Юрий Нежинский - Мистический Петербург

Пока что у нас вырисовывается неутешительная картина: жил да был некий монах «без малейшего сведения», любивший поболтать в кабаке на актуальные политические темы и, возможно, слышавший голоса. За свою болтовню подвергался аресту; вполне возможно, имел встречу с Павлом I, который мог отнестись к его болтовне серьезно; вполне возможно, делал предсказания и сам верил в то, что они внушены ему свыше. Но всерьез поверить в истинность его пророческого дара очень и очень сложно.

Казалось бы, легенда о предсказателе развеяна, скептики могут торжествовать. Однако впереди нас ждет сюрприз…

Слухи, пересказываемые Энгельгардтом, приписывают Авелю пророчество о сожжении Москвы. О том же говорится в «Житии»: «…и составил еще третию книгу: в ней же написано, как будет Москва взята и в который год. И дошла та книга до самаго императора Александра. II приказано монаха Авеля a6иe заключить в Соловецкую тюрьму, и быть там ему дотоле, когда сбудутся его пророчества самою вещию»[63]. О невысокой надежности обоих источников уже было сказано. Однако…

В статье в Русском Архиве сказано: «Но и самое делопроизводство о нем [Авеле] сохранилось под заглавием: „Дело о крестьянине вотчины Льва Александровича Нарышкина Василии Васильеве, находившимся Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, и потом названном Авелем и о сочиненной им книге. Начато марта 17-го 1796 года 67 листов“. Дело это отослано было 29-го августа 1812 года к министру юстиции Дмитриеву по предложению его, а в 1815 году возвращено в архив от министра юстиции Трощинского».

Разумеется, тот факт, что министр юстиции требует к себе дело Авеля за две недели до взятия Москвы, является очень сильным, практически неотразимым аргументом в пользу того, что соответствующее предсказание Авелем действительно было сделано. С другой стороны, автор статьи неоднократно замечен в неточностях и вольном обращении со своими источниками. Но если бы удалось найти подлинники цитируемых им документов и доказать, что дело действительно было затребовано министром, нам пришлось бы признать как минимум одно предсказание Авеля, а после этого и наше отношение ко всем остальным его пророчествам тоже, разумеется, изменилось бы.

Только представьте: возможно серьезное доказательство самого настоящего предсказания! Однако, увы, пока что поиски ни к чему не привели, и надежды на успех дальнейших разысканий мало…

Стараниями современных копипастеров этот сюжет действительно обрел статус более-менее общеизвестной легенды. Как выяснилось, породить предание в обществе XXI века, имеющем благодаря интернету мгновенный доступ практически к любой информации, совсем несложно. Все, что нужно сделать, это пересказать сомнительную историю, но без ссылки на источник, а потом продублировать ее на сотне дешевых сайтов. И вот у людей уже создается впечатление, что история эта — нечто общеизвестное, нечто настолько само собой разумеющееся, что объяснять ее происхождение нет необходимости; мол, это и так все знают. Однако зачастую именно то, что знают все, оказывается на поверку самым недостоверным.

Итак, источников у легенды о гатчинском ларце два. Первый — книга «На берегу божьей речки»[64], принадлежащая перу С. А. Нилуса, религиозного писателя ультраправого толка (Нилус также известен как один из издателей «Протоколов сионских мудрецов»; любопытно, что именно в этом качестве он упоминается в романе Умберто Эко «Пражское кладбище»). Вообще сюжет о ларце пользуется большой любовью у монархистов и православных радикалов, ярким представителем коих Нилус и является. Книжка его — любопытнейшее произведение. В ней Нилус выступает против кипячения освящаемой в церквях воды, считая, что таким образом «полену дров оказано было больше доверия, чем Богу»; всерьез утверждает, что архиепископ, споткнувшийся о ковер и разбивший себе лицо, был самим Богом наказан за распоряжение отреставрировать лик старинной иконы; доказывает, «… что Наполеон, действительно, готовился сознательно и сам, и что его готовил сатана в антихристы»[65]; и это лишь наугад выбранные места, которые даже не пришлось специально отыскивать в книге, достаточно было просто несколько раз открыть ее на случайной странице.

Однако главная цель автора книжки — привести набор происшествий, каждое из которых может быть истолковано как предвестие близкого апокалипсиса и пришествия антихриста (при этом истолкования, разумеется, производятся самим автором и, разумеется, достаточно вольно). В этом смысле история с предсказанием о конце династии идеально подходит для целей Нилуса, который ссылается на рассказ Марии Федоровны Герингер, фрейлины императрицы Александры Федоровны. Вот что он пишет: «При особе ее императорского величества государыни императрицы Александры Феодоровны состояла на должности обер-камерфрау Мария Феодоровна Герингер, урожденная Аделунг, внучка генерала Аделунг, воспитателя императора Александра II во время его детских и отроческих лет. По должности своей, как некогда при царицах были „спальные боярыни“, ей была близко известна самая интимная сторона царской семейной жизни, и потому представляется чрезвычайно ценным то, что мне известно из уст этой достойной женщины.

В Гатчинском дворце, постоянном местопребывании императора Павла I, когда он был наследником, в анфиладе зал была одна небольшая зала, и в ней посредине на пьедестале стоял довольно большой узорчатый ларец с затейливыми украшениями. Ларец был заперт на ключ и опечатан. Вокруг ларца на четырех столбиках, на кольцах, был протянут толстый красный шелковый шнур, преграждавший к нему доступ зрителю. Было известно, что в этом ларце хранится нечто, что было положено вдовой Павла I императрицей Марией Феодоровной и что ею было завешано открыть ларец и вынуть в нем хранящееся только тогда, когда исполнится сто лет со дня кончины императора Павла I, и притом только тому, кто в тот год будет занимать царский престол России.

Павел Петрович скончался в ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта 1801 года. Государю Николаю Александровичу и выпал, таким образом, жребий вскрыть таинственный ларец и узнать, что в нем столь тщательно и таинственно охранялось от всяких, не исключая и царственных, взоров.

— В утро 12 марта 1901 года, — сказывала Мария Феодоровна Герингер, — и государь и государыня были очень оживлены и веселы, собираясь из царского Александровского дворца ехать в Гатчино вскрывать вековую тайну. К этой поездке они готовились как к праздничной интересной прогулке, обещавшей им доставить незаурядное развлечение. Поехали они веселые, но возвратились задумчивые и печальные, и о том, что обрели они в том ларце, то никому, даже мне, с которой имели привычку делиться своими впечатлениями, ничего не сказали. После этой поездки я заметила, что при случае государь стал поминать о 1918 годе как о роковом годе и для него лично, и для династии».

М. Ф. Герингер — личность вполне историческая; однако никаких записок она не оставила и проверить достоверность ее якобы имевшего место устного разговора с Нилусом невозможно. Заметим, что Нилус охотно использует прием смешения достоверного с недостоверным, вкладывая сомнительный рассказ в уста реального (и даже близкого к императорской семье)лица. К этому же приему он немедленно прибегает еще раз, пересказывая еще одну историю, также якобы слышанную им от Герингер. История касается известного происшествия 6 января 1905 г., когда во время церемонии водосвятия император Николай II чуть было не был убит случайным выстрелом пушки из Петропавловской крепости, по ошибке заряженной картечью вместо снаряда для фейерверка. Событие действительно имело место (см. «Правительственный вестник», 8 (21) января 1905, № 5, стр. 1.), однако подтвердить слова, якобы сказанные после этого императором («… до 18 года мне ничего не страшно») и переданные Нилусу Герингер тоже, разумеется, невозможно. Сама же по себе книга Нилуса не заслуживает доверия; надеемся, с этим все согласятся.

Однако к этому произведению охотно обращаются многие современные «историки». Вот, например, выдержка из книги Б. С. Романова «Император, который знал свою судьбу»: «…В те годы при Александре Федоровне на должности обер-камерфрау состояла Мария Федоровна Герингер, внучка генерала Аделунг, воспитателя императора Александра II во время его детских и юношеских лет. По должности ей была известна самая интимная сторона царской семейной жизни. Вот что писала она о том дне…»[66] Дальше идет приведенный выше отрывок из Нилуса. Нетрудно заметить, что Романов лукавит, выдавая рассказ тенденциозного демагога Нилуса за рассказ заслуживающего доверия очевидца.