Джонатан Лотон - Красотка

— С тобой все в порядке? — спросил Эдвард, когда они зашли в номер.

— Нормально, — коротко сказала.

— Нормально… — повторил за ней Эдвард, взяв со стола бумаги и просматривая их.

— Засранец. Вот тебе новое слово, — сказала громко Вивьен из соседней комнаты. — Хочешь?

— Нет. Нормально, наверное, лучше.

Он не совсем понимал изменения ее настроения.

— Только скажи мне одно, зачем ты меня вырядил всю вот так? — Вивьен стояла в дверях комнаты, и лицо ее буквально пылало яростью.

— Ну, я хотел подобрать тебе подходящий наряд, — примирительно сказал Эдвард, все еще не понимая причины.

— Не-е-т! — в голосе Вивьен к ярости примешались обида и отчаяние. — Если ты всем будешь говорить, что я шлюха, тогда почему я не пошла в своем наряде, в своей одежде, чтобы тогда, когда ко мне подошел такой тип, как Стаки, я могла бы справиться… — она не нашла подходящего слова, — …я тогда была бы готова…

Эдвард снял пиджак и сел на кровать. «Так это Стаки. Не надо было говорить», — подумал он.

— Мне очень жаль, что я сказал Стаки, — размеренно, стараясь, чтобы голос был как можно ровнее, сказал он, — и что он так поступил. Я очень недоволен Стаки.

Эдвард встал и подошел к Вивьен. Она пыталась открыть бутылку с кока-колой, но руки ее дрожали, и бутылка никак не открывалась.

— Но он мой адвокат, я знаю его десять лет, — продолжал он. — Стаки решил, что ты промышленный шпион. У него паранойя, — после небольшой паузы сказал он.

По его мнению, этими словами все было сказано. Эдвард оправдывался перед женщиной, чего не делал никогда.

— А теперь ты, что ли, мой сутенер и можешь передавать меня своим друзьям?! Я тебе не игрушка!

— Между прочим, ты забыла, что ты действительно проститутка и работаешь на меня!

— Да! Но я тебе не принадлежу! — заорала Вивьен. — Я сама решаю, когда и с кем…

— Я вообще отказываюсь ругаться с тобой три дня, — сбавил тон Эдвард. — Я извинился, — еще тише сказал он, и вспомнил, что именно этих слов он не говорил. — Действительно, извини! Я больше сказать ничего не могу, — снова вспылил он.

Вивьен повернулась и пошла в комнату.

— Мне очень жаль, что я тебя увидела, мне жаль, что пошла с тобой, села в твою машину! — кричала она.

— Как будто у тебя были другие варианты! — крикнул Эдвард в ответ.

Вивьен вышла из комнаты. В руках у нее были скомканные кое-как новые платья. Она наклонилась, достала из-под тумбочки свою старую сумку, повесила ее на плечо.

— Никто никогда не обращался со мной, как будто я полная дешевка, — тихо сказала она.

— В это трудно поверить, — в запальчивости бросил Эдвард и вдруг увидел у нее в руках вещи. — Ты куда?

— Заплати мне, я ухожу, — тихо сказала Вивьен.

Эдвард чувствовал, что он виноват. Но уязвленное самолюбие было сильнее. Со злостью он достал кошелек, вытащил деньги, бросил их на кровать и вышел в гостиную. Чтобы чем-то занять себя, взял со стола бумаги и даже не повернул головы, когда Вивьен проходила к двери.

Дверь за Вивьен закрылась. Эдвард глянул на кровать — деньги лежали там. «Никто не обращался со мной, как будто я полная дешевка», — слова Вивьен звучали у него в ушах. Ему стало по-настоящему больно.

В это время Вивьен стояла у лифта.

Дверь номера открылась, и в коридор вышел Эдвард.

— Извини! — сказал он как будто впервые произнося такие слова. — Я был не готов отвечать на вопросы про нас. Это было глупо и жестоко. Я не хотел. Я не хочу, чтобы ты сейчас уходила. Останься до конца недели.

Вивьен стояла, прижав к себе платья, глаза были полны слез. Она отрицательно покачала головой.

— Я видел, как ты разговаривала с Дэвидом Моррисом. Мне это не понравилось.

— Мы с ним просто разговаривали… — Ты мне сделал больно, — сказала Вивьен. — Не делай так больше.

И они вернулись в номер.

Они лежали на кровати лицом друг к другу и разговаривали.

— Первый парень, в которого я влюбилась, был полным ничтожеством. Второй был еще хуже. Моя мать называла меня магнитом для уродов. Если урод где-нибудь появлялся, то я тут же в него влюблялась. Так в итоге я оказалась здесь. Поехала сюда за уродом номер три. Приехала — денег нет, друзей нет, урода тоже не стало.

— А как ты выбрала свою профессию?

— Ну, я была кое-где. Сначала я пыталась парковать машины. Понимаешь, я не могла вернуться, мне было слишком стыдно. Потом я познакомилась с Кит. Она проститутка, и сказала, что это — гениальная профессия. Она убедила меня. И однажды я попробовала — проплакала несколько дней. А потом у меня появились постоянные клиенты. Ты знаешь, это, конечно, не мечта детства, но…

— Ты могла бы стать… достичь большего, чем сейчас.

— Если ты начинаешь в это верить, люди начинают тебе делать больно.

— Я думаю, что ты очень умная и необыкновенная женщина.

— Ты знаешь, намного легче верить в плохое, ты никогда этого не замечал?

Эдвард в смокинге, белой рубашке и галстуке-бабочке выглядел очень нарядным. Дверь открылась, и из спальни вышла Вивьен. В длинном вечернем платье она была обворожительна. Немного стесняясь себя, она спросила:

— Ну как, нормально?

Эдвард предполагал, что вечернее платье будет ей к лицу, но то, что он увидел, привело его в восхищение. Стараясь не очень показать это и готовя свой сюрприз, он как-то задумчиво произнес:

— Чего-то не хватает…

— Знаешь, никто бы не влез в это платье, — не поняла его Вивьен.

— Вот в этой коробочке… — вытащил Эдвард из-за спины небольшую черную коробочку. — Только не радуйся очень. Это взаймы…

Предвкушая эффект, он открыл футляр — и Вивьен увидела настоящие драгоценности! Это было бриллиантовое колье с рубинами и такие же серьги. Впервые в жизни вот так близко были вещи, о которых она могла только слышать… Осторожно, одним пальцем она потрогала их, как будто хотела удостовериться в их подлинности.

Уже в лифте она поинтересовалась:

— Куда мы едем?

— Сюрприз. — Эдвард был немногословен.

— Знаешь, я забыла тебе сказать, — тихо произнесла Вивьен. — Мне ночью было очень хорошо.

— Спасибо…

Парень-лифтер стоял к ним спиной и улыбался. Он слышал эти слова и был искренне рад за Вивьен, потому что она была ему симпатичнее всех его клиентов.

Появление Эдварда и Вивьен в холле гостиницы произвело невиданное здесь впечатление. Швейцары и посыльные, девушки-администраторы и, наконец, управляющий Барни Томпсон — все оборачивались, глядя на нее с восхищением. И Эдвард тоже смотрел на нее с восторгом.

— Когда ты не дергаешься — ты очень красивая и очень высокая!

Они вышли из отеля, сели в лимузин. Для Вивьен это были минуты торжества. Ей и не хотелось знать, куда они едут, что ее ждет — вот так сидеть рядом и ехать… И тогда счастье не кончалось бы никогда.

Машина подъехала к летному полю.

— Я никогда раньше не летала, — только и сумела произнести Вивьен.

Она полностью доверила свою жизнь Эдварду. Они не расстались, впереди были еще три дня! Вивьен вновь с широко открытыми глазами погрузилась в сказку.

— Полет будет очень легким, мистер Луис, — Вивьен слышала, как пилот разговаривает с Эдвардом. — Погода прекрасная, мы будем в Сан-Франциско через 50 минут.

Эдвард раскрыл свой сюрприз только тогда, когда они подъехали к театру. Они прилетели на оперный спектакль. Сегодня был не просто спектакль, это была премьера — весь свет был в театре.

Ложу рядом занимала пожилая пара. Дама довольно преклонных лет обрадовалась, увидев Эдварда.

— Дорис, добрый вечер!

— Добрый вечер, Эдвард!

Вивьен даже забыла поклониться. Вид театра ошеломил ее. Она снова испугалась. Но теперь уже не чужого взгляда и слов, а своего ничтожества в этом дивном мире.

— Эдди, ты посмотри, посмотри, — не могла она сдержать восторга.

— Да, я видел и не раз… — мягко сказал он.

Вивьен снова забеспокоилась.

— Ты сказал, что это на итальянском. Как же я пойму, о чем они поют?

— Ты поймешь, поверь мне. Музыка очень сильная.

Вивьен радовалась по-детски.

— Смотри, там оркестр сидит.

Свет постепенно начал гаснуть… Эдвард наклонился к Вивьен:

— Знаешь, когда люди первый раз слушают оперу — это нечто необыкновенное. Она им сразу нравится или нет. Если им сразу нравится — они всю жизнь будут любить оперу. А если нет — они потом смогут научиться ценить ее, но опера никогда не станет частью их души.

Но Вивьен уже не слышала, что говорил Эдвард, потому что…

Зазвучала Музыка!

Для ее неискушенной, чистой души, не было барьера между ней и Виолеттой. Музыка Верди увела ее туда, в ту жизнь. Она растворилась в этой музыке, которая рассказывала и про нее. Конечно, судьба несчастной Виолетты, была понятнее ей, чем кому-либо вокруг, но не об этом плакала она сейчас. Музыка рассказывала всем о том, как рвется ее душа к счастью, как жаждет любви, как ранят ее люди и как умеет она прощать.