового листа. Когда он открыл его и увидел растение страсти, он был ошеломлен. Он поднял его, как новорожденного младенца, и держал в руках так же, как когда-то раньше прижимал Сонали: так, словно никогда больше не отпустит.

— Я сделал правильный выбор, — мягко произнес он.

Он все прижимал к себе растение, а Лурдес Пинто наполняла таз теплой водой, чтобы обмыть мои кровоточащие ноги.

Армандо с Лурдес вернулись к повседневным заботам. Из их поведения мне было понятно, что я все сделала правильно, добравшись до Эксли. По выражению их лиц, на которых не было следов слез и отчаяния, можно было судить, что Диего все еще держится.

Я поставила ноги в таз, и теплая вода окрасилась в красный цвет. Положив голову на кухонный стол и вытянув перед собой руки в положении стоящего ребенка из йоги, я наблюдала, как Лурдес готовит ландыш, разделяя корень, стебель и цветок

— Обычно растение собирают, когда оно в цвету. И сушат его. — Своей любимой лопаткой от скорпионов Армандо похлопывал по столешнице. — Но сейчас у нас нет времени сушить его, поэтому мы импровизируем. Цветок — наиболее активная часть растения, его основные компоненты — два кардиогликозида. Один — это конваламарин, активный ингредиент, белый кристаллический порошок, легко растворимый в воде или спирте, действует на сердце так же, как дигоксин. А другой — конвалларин, гликозид, который кристаллизуется в виде призм, растворим в спирте, плохо растворим в воде и обладает слабительным и рвотным эффектом. Это поможет Диего избавиться от яда. Из растения экстрагируется от десяти до тридцати капель жидкости, которую он выпьет из столовой ложки.

Когда растение тщательно прокипятили, Лурдес Пинто перелила то, что осталось, в крошечную стеклянную баночку размером с пипетку, и прошла в комнату к Диего. Я вытащила кровоточащие ноги из таза, чтобы пойти за ней. Хоть я буквально падала от усталости, мне хотелось увидеть собственными глазами выздоровление Диего.

— Нет еще. — Армандо схватил меня за локоть. — У нас посетитель.

— Я ничего не слышала.

— Иди! — заорал он на Лурдес Пинто.

Она побежала в комнату Диего и исчезла вместе с лекарством как раз в тот самый момент, когда Эксли проскользнул в приоткрытую дверь.

Я ухватила Армандо за руку, чуть не упав в обморок при виде Эксли.

— Что тебе надо? — Я непроизвольно перешла на шепот.

— Хочу получить свое. — Его голос звучал зловеще, но спокойно. — Только свое, Армандо. Я не планирую использовать это без крайней необходимости. — В руках он держал ржавый мачете. — Не в моих правилах убивать.

— Ты пошел за мной?

— Ты — жалкий любитель. Ты оставляла за собой до того вонючий след самки, что любой, у кого есть нюх, мог с легкостью отыскать тебя.

Армандо повернулся ко мне.

— Молчи. Не говори ни слова. Не давай ему слышать, как ты говоришь. Не пускай его внутрь своих мозгов.

Эксли уставился на цветок страсти, стоявший на кухонном столе, и понимающее выражение появилось на его лице.

— Вот за чем вы охотились. Вот что вы все это время искали. Скажите ей, Армандо. Скажите ей правду. — Эксли повернулся ко мне. — Он использовал тебя, Лила. Я был прав. Он привез тебя совсем не для того, чтоб добыть девять растений. Он заботился только об одном. Только об одном растении. Растении страсти, у которого нет имени.

— Ни при каких условиях не вступай с ним в контакт, — сказал Армандо.

— Я любил тебя, Лила. А Армандо никогда не любил. Ни одной минуты. Он любит только цветок страсти. А ты просто пешка в его игре. Не больше. Он использовал тебя куда хуже, чем я, когда переспал с тобой в Нью-Йорке. Он несколько раз чуть не убил тебя, да и Диего тоже. Ведь Диего сейчас так плохо из-за Армандо и его жажды заполучить цветок страсти, а не из-за тебя.

Я посмотрела на Армандо, и тот отрицательно покачал головой.

— Он использовал тебя, чтобы найти это растение, потому что на самом деле этот мужчина, так же как и я, знает, что это твоя судьба — работать на него. Но между нами разница — я платил тебе деньги, когда ты работала на меня. Помнишь? Я заплатил тебе за черенок огненного папоротника. А что тебе дал он?

Я не могла не слушать. Мне пришлось подумать о том, что говорит Эксли. Если то, что Армандо действительно не нуждался в девяти растениях, правда, значит, он использовал меня, чтобы найти цветок страсти, и смогу ли я когда-нибудь простить его за то, что произошло с Диего?

— Не впускай его внутрь себя. Там, в хижине, он убаюкал бы тебя своими речами и преспокойно убил бы, а может, и того хуже.

Голос Армандо звучал твердо, но я чувствовала, как подрагивает мускул на его руке, за которую я держалась. Его нервозность смущала и расстраивала меня.

— Чего ты хочешь?

— Ландыш мой.

— Забудь о нем. Ландыш разрезан и сварен. Он уже в теле Диего Пинто, лечит его, для чего и был всегда предназначен.

— Тогда я убью Диего, чтобы извлечь из него ландыш.

— Ты пальцем его не тронешь, — сказала я, внезапно выйдя из ступора. Я уже все мозги поломала, пытаясь вспомнить, есть ли в доме ружье, нож или вообще какое-нибудь оружие.

— Чего еще ты хочешь? — спокойно спросил Армандо, зная почти наверняка, что скажет Эксли, прежде, чем тот открыл рот.

— Лила моя!

— Я не твоя.

— Ш-ш-ш-ш, — произнес Армандо.

— У себя в хижине я уже почти вернул ее, если бы тогда ты не влез к ней в мозги.

— Она человек, а не марионетка.

— Вот поэтому-то я здесь. Я разорву нити, которые ты используешь, чтобы держать ее на привязи. Нити, которые связывают вас — Он поднял изогнутый ржавый мачете.

— Какие нити? О чем он говорит?

— У нас с тобой есть внутренняя связь, линии, которые нас связывают, такие же, как ты видела у дерева.

Внезапно одним стремительным движением Армандо кинулся на пол, увлекая меня за собой и закрывая своим телом. Я услышала свист ножа, рассекающего над нами воздух. Я завизжала, и в этот момент Армандо толкнул меня с такой силой, что по скользкой мексиканской плитке я проехала через всю комнату в противоположный ее конец.

Армандо поднялся как раз в тот момент, когда Эксли вновь замахнулся мачете, а так как он был ростом чуть меньше двух метров, то оказался намного выше и сильнее Эксли. Одним легким изящным движением, столь обманчивым при его размерах, он схватил Эксли за запястье и крутанул несколько раз так, что мачете со свистящим звуком разрубил воздух. Всей своей массой Армандо пихнул его прямо к висящему под потолком розовому пинату-ослику. Он развернул Эксли так, что тот несколько раз ударил мачете по ослику, разрезая многочисленные слои папье-маше, словно масло. Когда пината развалился на части, Армандо отпустил руку Эксли и торопливо перебежал через комнату. Из пината вывалились сотни скорпионов и приземлились прямо на макушку Эксли. Он истошно закричал, когда доисторические хвосты начали хлестать его, впрыскивая яд. От безумной боли он бессмысленно размахивал мачете, пытаясь поразить скорпионов, покрывающих его тело, вновь и вновь протыкая и раня себя своим собственным ножом. Скорпионы были везде в волосах, на теле и на лице, они спускались на грудь и заползали в одежду, насыщая его тело новым ядом, пока он, наконец, не рухнул на пол. Я наблюдала за ним из угла комнаты и дышала так, словно только что участвовала в марафоне. Я смотрела, пока он не перестал дергаться, не перестал визжать, стонать и кричать. Смотрела, пока он не замер на полу, покрытый кровью и скорпионами.

Армандо взглянул на меня:

— Помнишь, что кричат дети?

— «Разбей пината, тогда не будет завтра».

— Верно. Всегда слушайся детей. Так или иначе, они всегда правы.

Под жестоким грузом последних двадцати четырех часов мое тело и сознание начали распадаться. Последний, кого я запомнила, был Армандо, бережно несущий, а потом так же бережно укладывающий меня на что-то темное и мягкое. Я проспала два дня.

А когда проснулась, мы с Армандо пошли прогуляться по травянистым холмам прямо у океана.

— Правда, что вы никогда не искали девять растений? Мне надо знать.

— Да. Тут Эксли был прав. Конечно, у меня множество черенков девяти растений.

— Почему же вы сразу не рассказали мне, что надо искать? Почему просто не попросили помочь вам найти безымянное растение страсти?

— И ты бросила бы свою жизнь в Нью-Йорке? И стала бы искать так же долго и так же старательно?

— Нет.

— Вот потому-то и не попросил.

— Но ведь вы заставили меня чувствовать такую страшную вину из-за прачечной и растений.

— Ты была нужна мне, чтобы найти безымянное растение страсти. Твое сильное чувство вины было моей последней надеждой. Это единственное, что могло заставить тебя приехать в Мексику и искать растения. Я счел неожиданной удачей то, что из-за тебя обокрали прачечную.