Татьяна Соломатина - Роддом. Сериал. Кадры 1–13

— Ладно, я пошла. В хате жрать нечего, псина не выгуляна, Светка неизвестно где шляется. Ты домой?

— Что мне дома делать? Поздно уже. Тут останусь.

— Зря ты всё-таки отшила этого Ивана Спиридоновича. Можно подумать, они за тобой стадами ходят. Нет, ну, может, и ходят… На дежурный перепихон без отягчающих последствий!

— Маргарита Андреевна!

— Что Маргарита Андреевна?! Я сто лет уже Маргарита Андреевна! Где ты сейчас приличного мужика найдёшь? Ты же нигде и не бываешь толком.

— Марго, иди уже бога ради! Псину выгуливай, Светку ищи и жрать готовь. Я их вообще не понимаю, этих приличных мужиков. У меня же на лбу написано: «Не дам приличному мужику!»

— Ага. А снизу мелко и неразборчиво: «Но очень хочется…»

— А я-то, дура, думала, чего мне не хватает — только персональной сводницы!

— Что ты крысишься, а? Я ж любя.

— Знаю.

— Ладно. Друзья на мандалу не обижаются. И всё-таки зря!

— Маргоша, у меня климакс на носу, а ты мне о мужиках…

— Кстати, о климаксе! Я тут с этим… бледным нянем… чуть не забыла. Профессорша звонила, требовала, чтобы ты завтра на кафедральное явилась.

— Вот её мне только не хватало! Спасибо, Маргарита Андреевна. Иди уже…

— Кто бы сомневался, что Татьяна Георгиевна у нас такая шишка, что непременно опоздает на кафедральное заседание! В кои-то веки осчастливив нас своим присутствием! — с невыразимой злостью отозвалась профессор в ответ на вежливое: «Извините, Елизавета Петровна, у нас в отделении была ургентная ситуация». — Разумеется, никто, кроме Татьяны Георгиевны, не смог бы разобраться с ургентной ситуацией в отделении!

— Я — заведующая, — скромно резюмировала Татьяна Георгиевна, потупив ехидные глазки, и присела на свободный стул с краю стола.

За этим огромным столом сидели лаборанты, аспиранты, ассистенты, доценты, два молодых доктора наук и прочая публика, имевшая несчастье состоять на кафедре совместителями. Или не состоять, но являться соискателями учёной степени, как Татьяна Георгиевна. Последние вроде как и независимы от кафедры. Но, увы, не от капризов научного руководителя или консультанта.

— Людочка, открой окно! — скомандовала Елизавета Петровна старшей лаборантке.

Шестидесятилетняя «Людочка» бросилась исполнять приказание сорокавосьмилетней Елизаветы Петровны. Доцент Матвеев поплотнее закутался в синий байковый халат «для выхода». Дело в том, что за окном было минус пятнадцать, завывала утренняя сумеречная вьюга и температура в просторном кабинете профессора неуклонно стремилась к «ниже нуля». Сидящий невдалеке от окна аспирант смачно чихнул. И ещё чихнул. И ещё. Профессор уставилась на невинную жертву.

— Какого чёрта вы ходите на работу, если больны?

— Вы… Апчхи!.. Извините. Вы сами… Апчхи!.. Извините. Вы сами, Елизавета Петровна, сказали, что уважительной причиной неявки на кафедральное может являться только смерть! — выпалил он скороговоркой и снова расчихался.

— Людмила Николаевна, — нарочито вежливо обратился доцент Матвеев к старшей лаборантке, — сделайте мне горячего чаю, пожалуйста!

— Вам что, холодно, Юрий Владимирович? — с улыбкой анаконды поинтересовалась Елизавета Петровна.

— Нет, ну что вы! — прикинувшись маленькой, но ядовитой змейкой, парировал доцент. — Мне не просто холодно, мне холодно, как челюскинцам на льдине!

— Вам всем что? Тоже холодно?! — Елизавета Петровна обвела присутствующих взглядом голодного питона.

Но что мог позволить себе доцент Матвеев, то у простых смертных штатных кафедральных сотрудников, совместителей и соискателей и близко к речевым центрам не лежало.

— Нет-т-т-нет-т-т, нам-м-м т-т-теп-п-п-ло! — хором выбили они дробью.

Татьяна Георгиевна покосилась на Матвеева, мысленно похвалив себя за предусмотрительность. Перед тем как отправиться на пятый этаж в кабинет Елизаветы Петровны, она надела под пижаму термобельё. А сверху — халат. Белый, плотный. И второй сверху. Такой же, как и на доценте Матвееве, байковый синий «для выхода». А ещё — натянула на уши белую шапочку.

Доцент Матвеев кинул хитрый взгляд на Татьяну Георгиевну и демонстративно достал из кармана синего халата белую вязаную шапочку и белые шерстяные перчатки. Мол, не одна такая умная!

Старшая лаборантка поднесла ему чашку горячего чая, налитую из электрического самовара, стоящего на журнальном столике профессорского кабинета. Шумно прихлебнув, доцент Матвеев сообщил в пространство:

— Эх, на морозе кипяточку завсегда хорошо! — И ещё раз смачно сёрбнув для пущего эффекта, добавил: — Хоть и самовар у нас электрический и сами мы не вполне искренние! В соответствии с классиком сатиры!

— Юрий Владимирович, на этом балаган можно считать закрытым? — поинтересовалась Елизавета Петровна, обмахиваясь веером, рекламировавшим продукцию корейских производителей ультразвуковых аппаратов. — Я уже могу продолжить заседание кафедры? — Она обвела присутствующих не совсем вменяемым взглядом.

Присутствующие, представлявшие собой жалкое зрелище, согласно потрусили заиндевевшими головами. Цианоз кожных покровов заседателей нарастал. Один из ассистентов — Алексей Петрович — пошёл красными пятнами и покрылся контурированной сосудистой сеткой. У него была выраженная холодовая агглютинация.

— Итак, на повестке дня… Людочка, закройте окно, тут все такие неженки! — возмущённо воскликнула Елизавета Петровна. — Будем проводить кафедральное в духоте!

Шестидесятилетняя «Людочка» молча кинулась исполнять.

— На повестке дня несколько вопросов. Первый касается организации и проведения международной конференции «Эндоскопия в акушерстве и гинекологии»…

Профессор долго говорила, изрыгая изо рта пар и интенсивно обмахиваясь веером. Щёки её алели, на лбу выступила испарина.

— Нет, не могу!.. Людочка, открой окно! Неужели вам всем не жарко?!! — крикнула она, чуть не плача.

На девочке-аспирантке, ближе всех сидевшей к открытому окну, только-только начал подтаивать сугроб, наметённый на шапочку.

— Нам всем не жарко! — радостно воскликнул доцент Матвеев.

— А вы, Юрий Владимирович, должны подготовить мне программный доклад к конференции! — взвизгнула Елизавета Петровна.

— Я уже давно никому ничего не должен! — холодно ответил доцент. — Людмила Николаевна, ещё, пожалуйста, кипяточку! — тут же нежно проворковал он лаборантке.

Все присутствующие жадно посмотрели на самовар.

— Мне эта конференция вообще до одного места! — заявил Юрий Владимирович вдогонку. — Особенно когда такие взносы. Я бы ещё понял, если бы конференция проходила в Бразилии. Но дома?.. Какие такие блага и кому я должен оплачивать, внося непомерные суммы?!

— Из всех здесь присутствующих вы, Юрий Владимирович, больше всех и зарабатываете! А они, — обвела она веером аспирантов, ассистентов и соискателей, — уже внесли, между прочим!

— Их дело молодое, подневольное. У них мамы и папы есть на крайний случай. А я сам себе и мама и папа. У меня семья. Даже две. И даже три. А платить за то, чтобы выслушать, как вы плаваете в результатах моей работы, — увольте! — Доцент снова начал шумно прихлёбывать поданный ему старшей лаборанткой горячий чай, любовно обнимая шерстяными перчатками фарфоровую чашечку. — Так что не надейтесь на мой доклад. Я, разумеется, буду участвовать. Но только через вашу голову. И со своим докладом!

— Да что вы себе позволяете, Юрий Владимирович! — Веер замельтешил ещё безумнее, размазывая по пространству логотип корейского ультразвукового бренда. — Ладно! — внезапно успокоилась профессор. — Мы с тобой, Юра, потом поговорим, — завершила она почти ласково. — Людочка, закройте, пожалуйста, окно, — и вовсе уж трепетно обратилась Елизавета Петровна к старшей лаборантке.

Людмила Николаевна поднялась с кресла при журнальном столике, запахнула меховую жилетку и пошла закрывать окно.

— Следующий вопрос — защита докторской нашего начмеда. Вам туда идти не обязательно, но мы должны скинуться на подарок от кафедры!

— А вдруг Сёма ещё и не защитится? — хохотнул неутомимый доцент Матвеев. — Вот вдруг возьмёт кто-то из членов специализированного диссертационного совета да и проголосует против? А если против будут единогласно? Я такой туфты, что вы нагнали в работу нашего прекрасного Семёна Ильича, ещё и близко не встречал! Какая там докторская?! Это даже на толковый реферат не тянет! Хотя о чём я тут…

— Юрий Владимирович!

— Да?! — с подобострастной готовностью изогнулся в сторону профессора доцент.

— У Семёна Ильича отличная диссертация. Вы же читали отзывы оппонентов!

— О да! И даже сам написал хвалебную рецензию. Разве я могу отказать старому другу и тем более начмеду?! Разве может быть что-нибудь важнее экобиопсихосоциогеофакторов в развитии ранней преэклампсии у менеджеров среднего звена? — доцент откровенно заржал.