Захар Прилепин - Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Но виноватые быстро находятся — это, конечно же, патриоты, радовавшиеся аннексии Крыма и всем последующим делам. Это из-за них всё, понял мой товарищ. Сразу же было ясно, что дело закончится санкциями и унижением, пишет мой товарищ. Думать надо было, уверяет он. И всячески обзывает этих самых патриотов.

Иначе говоря: не надо было трогать Крым и Донбасс, пусть всё идёт как идёт — и Путина не сажали бы за отдельный столик, а пригласили бы за общий, и относились бы к нему так же уважительно, как к главе ЮАР, Польши и Южной Кореи. Был бы большой человек, а не изгой.

Логика!

Философ и художник Максим Кантор очень кстати вспомнил, что, когда входил Сталин на подобных встречах — все вставали. Черчилль один раз хотел остаться сидеть, но не смог. Что-то его подняло вверх. В этом, пишет Кантор, разница между гигантом и шпаной.

И, не поверите, пост Кантора цитирует прогрессивная публика.

По-моему, это прелестно.

Путин — сколько там? — четырнадцать лет у власти? У Сталина как раз на четырнадцатом году был 1938 год. Он уже хорошо поработал к тому времени.

То есть, иначе формулируя, для того, чтоб перед Путиным вставали, Путину сначала нужно посадить Кантора, и всех, кто там налайкал полную лужу под его постом.

Или, может, пусть лучше не встают?

Мы, впрочем, забыли, что это мистическое вставание перед Сталиным началось ещё позже: когда он попилил и Польшу, и Финляндию, вывез самую беспокойную часть Прибалтики и Западенщины на Колыму, временно переселил крымских татар, поставил на место Японию и нарисовал карту Европы так, как ему нравилось.

Короче, Путин, не будь шпаной. Веди себя прилично. Как Сталин. Прогрессивная общественность просит.

Разница в восприятии происходящего с Россией противоборствующими сторонами — одна, но она ключевая.

Да, кризис, да, заслужили.

Но одни считают, что заслужили за «крымнаш» и «имперские амбиции».

А мы говорим: заслужили ровно за то, о чём мы, мракобесы и регрессивные люди, говорили последнюю четверть века, — нельзя суверенной стране, имеющей суверенные интересы, быть до такой степени вписанной в мировой валютный рынок, международные финансовые махинации, банковские мыльные пузыри, нельзя было до такой степени расплодить фонды, паразитирующие на перегоне денег из пустого в порожнее, — рано или поздно, говорили мы, всю эту систему придётся переделывать.

Россия, даже если бы победила всю на свете коррупцию, не смогла бы стать с экономической точки зрения частью «цивилизованного европейского мира».

Об этом знают в Китае и в Индии, об этом знают в части стран Латинской Америки, и в Северной Корее, да, об этом прекрасно знают.

Независимость стоит дорого. Независимость стоит дороже всего.

Потому что эта независимость — и есть наша свобода.

Никакой паники. Кризис в той или иной форме неизбежно случился бы. Он обязан был случиться.

Это закономерный финал не «крымнашисткого» марша, а всего того, что началось в 1986 году и стало новым законом в 1991 году.

Кантор снова даёт огня. Цитируем!

«…следовало сказать, что стихи “Клеветникам” — ходульные и глупые, этакое поэтическое камер-юнкерство. Но мы ведь стесняемся — как можно? К тому же вот и Бродский оскоромился, написал имперские стихи про Украину: “плюнуть, что ли, в Днипро” — и нельзя же сказать, что Бродский писал много кокетливых и глупых строк, заигрался в Вергилия при империи. Так не принято говорить в интеллигентных кругах, вот и промолчали. Достоевский был империалистом, бесспорно; были служаки: Симонов, и Фадеев…»

Зато, успокаивает Кантор, есть «великий пацифист Маяковский, автор строк “Знаете ли вы, бездарные, многие, думающие, нажраться лучше как, — может быть, сейчас бомбой ноги выдрало у Петрова поручика?..” — его что, в агрессоры записать? Есенин, написавший в поэме “Пугачёв” эпизод с преследованием калмыков… цену колониализму знал».

Короче, расклад такой, ну-ка, построились. Камер-юнкер Пушкин, служака Симонов, рыжий Вергилий Бродский и Достоевский-чё-с-него-взять.

Вдоль строя прошёл Кантор, одному ткнул в живот, другому покрутил пуговицу, третьему плюнул на ботинок.

Привел им в пример пацифиста Маяковского и пацифиста Есенина.

Ну, тех самых пацифистов, которые спокойно взирали на аннексию Украины и писали в это время свои большевистские оды, вместо того, чтоб как Кантор… в лицо тиранам…

У Маяковского ещё много пацифистских строк. Нате, как говорится.

«Сдал австриец русским Львов, где им зайцам против львов! / Да за дали, да за Краков пятить будут стадо раков!»

Или такие: «Немец рыжий и шершавый разлетался над Варшавой, / Да казак Данило Дикий продырявил его пикой. / И ему жена Полина шьёт штаны из цепелина».

А эти?

«Австрияки у Карпат поднимали благой мат. / Гнали всю Галицию шайку глуполицую».

Что до Есенина — ничего нелепей нельзя придумать, чем сделать отсылку к поэме «Пугачёв» — гениальной апологии бунтаря, бешеного народного мстителя и, прямо говоря, кровопийцы, — перед которым Стрелков и Моторола выглядят, как люди глубоко интеллигентные и чрезмерно тактичные.

Когда отдельные картонные люди вылезают из своих конторок, желая подкрепить свои милейшие, как у Манилова, убеждения русской классикой, их может ударить током прямо в картонный лоб.

…Зря ещё Гумилёва не назвал в числе пацифистов.

Случайно заглянул в сетевой журнал видной украинской журналистки, главного редактора журнала «Публичные люди», Наташи Влащенко. Цитирую только три верхних поста, дальше не рискнул читать, а то мало ли что ещё найду.

Итак.

«Россия всю жизнь негласно типа “соревнуется” с Америкой: у нас духовность — дескать, у них потреблядство, у нас интеллектуалы — у них белые воротнички, и главное, этот наш русский дух… Что сказать? “Что жизнь оказалась длинной”? Что литература сервильна, кино позорно, а ТВ — смрадная помойка? Что интеллектуалы гаденько улыбаются на ритуальных сборищах в Кремле? В Америке всё не так. Это факт. Когда случился Вьетнам — вся америкосия сказала фак своему президенту».

Как славно, что Наташа цитирует Бродского. Вдруг выясняется, что иногда Бродский подходит. Пока в Днепр не плюётся. Был бы жив — тоже назвали бы «гаденьким».

Следующий пост посвящён главе ДНР.

«Вот эта гнида Захарченко…

Мне интересно, есть у нас разведка, антидиверсионные группы, люди, умеющие проводить спецоперации?

Говорят, у нас даже какой-то замминистра есть по спецоперациям…

Долго еще этот герой лайфньюза будет гневить Господа нашего?»

Если пересказать вкратце: Господи, убей Захарченко. У кого-нибудь, случайно, имеется знакомый редактор российского глянцевого журнала — желательно, прекрасная женщина, — которая публично просит убить Яценюка? Ну, хотя бы из числа тех, что гаденько улыбаются в Кремле? У нас же «патриотический угар», давайте найдём хоть одну такую боевитую журналистку.

И, наконец, третий пост.

«Моя близкая родственница, не последний человек в Мариуполе, рассказывала мне только что по телефону, что все в городе знают: стреляют русские регулярные части, которые находятся под Новоазовском, в 25–50 км от Мариуполя. Даже особо не скрывают, номера частей грубо замазаны белой краской».

Российские вооружённые силы ещё фамилии членов экипажа часто пишут на броне. И потом грубо замазывают.

Одно неясно: зачем не последний человек в Мариуполе ходит в российские регулярные части? Что он там делает? Песни поёт солдатам в бане? Или в подзорную трубу она всё это увидела?

Ах, этот чудесный мир.

И это не какая-то там клиника из провинции. Это очень яркая представительница столичного истеблишмента, Наташа.

«В Америке всё не так». Когда случился Вьетнам, показали фак, ага. Потом ещё когда случился Ирак, Афганистан, Югославия и далее по списку. Так и стоит вся Америка с факом в руке. Фак окоченел уже.

Проблема русского человека как раз в том, что он слишком свободен и всегда сомневается в себе (отсюда рефлексия как основополагающая черта русской литературы).

Нынешний либерал может нести полную ахинею — и быть неистово уверенным в своей правоте. Никакие противоречия собственной позиции его не смущают никогда.

Среднестатистический европеец не видит некоторых противоречий в том, что Европа назначила себя центром мира, хотя мир несколько больше и разнообразней Европы, а житель США тем более убеждён, что Америка может всех научить демократии.

Мы проиграли холодную войну в первую очередь потому, что, когда их деятели проповедовали свою (сомнительную) правоту — они верили в неё. А когда наши проповедовали нашу (сомнительную) правоту — они не очень верили в неё.

Так и будет впредь. К нам вечно будет приезжать условный «европеец», твердить нам о нашей дикости и верить, что так всё и обстоит, а мы будем отругиваться, ставить им в вину их косность и жестокость, и сами во всём сомневаться, и себе не до конца доверять.