Повесть о Тони и Динго - Уильям Армстронг

Нет, лучше бы ему вовсе не родиться! Если б он ещё был весь белый, без единого пятнышка — я бы его восемь дней выкармливал козьим молоком, и тогда бы, может, он подравнялся под свою породу. Но из-за бурых пятен он совсем чужак. Понимаешь, он будет тёмным пятном в моём белоснежном стаде. Да меня все пастухи просто засмеют!

Динго не понимал.

Пастух повернулся спиной к Тони: сейчас всё внимание только белым ягнятам. Вот и у других овец народились малютки, к счастью, все белые. Пастух был так доволен, что совсем забыл про Тони. А тот быстро выучился держаться потише и подальше от пастуха.

Первое время Тони всегда ходил голодным. Но он уже знал — ему нельзя блеять, как всем, и звать еду. Вот тихонько подкрасться сзади к своей маме или к чужой овце, поймать ртом несколько капель, когда все прочие ягнята уже насытились, — вот это можно. Он уже знал — у овцы с одним ягнёнком молока всегда побольше. И частенько ему удавалось вдоволь напиться прежде, чем его отшвыривали прочь.

Тони был одинок. Вокруг прыгали ягнята, много ягнят, но они убегали от него, даже бодали, стоило ему приблизиться, чтобы бежать с ними вместе за вожаком. Несколько раз Динго, пастуший пёс, спешил ему на помощь. Но овчар не разрешал Динго гонять ягнят.

Тони любил держаться поближе к Динго. Он помнил тёплый собачий язык, что однажды вылизывал ему ухо и мордочку. Ничего лучше в его жизни пока ещё не случалось. Он чувствовал себя одиноким и часто страдал от этого. Но несмотря ни на что Тони хотел жить.

Тони открывал для себя мир, а мир вокруг него был полон удивительных тайн. Проходил день, наступала ночь, и овцы ложились спать. Но Динго нередко спал днём, а по ночам бессонно и беспокойно бродил по кошаре. Иногда по утрам огромный блестяще-золотой шар всходил над кошарой, и тогда пастух тянул руки к небу и радостно кричал: «Солнце! Пришло солнце!» А иногда весь день с неба лилась вода, и тогда солнца не было.

Тони гадал, что же делается там, за высокими стенами кошары? Луна и звёзды приходили откуда-то из другого мира, из-за высокой стены. Из-за стены сверху слетали голуби и копались в сенной трухе кормушки. Потом усаживались на камни, венчающие стены кошары, и ворковали в темноте, убаюкивая Тони.

В дальнем углу кошары из-под стены просачивалась вода, и потому ягнята туда не забредали. Никто, кроме Тони. Слишком сыро, топко. Зато здесь, у самой стены, Тони мог слышать шаги ночных разбойников — волков. Они крались в темноте где-то там, в другом мире, за стеной. Когда Динго совершал свой ночной обход, он всегда сворачивал поближе к тому месту, где лежал Тони.

Когда Тони достаточно подрос и научился есть ячменную солому и сено из кормушки, другие ягнята бодали его и отпихивали прочь. Хуже всех вёл себя его родной брат. Несколько раз он так прижал Тони к краю кормушки, что чуть не задушил его.

Хорошо, что Тони был так мал: он исхитрялся подползать под самую решётку кормушки. Конечно, там оставались только объедки, но объедки всё же лучше, чем тумаки.

Но даже там, под кормушкой, Тони не чувствовал себя в безопасности. Вожак стада, большущий баран, прохаживался вокруг с важным видом, бодая воздух и выставляя напоказ свои крутые рога. Тони старался держаться от него подальше.

Однажды Тони подбирал остатки сена под кормушкой, как вдруг почувствовал сильный удар и острую боль в боку. В следующую секунду он взлетел высоко в воздух — это старый вожак поддел его своими кривыми рогами. И тут же отбросил к каменной стене кошары. Удар оглушил Тони, но не поранил его, пятнистого ягнёнка спасли густая курчавая шёрстка.

Не успел Тони шлёпнуться, как вновь огромная баранья башка крутыми рогами нацелилась на него. И тогда из ниоткуда на барана кинулся Динго — не под ноги, а в упрямую рогатую голову барана метил пёс. Тони слышал, как из раздувшихся ноздрей барана со свистом рвётся горячее дыхание. Динго бесстрашно впился зубами барану прямо в нос и повис на нём. Пёс не отпускал его до тех пор, пока овчар не закричал и не замахал ярлыгой — длинной палкой с крюком — над головой Динго. Баран затряс головой, сердито набычился и пошёл прочь с окровавленным носом.

Голуби, отлетев к кормушке, испуганно били крыльями. А Тони горячо благодарил Динго — своего верного друга, — ведь Динго спас ему жизнь.

После стычки с бараном Тони стал осторожнее. Он уже не бежал вслед за стадом к кормушке. Ждал, пока белые овцы, наевшись, улягутся в кошаре, пережёвывая жвачку. И лишь тогда шёл к кормушке. Теперь уже никто не трогал его, пока он ел отборное сено и стебельки ячменя, а не только крошки, просыпавшиеся сквозь решётку на дно кормушки. Он мог даже полакомиться сладким клевером, так как пастух приходил и засыпал свежий корм из высоких стогов, когда отара, насытившись, уже не толклась у кормушки.

Тони чувствовал себя хорошо и спокойно со своим другом Динго. Рядом с ним он был просто счастлив. Когда Динго работал, Тони находил безопасное местечко у самой стены, подальше от отары. Смотрел на Динго, на голубей, что кружились и кружились в голубой арке неба. Иногда он закрывал глаза и засыпал. Тони любил поспать днём, ведь тогда ночью он мог бодрствовать вместе с Динго. Порой ему снилось, что солома под ним вовсе не мокрая, а шёрстку с обоих боков пригревает горячее солнце.

«Фу, этот крапчатый коротышка похож на пса Динго!» — повторяли овцы и ягнята, чтобы уязвить Тони. Глупые, они не понимали, что Тони только рад слышать такое. Ягнята боялись и ненавидели Динго. Они прозвали его «чумазый». Оба — и Тони, и Динго — были бело-бурой масти. Но они были похожи не только мастью. Пятнистый ягнёнок и пятнистый пёс оказались братьями по духу. Так что Тони пропускал мимо ушей, когда другие овцы обзывали его «коротышкой», «уродом» и «недоумком».

Однажды Тони услышал, как пастух говорит очень странные вещи:

— Солнце уже высоко. И луна полная. Время