Не отрекаются, любя... (СИ) - Лабрус Елена

— Да ты прям счастливчик, — упёрся Марк, когда его потащили. Но это мы ещё посмотрим. — Стеллу отпусти. Она тебе зачем? Тебе же был нужен я.

— О, нет, ошибаешься, — покачал головой Измайлов. — Это тебя я бы ещё отпустил, будь ты не так одержим своей дурацкой идеей. А её — нет. Она теперь слишком много знает.

Он снова кивнул. И это последнее, что видел Марк. Его вырубили.

Стелла немилосердно его тормошила, когда он очнулся.

— Марк! Марк! — сначала он услышал её голос, а потом только почувствовал, что Стелла бьёт его по ноге. — Марк!

— Ох и больно же ты пинаешься, — скривился он и закряхтел. — Давно я тут валяюсь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Достаточно, чтобы закоченеть, — огрызнулась она. — Не знаю, где мы. Но, сдаётся, надо валить.

— Согласен, — тряхну головой Марк.

Изо рта вырвалось облачко пара: про «закоченеть» она совсем не шутила.

И про то «где они» он тоже ничего не знал. Осмотрелся.

Марк был уверен их запрут где-нибудь в холодильнике на складах консервного завода и будут держать как заложников, но как же он ошибся. Это было что-то другое. Совершенно другое. Они не заложники — они смертники. И это не склады — недостроенное здание в несколько этажей: лестницы, перекрытия, сваи.

Наручники лязгнули по металлу: его приковали к одной петле арматуры, Стеллу — к другой. За эти петли цементные плиты подают наверх краном. Радовало, что приковали к одной плите, расстраивало — что далековато друг от друга. Марка к верхней — его руки были над головой, а Стеллу к нижней — с руками за спиной.

Марк знал, что в качестве «наживки» для него заберут именно Стеллу — таков был уговор, хотя никто не обещал его выполнить. Предполагал, что Измаил захочет покрасоваться, будет разговоры разговаривать, выёбываться, бравировать. Знал, как сильно рисковал, но и предположить не мог, что всё пойдёт настолько не по плану. Это была большая удача, что они со Стеллой ещё живы.   

— Ключ от наручников с собой? — спросил Марк.

— Как ты сказал, — кивнула она. — Только он в лифчике.

— В смысле сама не дотянешься?

— В смысле отвернись, Марк!

— Господи, Стелла, давай уже, доставай, — демонстративно посмотрел в сторону Марк и прислушался.

Кто-то словно орал в мегафон далеко внизу. И, судя по шуму, народу было много. Марку показалось, что он где-то слышал эти звуки совсем недавно. Только никак не мог вспомнить где.

— М-м-м.. М-М-М! — замычала Стелла.

Марк обернулся. У неё в зубах был зажат ключ.

— Целься выше, в колени, — соединил он свои плотнее. Шансы, что он попадёт, будь ключ у него в зубах, были примерно девяносто к десяти…

Но Стелла не попала. Совсем. Даже не докинула.

— Блядь! — выругалась, когда ключ звякнул о бетон.

— М-да, — выгнулся Марк. Ключ упал между ними. С колен Марк бы его перехватил зубами, передал в руку. А с пола — если только голой ногой поднять, пальцами. Но снять туго зашнурованный кроссовок, не имея в распоряжении ни одной руки, только четыре обутых ноги — та ещё задача.

— Ну прости, я не баскетболистка, — вздохнула Стелла, когда Марк посмотрел на её ногу.

— Но ты же бывшая балерина?

— Ты издеваешься? На мне колготки. Даже если я стяну сапог, ключ смогу только подвинуть. Но подвину я его и так.

— Тогда наступай на шнурок, я попробую разуться.

Она возились долго. Очень долго. Непростительно долго. И неаккуратно.

Скинули кроссовок. Содрали носок.

И выдохлись.

— Ну, зато согрелись, — откинул Марк голову. Прижался затылком к бетону. Вывернутые руки ныли и затекли, по вискам тёк пот, несмотря на холод. — Только надо отдохнуть.

— Согласна, — оценила Стелла замерший на краю ступеньки ключ. Одно неверное движение — и он сорвётся в щель между плитами.

Но об этом лучше было не думать.

— Всё хотел тебя спросить, — закрыл глаза Марк. Он точно знал, что сейчас надо отдохнуть и думать о чём угодно, только не о ключе. В горле пересохло. Он вспомнил про шампанское, что они пили в гостинице в её постели. — Ты тогда сказала. Ну, помнишь: мне неинтересно трахаться просто так. Это скучно: секс ради секса, или секс ради денег. А здесь судьба компании твоего отца у меня между ног. А секс по любви? Как на счёт него?

Стелла усмехнулась. Марк повернул голову и открыл один глаз. А грудь у неё была красивая. Та, которую видел Марк. Если бы не эти синяки и засосы разных оттенков и степени свежести.

— Ты хочешь знать трахалась ли я по любви?

— Нет, детка. Я хотел узнать, любила ли ты. И кому так сказочно повезло.

— А я уж грешным делом подумала, скажешь: есть ли мне что вспомнить перед смертью.

— А тебе есть? — улыбнулся Марк.

— Тебе не понравится мой ответ, — растянула она губы в улыбку совсем невесело. — Любовь она вообще, как оказалось, штука грустная. Особенно невзаимная. Но да, я его любила. И до сих пор люблю. Только не сложилось. То ли он меня не понял, то ли я что-то сделала не так. А, может, он был прав: нельзя смешивать личное и рабочее. Либо мы должны быть вместе, либо — работать.

— О, чёрт! Нет, — болезненно скривился Марк и покачал головой. — Прегер?!

Стелла кивнула, прикусив губу:

— Увы.

— Платон он такой, да, — вздохнул Марк. — Принципиальный. Правильный.

И теперь женатый. Счастливо.

Снаружи донёсся очередной всплеск шума. Голоса. Звуки, словно снизу был стадион и забили гол. Марк оглянулся и вдруг понял… Чёрт! Он знал, что это за здание. И знал, что это за митинг собрался у его подножия.

Не давая себе подумать, на чистых спортивных инстинктах, он ударил снизу ключ. Тот взлетел в воздух, упал Марку на колени. Он перехватил его зубами, выгнулся, подавая в руку. Только бы подошёл, мелькнуло в голове. Вставил ключ в отверстие замка. Нажал и…  ничего не произошло.

Нет, не может быть. Нет, судорожно соображал он. Ключи стандартные — любой подходит к любым наручникам.

Чёрт! Ну, конечно! Это же левая рука. В другую сторону!

Щёлк!

Марк отстегнул одну руку, вторую, подскочил, отстегнул Стеллу.

— Давай, давай, бегом! Стелла, уходим! — потянул он её вниз.

— Ты хоть обуйся, куда ты так торопишься? Марк!

— Некогда! Бежим! — крикнул он и потащил её за собой, когда она всё же подхватила его кроссовок.

— Да что случилось, Марк? Куда мы опаздываем? — выдохнула она внизу и согнулась пополам, переводя дыхание.

Марк подхватил её на руки, перекинул через плечо: объяснять было дольше.  И рванул к выходу, петляя как заяц между обломков бетона, мусора, исписанных граффити свай.

— Сейчас это всё рванёт, — сказал он, когда вынес Стеллу наружу.

И наверно, она хотела что-то спросить, но все вопросы были лишними.

— Десять!.. Девять!.. — единым дыханием собравшихся людей начался громкий обратный отчёт.

Они побежали что есть сил. Думая только о том, чтобы оказаться как можно дальше от этого места.

— Восемь!.. Семь!.. Шесть!.. — сканировала толпа. — Пять!.. Четыре!..

Не успеем, понял Марк.

Три!..

Он оглянулся в тщетном усилии найти хоть какое-нибудь укрытие.

Два!..

— Сюда! — крикнул Стелле.

Один!

А затем раздался оглушительный взрыв…

Она вздрогнула.

В прямом эфире на экране рухнуло здание. В одну секунду осело, исчезло за высоким забором, словно его никогда и не было. В воздух поднялся столб пыли.

А у Веры что-то словно рухнуло в груди и перехватило дыхание.

— Ну что, Вера Сергеевна, — проследив за её взглядом, равнодушно отвернулся от экрана Лев Измайлов. — Продолжим наш конструктивный диалог?

— Вы позволите воды?

— Конечно, — кивнул он своему адвокату и попросил налить даме воды на английском языке.