Коллектив авторов - «Синдром публичной немоты». История и современные практики публичных дебатов в России

Сноски

Первое издание книги вышло по-английски в 2016 году в издательстве Edinburg University Press под названием «Public Debate in Russia: Matters of (Dis)order». Настоящее русское издание практически идентично английскому, за исключением присутствующей в английском и отсутствующей в русском издании главы Максима Кронгауза «Russian and Newspeak: Between Myth and Reality» (публикацию этой главы по-русски см.: [Кронгауз 2015]).

Не в последнюю очередь – на идеях проф. Мэри Маколи (Mary McAuley), которая, к сожалению, не смогла принять участия в самой книге.

Это социальное «заболевание» было впервые диагностировано и изучено (хотя и не названо) в знаменитом сборнике «Вехи» [1909], прежде всего в статьях Н. А. Бердяева, М. О. Гершензона, А. Изгоева и Б. Кистяковского, см.: [Brooks 1973].

Майкл Горэм, как кажется, слишком спешит, называя то, что происходит с языком в современной России, ситуацией «после ньюспика». Неля Котейко в указанной книге исследует заимствования и метафоры, чтобы показать изменения и преемственность в тонких взаимодействиях языка и политики в постсоветской России.

За рамками нашего интереса оказываются другие типы дискурса – такие как описание (когда говорящий просто описывает окружающий мир, как он предстает пяти человеческим чувствам), повествование (рассказ о последовательности событий) и т. п.

Некоторые высказанные в этой главе идеи обсуждались при подготовке конференции, по материалам которой написана эта книга. Я благодарен за эти обсуждения и идеи Борису Гладареву, Дмитрию Калугину, Капитолине Федоровой и Борису Фирсову. В написанных ими главах эти идеи получают дальнейшее развитие.

Ср. с утверждением Ю. Левина, что в рамках тоталитарного дискурса оппозиция истинное / ложное становится нерелевантной [Левин 1994: 150].

О «русских кухонных разговорах» прекрасно написала Айрин Рис, к книге которой [Рис 2005] я и отсылаю читателей; см. также обсуждение этой книги в журнале «Этнографическое обозрение» (2006. № 5. С. 3–70).

Стенограмму встречи см.: [Nixon – Khrushchev 1959b]. // Nixon: ‹…› Your remarks are in the tradition of what we have come to expect – sweeping and extemporaneous. Later on we will both have an opportunity to speak and consequently I will not comment on the various points that you raised, except to say this – this color television is one of the most advanced developments in communication that we have. I can only say that if this competition in which you plan to outstrip us is to do the best for both of our peoples and for peoples everywhere, there must be a free exchange of ideas. After all, you don’t know everything. // Khrushchev: If I don’t know everything you don’t know anything about communism except fear of it. // Nixon: There are some instances where you may be ahead of us, for example in the development of the thrust of your rockets for the investigation of outer space; there may be some instances in which we are ahead of you – in color television, for instance. // Khrushchev: No, we are up with you on this, too. We have bested you in one technique and also in the other. // Nixon: You see, you never concede anything. // Khrushchev: I do not give up. // Nixon: Well, then, let’s have more exchange of them. We are all agreed on that. All right? All right? // Khrushchev: Fine. [Aside: Agree to what?] All right, I am in agreement. But I want to stress what I am in agreement with. I know that I am dealing with a very good lawyer….You are a lawyer for capitalism and I am a lawyer for communism. Let’s compare. // Nixon: The way you dominate the conversation you would make a good lawyer yourself. If you were in the United States Senate you would be accused of filibustering.

На практике, конечно, нарушения всегда есть, но тем не менее студенты, нарушившие эти правила, будут как минимум точно знать, какие правила и где они – или их оппоненты – нарушили, и будут иметь возможность остановиться, исправиться и ввести дискуссию в рамки.

См. главу Катрионы Келли в настоящем издании.

Я хотел бы выразить благодарность за помощь в работе и конструктивные советы Наталье Мовниной, Марине Бобрик, Аркадию Блюмбауму, Борису Маслову. Исследование осуществлено в рамках программы фундаментальных исследований Научного фонда НИУ ВШЭ в 2017 г.

Так, например, обсуждая возможность принятия Государственной думой «закона Познера», который запретил бы работать на государственных каналах журналистам, имеющим иностранное гражданство, автор статьи «Академик вранья» пишет: «…вся либероидная „общественность“ подняла жуткий вой в защиту и „заслуженного“ мэтра „демократического телевидения“, и в перспективе отстранения от эфира и прессы других видных инограждан, которыми российские СМИ переполнены сверх всякой меры». И дальше автор констатирует, что «<либеральная общественность> не затрудняет себя поисками аргументов или контраргументов, просто соблюдением принципов формальной логики, а глушит публику исключительно разного уровня насмешками, рассчитанными на некритичных и не очень осведомленных людей» [Тамарин 2013].

Об обществе как «общении» см.: [Хархордин 2011: 504–522].

О концепции Хабермаса и публичной коммуникации см. также: [Calhoun 1992].

Показательно название этой статьи: «В России спорщик не считается уважаемым человеком» [Корсунов 2014].

«Съпоръ» в значении «несогласие», «тяжба», «распря» [Срезневский 2003: 800]. См. также «пьрѣние» [Срезневский 2003: 1773–1774; Черных 1999: 195].

Перевод: «Не вдруг рассыпаться смехом, сохраняя стыдливость, очи долу держать, а не ввысь, не спорить» [БЛДР 1999а: 471].

Перевод: «И Святополк много спорил с ними, но они не захотели и, взяв Мстислава, пришли в Новгород» [БЛДР 1997: 290].

Перевод: «И много спорили, и не нашли истину» [БЛДР 1999b: 431].

С этим связаны рекомендации, касающиеся чтения книг. Во вступлении к «Сказанию о книзе святаго Дионисия Ареопагита во истинну философии священной и божественной», желая предупредить «религиозное вольномыслие, для которого Ареопагит может служить источником», автор предисловия пишет о том, ради чего следует читать книгу Ареопагита: «прочтем елико возможно многощи и таковое скровище разума копающе обрящем и богатства его насладимся. Всяк бо просяй приемлет и сущий обрящет и тлъкущему отверзаеть[ся]. И тогда аще с чистым и смиренным сердцем, вся предреченнаа может в книзе сей разумети. Ащели кто всуе прочитает и с неверием, не ползы ради душевныа, но ища словес дабы друга препрети, и дабы себе иного мудрейшим показати ‹…› таковый ничто ж полезно обрящет, токмо себе прелщати начинается» (цит. по: [Клибанов 1960: 179]). То есть эту книгу нельзя читать для того, чтобы переспорить друга, «ища словес дабы друга препрети» – топос, по всей видимости восходящий к «Слову Иоанна Златоуста о не дающих книг чести и преписати», входящему в «Измарагд»: «Ты же, человече, что ради чтеши в тайне, брата ли хочешь препрети, а не спасти?» (цит. по: [Буланин: 1991: 98]).

О монархе-судье в русской культурной традиции см. подробнее: [Киселев 2012: 49–52].

Вот основной сюжет письма к бывшему другу, ставшему «супротивным»: «Недругу. Прежебывшему общему нашему приятелю и сердечному благодетелю, ныне же грех ради наших супротивных обретеся» (цит. по: [Калугин 1998: 136]).

Об эпистолографии Курбского см. также: [Переписка 1979: 203–205]).

Обращение иноверца точно так же не является результатом споров и увещеваний. Оно связано с верой, которая свидетельствует о присутствии бога в человеческой жизни. В «Повести о Петре, царевиче ордынском» о герое говорится, что, подобно древнему царю Мельхиседеку, «отрокъ приа прежде крещениа <благодать> в разум» [БЛДР 2000: 72]. Перевод: «отрок благодать в душу свою воспринял до крещения» [Там же: 73].

Бессмысленно высказывать собственное мнение о том, что выше человеческого понимания. Максим Грек заключает свое послание к Федору Карпову, в котором сообщается об одном священнике-спорщике, следующими пожеланиями: «А священника того исправити не лѣнися, чтобы, отложивъ всяко прѣние, послѣдовал простѣ, неиспытнѣ глаголемым от святых отецъ, еже бо како и когда о божествѣ не вмѣстится, его же ради и безначаленъ, и непостижим, и неизречененъ глаголется, иже въ Троици прославляемый Богь, тому слава въ вѣки, аминь» [БЛДР 2000: 342]. Перевод: «А священника того исправлять не ленись, чтобы он, оставив всякие споры, принимал просто, без обсуждения сказанное святыми отцами о том, что никак и никогда о Божестве нельзя уразуметь, из-за чего он безначальным, и непостижимым, и несказанным называется, в трех лицах прославляемый Бог, которому слава вовеки, аминь» [Там же: 343].

Перевод: «Еще и такой обычай имел блаженный: нередко вставал ночью и тайно уходил к евреям, спорил с ними о Христе, укоряя их, и этим им досаждая, и называя их отступниками и беззаконниками, и ожидая, что после проповеди о Христе он будет ими убит» [Там же: 419].

Ср. также: Послание Феодосия к князю Изяславу о латинской вере, где также речь идет о невозможности споров о вере, поскольку истинная вера только одна: «И аще ти речеть прьць: „Сию вѣру и ону Богъ далъ есть“, ты же, чадо, рци: „То ты, кривовѣрне, мниши ли Бога двовѣрна! Не слыши ли, оканьне и развращене злою вѣрою, Писанье тако глаголеть: «Единъ Богъ, едина вѣра, едино крещенье»“» [БЛДР 1997: 450]. Перевод: «И если скажет тебе спорящий с тобой: „Бог дал и ту, и другую веру“, ты ему, чадо, скажи: „Ты, кажется, мнишь, кривоверный, что Бог двоеверен! Не слышал ли, окаянный, развращенный злой верою, как гласит Писание: «Един Бог, едина вера, едино крещение»“» [Там же: 451].