Л. ВОРОНКОВА - БЕСПОКОЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК

– Я-то не смогу, – ответила Надежда, – а другие могут.

– Только равнодушные люди могут, – возразила Катерина, – а такие, как наша Марфа Тихоновна, нет. Такие не могут!

Настя, крепче прижав к себе Катеринину руку, снова заглянула ей в глаза:

– Катерина, ты правда думаешь, что бабушка вернется?

– Правда думаю, – твердо ответила Катерина, – да. Правда думаю.

Все замолчали, задумались…

– Ну так что ж, приходите, – обратилась Надежда к Насте, – приучайтесь, готовьте нам смену.

– Только не подумайте ко мне забраться! – Катерина, смеясь, погрозила пальцем. – Туда я даже и вас не допущу.

– А на что нам твои? – возразила Надежда. – У нас и своих хватит. Нужны нам твои молочники…

– Что ж мы тут стоим? – спохватилась Катерина. – Пойдемте же двор смотреть. Вон и дед Антон бежит, торопится.

Все собрались вокруг техника и председателя. Подошел и дед Антон. Подошел и стал: задохнулся, не отдышится. Василий Степаныч внимательно посмотрел на него:

– Что, старик, никак задыхаться стал?

– Еще чего! – ответил, бодрясь, дед Антон. – Давай наперегонки – кто кого? Пожалуй, километров на пять от меня отстанешь!

– Ну что ж, принимайте работу, Антон Савельич! – сказал техник. – Только вас и ждали!

Широкие ворота открылись, и все вошли в новый двор.

Длинное светлое здание, хорошо застекленные окна, кормушки, автопоилки, каналы для стока, подвесная механическая подача кормов… Тамбуры, кухня, котлы для кипятка и варки скоту овощных супов, сверкающая белизной приемная молока…

– Ну что, бабы, а?! – торжествующе закричал дед Антон дояркам, когда, пройдя двор, все вышли в другие ворота. – Ну, каково? Только работай! Только живи!.. Эх, эх, только живи!.. – прибавил дед, неожиданно понизив голос и покачал головой. – А жизни-то уж вроде и конец приходит. Обидно!..

– Ничего, ничего, старик! – сказал Василий Степаныч. – Ты на свою судьбу не обижайся. Мы еще с тобой поживем!

– Да, конечно, поживем! – встрепенулся дед Антон, но тут же голос его снова упал. – Но только, понимаешь, – обидно. Смолоду силы много было, а жизни не было, одна нужда? В лаптях, всем на смех, ходил… Трудно в люди выбивался, страсть как трудно! А теперь? Когда все у меня в руках, и дела идут у меня, и про нужду забыл, и, эва, радости сколько – на-ко тебе! – а тут и умирать подходит пора… Эх, жизнь! – вздохнул дед Антон, сдвинув шапку на брови. – И почему это так мало дано пожить человеку?

– Ну, что это ты! – непривычно мягким голосом сказал председатель. – Нам с тобой еще о смерти и подумать-то некогда. Еще поживем, еще поработаем! Ну, а настанет пора – что ж, мы на покой, а на наше место молодежь придет. Посмотри, молодежь-то у нас какая, разве они выдадут? Ну, что скажешь, Катерина?

Катерина ласково и светло посмотрела на деда Антона.

– А мы еще, дедушка Антон, умирать-то тебе и не позволим, – сказала она, – это ты и не думай и не собирайся. А что касается работы, то уж тут будь спокоен, не выдадим!

Государственное Издательство Детской Литературы Министерства Просвещения, РСФСГ Москва 1953 Ленинград

[1] Пошевни – маленькие выездные сани.