Большая семья - Филипп Иванович Наседкин

Арсей увидел Антона: он был выше всех ростом. Денис стоял рядом с Рубибеем. Глядя на них, Арсей вспомнил Зину Медведеву, которая работала на тракторе, Веру Обухову. Это они, будучи уверены в скором возвращении на родную землю, спрятали от гитлеровцев тракторы. Это они — Денис, Антон, Зина, Надя, — самоотверженно борясь с огнем, отстояли колхозный урожай.

Один за другим проходили люди перед его глазами. Тихая и скромная Анна Сергеевна: она заметно осунулась и выглядела почти старушкой; молчаливая и осторожная Марья Акимовна: эта возмужала и теперь тверже, уверенней стояла на земле; безотказный в работе Терентий Толкунов; строптивая, непокорная, горячая в труде и заботах Евдокия. А дальше… там, в сторонке, стояла Ульяна. Глаза ее на похудевшем лице казались еще больше и темней. Сколько тепла, сколько нерастраченной ласки таилось в них!..

— Дорогие товарищи! — сказал Арсей Быланин громко, охваченный волнением. — Друзья мои! От души, от всего сердца поздравляю вас с праздником нового урожая!.. Давайте на минуту, на одну только минуту забудемся и вспомним, что здесь было совсем недавно. Совсем недавно здесь, на этой земле, в нашей родной Зеленой Балке были фашисты, гитлеровцы — самые злые, самые свирепые враги нашего народа. Совсем недавно здесь, на нашей родной русской земле, стоял мрак. Гитлеровцы хотели нас уничтожить. Они сожгли наши дома, как сожгли они дома миллионов советских людей, они разграбили наше колхозное богатство. Они оставили нас бедняками. Они хотели, чтобы мы никогда не поднялись. Но они ошиблись, наши враги. Огонь, который сжег наши дома, разжег в наших сердцах страсть к труду, к трудовым подвигам. Мы славно поработали, скажу вам прямо, товарищи. Но у нас еще много дел впереди, и поэтому не будем успокаиваться и зазнаваться. Нам предстоит еще трудная дорога. На ней немало ухабов. Но, мы поднимемся на вершину! Обязательно поднимемся!.. — Он взмахнул головой, забросил назад спавшие волосы и продолжал: — Сегодня мы отправляем первый красный обоз с хлебом нового урожая — первый колхозный подарок нашему государству. Хлеб этот, который мы добыли нашим трудом, нашей честной работой, ждут рабочие и служащие, студенты и ученые, солдаты и офицеры нашей армии. Мы потрудились на них, так же как они, каждый на своем посту, честно трудятся на благо нашей родины, а стало быть, и на нас с вами. Потому что родина — это они и мы с вами. В этой всенародной взаимопомощи и заключена непобедимая сила нашего советского государства… Хлеб наш пойдет в города, в рабочие поселки, в воинские казармы. Он, может быть, попадет в сердце нашей страны — в Москву. Он, может быть, попадет в Кремль — на стол нашего учителя, нашего лучшего друга, отца и великого вождя! И товарищ Сталин попробует наш хлеб, попробует и, может быть, скажет: «Хороший хлеб, спасибо вам, товарищи колхозники!» А мы ответим: «На здоровье, товарищ Сталин! На многие, многие лета вам, наш друг и учитель! На здоровье рабочему классу, на здоровье всему нашему трудовому народу!» Так пусть же в сердце каждого из нас, как пламень, горит и не угасает бессмертное имя: Сталин. Оно помогало нам побеждать на полях сражений, оно помогает нам трудиться на колхозных нивах. Пусть это славное великое имя зажигает волю каждого из нас и поднимает на новые трудовые подвиги, как зажигало и поднимало нашу волю на подвиги боевые! Да здравствует товарищ Сталин!

Гул голосов, дружные, горячие аплодисменты встретили последние слова Арсея. Потапов выступил вперед, властно поднял руку.

— Товарищи! — сказал Потапов. — Я приехал к вам с радостной вестью. Ваша просьба удовлетворена. Отныне ваш колхоз будет носить имя Сталина.

Эти слова вызвали бурю восторга. Люди кричали, хлопали в ладоши, целовались. Григорий, поднявшись на передней подводе, воскликнул:

— Да здравствует товарищ Сталин!

— Да здравствует товарищ Сталин! — со всех сторон неслось в ответ.

Возле подводы стоял Недочет. Счастливыми, полными слез глазами он смотрел на восторженных людей и улыбался доброй отеческой улыбкой. О чем думал в эту минуту старик? Может быть, он, умудренный житейским опытом, смотрел в будущее и видел новую, еще более радостную трудовую жизнь?

Несколько минут царило возбуждение. Люди поздравляли друг друга, как в день самого светлого праздника. Потом, когда, наконец, возбуждение спало, они снова увидели Потапова, поднявшего руку.

— Носите с честью и гордостью это великое имя! — сказал секретарь райкома партии. — Будьте достойными сталинцами!..

— В добрый путь! — крикнул Арсей возчикам.

Григорий повернул буланого коня. Все увидели красное полотнище и на нем слова:

— Батюшки! — воскликнула Евдокия Быланина. — Да как же это со старым названием!

— Ничего, Дуняша, ничего! — успокоил ее Недочет. — Пускай в последний раз провезут это хорошее название — Зеленая Балка. А имя Сталина было и будет всегда в наших сердцах!..

Первый красный обоз двинулся в путь. На передней подводе рядом с Григорием Обуховым сидел Туманов. Вожжами он сдерживал застоявшегося буланого. Григорий играл на гармошке. Звонкими, ладными колокольчиками звенела по полю песня. Соловьиной трелью переливалась она в знойном мареве летнего дня.

1947—1948 гг.