В. Южин - Золотая книга старорусской магии, ворожбы, заклятий и гаданий

Гадание на графине

В Европе, на Западе, колдуны применяли для гадания цельный «хрустальный шар» – из цельного куска стекла или подобно круглой колбе, наполненный водой. Изредка шар и впрямь был выточен из горного хрусталя или какого-то другого полупрозрачного камня. После рассказа пришедшего заказчика «маг» начинал вглядываться в шар и говорил, что он видит.

В старой Руси стеклодувы не были столь распространены. Поэтому в деревнях гадали по круглому «хрустальному» графину с водой или водкой. Его окружалт горящими свечами, а позади ставили еще и зеркало.

Эту хитрую оптическую конструкцию применяли иногда для обмана – чтобы насветить на графин какое-то заранее сделанное изображение. Тогда заказчику казалось, что он видит в шаре своего врага или, например, любимую девушку.

Но иногда колдун просто вглядывался в «пустой» шар и говорил о жизни заказичка и о его будущем. Неужели маг действительно «что-то» видел в шаре?! Конечно, и здесь бывало, что маг просто обманывал своими речами, говорил лишь приятные хорошие слова. Шар здесь служил просто, для отвода глаз – для видимости «волшебства».

Но не все «маги» были мошенниками и пройдохами. Были и люди, которые искренне верили в то, что делают. Для таких шар служил для отвлечения внимания от всей окружающей обстановки. Взор «мага» сосредотачивался только на шаре (по-другомуэто называется «медитация»). Полностью отвлекшись от всего видимого «отвлекающего» мира, «маг» пытался затем, как хороший актер, вжиться в его образ. И – начинал говорить.

И, вот тут-то выяснялось, что маг, не глядя, все время чувствовал, как заказчик реагирует на рассказ. И потому многие вещи сообщал почти безошибочно. Это поражало. А таких понятий, как «хорошая наблюдательность» или «хороший психолог» в давние поры не было. Это называлось – «волшебством».

Когда, в какой-то семье дочь заявляла, что ей хочется замуж, мать, в шутку, устраивла ей простейшую «психологическую» проверку. Доченьке завязывали глазки, «закручивали» в центре избы и… отпускали «куда ноги понесут»!

А дальше смотрели: 1) если «ноги несли» к выходным дверям или в красный угол – быть близкому замужеству; 2) если же к печке – то оставаться ей еще «в девках» дома.

Пробовали и по другому: завязывали глаза, раскручивал, и девица кидала свой башмак через левое плечо, пытаясь попасть в открытые настеж двери. Считалось: 1) если вылетит башмак из дверей, значит и «птичка» из дома вылетит; 2) если не попадает в двери – жить ей еще при отце и при матери.

Почему так, наверно, понятно. Если желание пересиливало головокружение, то девушка, худо ли бедно, но – попадала в двери, а наоборот, означало – плохо пока «хочется» замуж!

Еще рассказывали, что девушки ходили к церковным дверям и окнам и слушали во время ночи, что им прислышится. Если послышится погребальное пение – то смерть в наступающем году, если свадебное пение, то быть замужем.

Собиратель XIX века замечает на полях, что «это гадание принадлежит к подслушиванию и по своему характеру должно быть преследуемо духовенством, так как суеверием не должно осквернять храма Господа».

Истосковавшиеся от одиночества сильно могучие невесты швыряли не только легковесные веники и или башмаки. Бывало и другое испытание. Выйдя на крыльцо, нежная девушка, как дискобол – метала через весь двор, в ворота – дугу, от телеги.

Почему именно дугу – понятно: многие раздвоенные по форме предметы(подкова, дуга, вилка на столе, искривленный гребень и т. п.), обозначали в народном быту – женское начало.

Желание придавало могучие силы: 1) если дуга долетала и попадала обеими концами или хотя бы одним в ворота – явно пора было зазывать сватов; 2) если же был «недолет», считали, что со свадьбой еще – рановато…

Бывало и так, что у девицы «глаза разбегались» от изобилия женихов. Чтобы выбрать лишь «его», одного-единственного прибегали к гаданию «на сон» с помощью… замка.

Гадание это было чисто женским, потому что дужка замка, как и дуга от телеги или все кольцеподобные предметы обозначла женское начало.

На ночь большой висячий замок навешивали на… собственнуюкосу и клался на подушку, прямо под затылок! Чтобы такие страдания не были напрасны, девица многократно причитала:

«Суженый, ряженый! Прошу в гости ходить, прошу замок открыть, хочу ключ просить!»

Затем, хоть и с трудом, но – ложилась спать.

Считалось: 1) если во сне явится кто-то и отомкнет замок своим ключиком, то именно он наиболее любящий; 2) если же не прибудет никто – то за девкой нужен еще «глаз да глаз».

Нетрудно догадаться, что, проворочавшись всю ночь и лишьнаутро заснув, девица, волей-неволей «выбирала» хотя бы одного, даже из огромной толпы сватающихся к ней красавцев.

Зеркало казалось чем-то воистину волшебным. Даже крохотный его кусочек был способен отразить весь мир. Такое «Зазеркалье» считали чем-то самостоятельным и пытались в него иногда заглянуть, чтобы узнать о жизни собственной.

Зеркалом гадали ночью, в одиночку, голышом в бане, или же трясясь от страха в темном подвале или в чуланчике со свечами. В зеркало всматривались, всматриваясь до помутнения сознания и, до одури, неустанно взывая: «Ряженый-суженый! Приходи ко мне ужинать!»

В одном из спосбов обычно брали два разных зеркала, побольше и поменьше. Одно, иногда, располагали за спиной и вглядывались в него – через другое. Меж зеркал ставили две горящих свечи и зеркала располагали так, чтобы для глаз получался бесконечный «коридор». В конце этого-то коридора и должен был «появиться» таинственный незнакомец.

Ждать приходлось долго, зеркало тускнело, запотевало. Его протирали, вновь всматривались. Со временем начинала чудиться чья-то маячащая вдали фигура или выглядывающая непонятная физиономия.

Считалось: 1) если показалось знакомое лицо – то это и есть возможный жених и близость свадьбы неизежна; 2) если же в зеркале показался черт – то свадьбе не бывать.

Нетрудно догадаться, что желанный жених чаще виделось тем, кто посмелее. Трусливым же, разумеется, виделся – «черт», что еще более убеждало их в несчастливой собственной судьбе.

Старые авторы сообщают, что, иногда, жених, прослышав от нянек про предстоящее гадание, и впрямь являлся «в натуральном виде». Он прятался на время в бане, а затем выходил в самый разгар «сеанса». Жених целовал девицу в лоб, клал в колени фамильный перстень и исчезал, до будущего сватовства.

Обычай хоронить золото причисляют к обычаям языческих времен. Остатки обрядности сохранились в святках, но уже в форме забавы или как развлечение.

Дело в том, что в собрании сидящих девиц, дам и мужчин тихонько дают оставшееся от подблюдной песни кольцо, и оно передается тайком от одного к другому из сидящих рядом и смежно между собою, предоставляя кому-нибудь из мужчин или девушек искать это кольцо при пении обрядовой песни, пока искомое не найдется в чьей-либо руке. Пойманный в скрытии вещи в свою очередь начинает отыскивать, и так далее. Делают и по-другому. Молодые люди обоего пола собираются на вечер, берут кольца, перстни, запонки, сережки и другие мелкие вещи и кладут их под блюдо вместе с кусочками хлеба, сверх всего накрывают чистым полотенцем или салфеткой. После этого участвующие в гадании поют песню, посвященную хлебу и соли и потом другие подблюдные песни. По окончании каждой, запустив руку и отворо– тясь от блюда, из-под закрытого блюда вынимают какой-нибудь один предмет, попавшийся первым под руку. Это нечто вроде домашней лотереи. К этому применялось содержание песни, из которого выводится себе предвещание.

Но так как из-под блюда вынутые вещи не всегда попадаются тем, кому они принадлежат, то присуждается по этому случаю выкуп вещей. Участнику, вынувшему из-под блюда уже последнюю вещь, поют песню обыкновенно свадебную, как бы предвещая скорый брак. Затем и кольцо катят по полу, наблюдая, в которую сторону оно покатится: если к дверям, то для девушки – близость брака, для мужчины – отъезд. По наблюдениям Г. Снегирева, эти обряды близки с греческими обрядами и обрядами иудеев.

Тогда же после Рождества, Сочельника(24–25 декабря), в 2-недельных святочных гаданиях пели специальные «подблюдные» песни. У парней и девиц, участников праздничного сборища, собирали всякие драгоценные мелочи: кольца, перстеньки, ножички и прочую красочную дребедень. Все это клали в блюдо, покрывали салфеткой или полотенцем.

Пели, вразнобой небольшие грустные и веселые песенки, и под каждую песни («под блюдо») вынимали и первую поавшуюся вещь.