Кристина Рой - В изгнании

— Отмар! Отмар, сын мой единственный! Прости своего несчастного отца!

Ах, зачем я согласился так с тобой поступить! Да, ты заговорил, но какой ценой! О, что я буду делать, если ты умрёшь?!

— Он не должен умереть, господин мой, — осмелилась возразить Анна. Но отец грубо оборвал её:

— А кто его воскресит?

— Бог, Иисус Христос, в Кого он теперь верит. Я молюсь, господин, и верю, что Он вашего сына спасёт. Если и вы Его об этом попросите, Он это сделает, — сказала Анна.

— Ах, молитесь вы, молитесь! — умолял отец в большой скорби.

Когда человек бессилен, он чувствует, что есть Кто-то выше его, Который может помочь. Но люди нередко забывают о Боге и потом не знают, как к Нему приблизиться. У них нет доверия к Нему. Поэтому они в трудные минуты рады присутствию человека, имеющего к Богу свободный доступ. И когда Анна с переполненным чувствами сердцем молилась за жизнь Андрея, отца его, который никогда ещё не слышал такой по-детски доверчивой молитвы, коснулся новый луч надежды.

А что чувствовал Козима? Он не встал на колени и не молился. К кому было ему взывать? К великому Страдальцу, Который умер за Своё учение и Которого похоронили? Анна призывала на помощь живого воскресшего Христа, и удивительно, в сердце Козимы вдруг словно проник луч света и надежды. «О, если бы он ожил, если бы Анна была права! Если эта молитва будет услышана, значит, Ты, Христос, жив!"

Пришёл врач. По дороге он узнал подробности происшедшего. Он спокойно выслушал объяснение Козимы и взял его под свою защиту.

— Вы несправедливо обвиняете господина Козиму, — сказал он отцу Андрея. — Мнение, выраженное моим коллегой, было верным, и это доказано. Ваш сын опять обрёл речь, но нервное потрясение было для него слишком сильным, это верно. Этого следовало ожидать. В таком случае всегда существует риск — жизнь или смерть.

Потом он осмотрел больного и сказал:

— Потрясение велико, но он молод, здоров и будет говорить и, наверное, поправится. Но, господа, вы должны удалиться, особенно господин Эдуард. Больной не должен вторично вас видеть, это его может погубить.

— Но я не оставлю моего сына здесь! — воскликнул отец. — Прошу вас, господин доктор, помогите мне переправить его домой!

— Об этом даже думать нечего. Ваш сын должен оставаться здесь, в этой обстановке. Господин Эдуард поедет со мной за медикаментами. Около больного должен кто-то быть. Но кто?

— Я, — заявила Анна. — Пожалуйста, предоставьте мне больного, я в точности выполню все ваши предписания.

Врач посмотрел на неё оценивающим взглядом. Затем он дал ей точные предписания, как обращаться с больным, назначил холодные компрессы на лоб и сердце и капли для приёма внутрь.

Когда все ушли, Анна осталась одна со своим другом, но через несколько минут вернулся врач.

— Скажите, барышня, вы родственница больному или господину Козиме? — спросил он.

— Ни тому, ни другому я не родня. Моя бабушка — экономка на мельнице, а я у неё в гостях, — сказала Анна.

— Значит, я могу сказать вам правду? — Надежды мало, что молодой человек останется жив, и если он даже останется жив, то говорить и мыслить нормально навряд ли сможет. Смерть была бы благом для него. Но всё же ухаживайте за ним добросовестно. Для господина Козимы будет облегчением знать, что всё возможное сделано. Завтра я привезу ещё двух врачей. Хотя это и бесполезно, но, знаете, это нужно для успокоения всех. Я вам всё это говорю, чтобы вы в случае чего не растерялись.

Бедная Анна! Кто опишет её горе? Она сидела у постели больного и меняла ему компрессы на лбу и груди. Сердце Андрея сильно стучало. Казалось, оно старалось разбить свою темницу, чтобы дать выпорхнуть душе, стремящейся ввысь, к Богу. Девушка представила себе горе отца и отчаяние Козимы. «О Господи, зачем Ты допустил это? — вздыхала Анна. — Почему Ты не дал успеха Козиме, ведь его побуждения были так благородны и добры? Он многим пожертвовал, а теперь ещё и виновным оказывается в этом несчастье».

Анна вспомнила выражение радости на лице Козимы в последние дни. Он был твёрдо убеждён, что его жертва будет иметь успех. О, улыбка больше никогда не осветит его лицо! Она уйдёт с жизнью Андрея. Анне стало так страшно и больно, что она поспешила к окну, и отворила его. Подняв взор к небу, она прошептала: «Возвожу очи мои к горам, откуда придёт помощь моя. Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю. Не даст Он поколебаться ноге твоей, не воздремлет хранящий тебя… Господь — хранитель твой; Господь — сень твоя с правой руки твоей… Господь сохранит тебя от всякого зла; сохранит душу твою Господь. Господь будет охранять выхождение твоё и вхождение твоё, отныне и вовек». И этот Господь Бог не имеет власти предотвратить это несчастье? Анна выпрямилась: «Кто говорит, что моя молитва не услышана? Разве правда на стороне доктора? Если люди бессильны спасти человека, то это не, значит, что и Он, Который сотворил небо и землю, и Андрея, это не может сделать. Он, Бог, даёт человеку слух и речь. Он даёт разум. О, Он докажет это, и мы будем Его ещё хвалить и славить».

Анна вернулась к больному, чтобы дать ему лекарство.

А потом потихоньку начала петь тот же псалом. Когда окончила пение, сердце её вдруг чуть не остановилось: из уст Андрея тихо, но внятно послышалось:

«Аминь!» Ах, какое чудное «Аминь!» это было на её молитву! Не только речь, но и разум больного возвратились к нему! Он понимал, что она пела, и выразил своё одобрение.

Глаза его остались закрытыми. Он глубоко вздохнул, но потом, по-видимому, опять заснул. Девушка убаюкивала его своим пением. Теперь сердце её без слов принесло горячую молитву благодарности Спасителю.

Потом она вышла. В соседней комнате никого не было. Бабушка с заплаканными глазами хлопотала на кухне. На вопрос, где господа, бабушка ответила, что они в столовой. I

Когда Анна вошла к ним, мужчины повернулись к ней и побледнели в ожидании недоброй вести. Но Анна спокойно сказала, что они могут пойти к Андрею, посмотреть на него, он только что заснул.

— Я пела псалом, и когда я кончила петь, Андрей сказал: «Аминь». Пойдёмте, — сказала она отцу Андрея, — пойдёмте, поблагодарим Бога за Его великую любовь. Вашему сыну дарована речь, и разум не повреждён, хотя доктор сомневался. Я верю в живого Христа, что Он поможет ему.

Ей дали высказаться, потому что оба точно остолбенели. Но через несколько минут они молча пошли и своими глазами убедились, что Андрей действительно спал, и видно было, что в состоянии его здоровья наступило улучшение. У постели сына отец упал на колени и крепко пожал руку Анны:

— Я не могу молиться, не могу благодарить. Молитесь и благодарите вы.

О, молитесь, чтобы Бог оставил его в живых! И вдруг Анна услышала шёпотом сказанные слова: «Да, Анна, благодари и молись».

Мельник даже не подозревал, насколько он был прав, когда попросил Анну остаться, потому что она, может быть, будет здесь ещё нужна. И как она здесь была нужна!

Уже давно были возвращены дорожные деньги, и Козима сам написал родителям Анны, почему он её задержал, и что это будет компенсировано.

«От присутствия этой девушки зависит жизнь нашего пациента, — сказал врач, — мы имеем в ней истинное сокровище».

Лишь через две недели допустили отца к Андрею. Кто знает, как бы всё ещё обернулось, если бы не Анна. Все были рады, когда заметили, что Андрей совершенно забыл тот ужасный момент в лесу. Он поверил доктору, что речь вернулась к нему во-время болезни. Отчего приключилась эта болезнь, он не спрашивал. О, он даже не знал, как должен благодарить Господа за дар речи!

Отец сказал Андрею, что его телеграммой вызвали к нему, больному, и что, приехав, он не стал расспрашивать о подробностях, потому что Анна обещала рассказать всё, когда Андрей поправится.

— А теперь, когда я могу говорить, я буду восхвалять великие дела Божии, — ликовал Андрей.

Отец Андрея странно посмотрел на своего сына: если бы он здоровым вернулся домой с такими убеждениями… Ну и ну!

Однако, как он рад был слушать его теперь! Лишь бы он был жив и здоров и мог вернуться в общество!

Прошёл четвёртый воскресный день со времени того страшного происшествия. Андрей с Анной сидели в лесу посреди райской природы.

Молодой человек был ещё бледен и слаб. Он сидел, подперев голову обеими руками, а девушка ему читала.

Вдруг он её прервал.

— Извините, Анна, я не могу мысленно следовать тому, что вы читаете.

Что-то страшное меня гнетёт, и я не могу вспомнить, что. Вы обещали рассказать мне всё, когда выздоровею. Теперь я здоров, освободите меня, Анна, от этого гнёта, — попросил Андрей.

Анна побледнела.

— Хорошо, только сначала мы помолимся, — сказала она спокойно. Легко понять, что Анна в молитве употребила те слова, которые она произносила в молитве тогда, четыре недели тому назад. Когда она помолилась, Андрей оставался ещё несколько минут на коленях. Вдруг он вскочил и сказал: